Анна Матюшина: Театр и зона комфорта – вещи категорически несовместимые

0
2741

Выпускница НГТИ Анна Матюшина начала свою актерскую карьеру после того, как окончила педагогический университет, где изучала русский и французский языки и получила столь мощный зрительский опыт, что решила изменить судьбу. Ее первым театром стал «Старый дом», а фирменным стилем — ясность, интеллект и гармония un vrai. Совершающая головокружительный прыжок из бурной радости в полное отчаяние Анинька в «Головлевых», коварная Анитра в «Пере Гюнте», пугающая нечеловеческой сдержанностью и лихорадочным блеском в глазах Кэти в «Танцующей в темноте». О том, как важно на сцене и за кулисами бороться и сохранять баланс, смещать фокус внимания и оставаться собой, смело идти на эксперимент и видеть границы, Анна Матюшина рассказывает в интервью «Новой Сибири».

Анна Матюшина в спектакле Дениса Азарова «ЛЮБЛЮНЕМОГУ»

— В мае в театре «Старый дом» состоялась премьера спектакля «Танцующая в темноте», первая театральная интерпретация знаменитого сюжета Ларса фон Триера, где вы выходите на сцену в очень необычном для вас образе…

— Думаю, ничего «обычного» от этой постановки никто и не ждал, потому что одноименный фильм Триера в России широко известен и делать его копию просто не было смысла. На самой первой встрече с режиссером Лизой Бондарь стало ясно, что икону матери из Сельмы никто делать не собирается. Нас интересовала «темная» сторона жертвенной любви. В нашей версии все персонажи уничтожают окружающих своим желанием сделать «как лучше», не позволяют друг другу делать собственный выбор, самостоятельно решать хоть что-то. Вот и возникает вопрос: действительно ли Кэти, роль которой я исполняю, хорошая подруга для Сельмы?

— Кажется, в этом спектакле вообще нет хороших людей?

— В нашей истории действительно нет. Мы говорим о том, что любовь эгоистична. Может быть, Сельме нужно было дарить Джину подарки на день рождения, проводить с ним больше времени, готовить его к тому, что, возможно, в будущем он потеряет зрение, научить его жить с этим, как научилась она сама. Вот это был бы лучший подарок на день рождение сына, а не 2056 долларов и 10 центов, которые ему в итоге и не достались. Мальчик остался и без матери, и без зрения. Очень грустная история, в которой жертва ни к чему хорошему не приводит.

— А если экстраполировать тему жертвенности на театр?

— Театр – уникальное явление, которое приносит одновременно огромную радость и огромную боль. Как только остается одна боль, надо уходить. Не жалеть. Но если есть радость, то нужно продолжать борьбу, пытаться сохранять баланс.

Анна Матюшина в образе Кэти в спектакле «Танцующая в темноте»

—  С чего началась ваша театральная история?

 Мой актерский путь начался со встречи с режиссером Максимом Диденко. Он ставил у нас спектакль «Я здесь» по карточкам Льва Рубинштейна: жесткая форма, первый опыт перформанса и настоятельная просьба не пытаться что-либо играть!

—  Вы работаете в театре, который любит эксперимент и знает в нем толк. Афишу «Старого дома» составляют спектакли разных режиссёров, творческих методов, стилей, жанров и направлений. Как вы относитесь к такого рода многоплановости и какие спектакли репертуара оказались «вашими»?

Смелость в плане экспериментов, на мой взгляд, одна из сильных сторон нашего театра. Это привлекает, интригует, возможно кого-то раздражает, но никого не оставляет равнодушным. Актерам «Старый дом» дарит уникальный опыт работы с разными режиссерами. Я уже говорила о своем первом опыте работе в перформансе. Интереснейший репетиционный период случился с Александром Андрияшкиным в работе над «Социопатом», подробная работа с голосовой партитурой над «Танцующей в темноте». Но самый важный спектакль для меня — «Пер Гюнт» Антонио Лателла. Это не мой «родной» спектакль – меня ввели на роль Женщины в зеленом, Ингрид и Анитры, но я всегда чувствовала себя в нем на своем месте. Удивительно, как работает хорошая режиссура и форма. В «Пер Гюнте» из двенадцати человек, создавших этот спектакль, осталось всего четверо. Но спектакль живет, не разваливается.

— Есть ли для вас границы в эксперименте, за которые вы не выйдете никогда?

— Мое тело – одно из средств выразительности, и все, что не вредит его здоровью, допустимо. Режиссер, к которому есть доверие, который считает актера соавтором спектакля, а не инструментом, всегда получает то, что хочет. Даже если это выходит за рамки возможностей.

—У артистов театра «Старый дом» очень серьезная физическая нагрузка — репетиции, спектакли, проекты, читки, лаборатории. Если говорить о возможностях: где вы черпаете свои ресурсы и где лично для вас зона комфорта?

—  Театр и зона комфорта – вещи категорически несовместимые. Для меня. К концу сезона я на пределе своих психических и физических возможностей. Расслабиться мне помогают старые итальянские фильмы и психоанализ.

— А в другой жизни, вы бы выбрали актерский путь?

В другой жизни я бы уехала жить в Италию. Я бы, честно говоря, и в этой жизни уехала туда. Водила бы авторские экскурсии, преподавала языки. Или открыла бы школу дополнительного образования с командой крутых педагогов.

— В актерскую профессию вы пришли из педагогики, да и сейчас занимаетесь преподавательской деятельностью. Как одно выросло из другого?

Я всегда знала (именно знала, а не хотела), что буду актрисой театра. Часто актеры признаются, что другого ничего не умеют: так были нацелены на театр, что в других навыках просто не было смысла. Я многое умею. Я дипломированный педагог английского и французского языка, преподаю сценическую речь, делаю первые пробы в режиссуре. Мне кажется важным владеть множеством навыков, чтобы иметь возможность смещать фокус своего внимания с одной деятельности на другую. В этом и заключается полнота жизни.

— Но прежде, чем ощутить полноту жизни, вы, уже дипломированный специалист, очутились на одной студенческой скамье с вчерашними выпускниками школы. Почувствовали разницу?

— У нас разница была пять лет. В первый год казалось, что это пропасть. Я-то пришла целенаправленно профессию получать, а кто-то хотел тусоваться. Многие даже в театре ни разу не были до поступления. Но потом все как-то выровнялось. Сейчас я работаю в театре со своим однокурсником Яном, и эта разница в пять лет совсем стерлась.

— Вы – интеллектуальная актриса. Для красивой женщины вашей профессии — это плюс или минус?

— В институте мне мастер говорил, что умная женщина в театре – беда. Хотя на самом деле беда – это то, что кто-то искренне так считает. Но для того, чтобы это понять мне потребовались годы. Я потратила кучу времени на то, чтобы казаться «попроще», больше я такой ерундой не занимаюсь. В театре должны быть разные женщины, с разными телами, рациональные, чувственные, сильные, нежные. Мужчин это тоже касается.

Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»

Фото Анны РАССКАЗОВОЙ, Виктора ДМИТРИЕВА, Василия КОСТРИКОВА

 

Whatsapp

Оставить ответ

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.