Наталья Слащева: Молчание как феномен подчинения

Уже в следующем сезоне в Новосибирске появится кукольная версия знаменитой «Муму». 

НОВОСИБИРСКИЙ областной театр кукол приступил к репетициям спектакля «Муму». Повесть Ивана Тургенева, над которой пролило слезы не одно поколение шестиклассников, интерпретирует для возрастной аудитории «12+» режиссер из Санкт-Петербурга Наталья Слащева. В творческом багаже выпускницы Белорусской академии искусств спектакли по произведениям востребованных детской аудиторией авторов и интерпретации текстов Достоевского, Ибсена, Лескова, Сэлинджера. О том, почему не стоит бояться эмоций в театре и как беречь своих внутренних «герасимов» и «муму», режиссер Наталья Слащева рассказывает в интервью «Новой Сибири».

— Какая тема подвигла вас взяться за хрестоматийное произведение Тургенева?

— Рассуждения автора о власти и подчинении человека. Эта тема интересна не только в глобальных масштабах, но и в масштабах мест, где мы работаем. Когда мы сами становимся руководителями — насколько мы остаемся разумны, каковы наши взаимоотношения с нашими подопечными? Про это, мне кажется, всегда любопытно и важно говорить. Тургенев поднимает очень интересную тему — молчание как феномен подчинения. Почему мы подчиняемся? Кто отдает нам приказы? Какова осознанность и целесообразность указаний, которые приходят сверху? В спектакле мы, конечно, не даем ответы на все вопросы, но высказываем свое отношение к теме и хотим пробудить в людях некоторое сочувствие, осознание, возможно, даже желание и силу сказать «нет» в тот момент, когда кто-то переходит наши личные границы. Это очень актуальная сегодня тема.

— В школе, на уроках литературы, тема подчинения в повести Тургенева рассматривается вне контекста реальной жизни читателей, исключительно как факт крепостничества.

— Между тем для детей это очень важно. Мы же отдаем наших детей в детские сады и школы, где они должны подчиняться воспитателям и учителям. Дети находятся под их присмотром целый день и очень сильно зависят от их настроения, поведения. Получается, учитель — та же самая барыня, только не в негативном ключе, а как человек, который руководит другим человеком.

— И все же нынешним детям сложно представить такую степень непротивления, какую демонстрирует Герасим. Отсюда один из самых распространенных вопросов: почему он не ушел от барыни вместе с Муму?

— Когда мы подчиняемся установленным кем-то правилам, то удивляемся сами себе. Одному моему другу брат в детстве велел жевать жвачку до вечера. И он ее жевал. Почему? Зачем он подчинился? Почему не мог поступить иначе? Или вот мы смотрим спектакль, который нам не нравится. А уйти из зала не можем. Почему? Кто нам не позволяет это сделать? Это самые простейшие примеры. Что же говорить об истории, которая произошла в тысяча восемьсот определенном году между барыней и ее крепостным? Трагедия заключается в зашоренности сознания. Почему мы боимся и подчиняемся? Почему мы живем там, где мы живем, не боремся с тем, что нас не устраивает? Почему мы убиваем в себе Муму? Это же метафора — очень большая, внятная: любви и радости, пульсации жизни, самой способности радоваться и воспринимать все вокруг. И все это мы в себе убиваем. Еще одна важная вещь происходит, когда раздражение и недовольство вдруг порождают такие страшные приказы. Это дальше последует возмущение, а первый шаг — то, что Герасим ушел. Вообще-то, это вызов, это неслыханное происшествие, что крепостной крестьянин ушел от своей барыни. Для Герасима уход — уже огромный поступок. Ведь, как вы знаете, тот дворник, с которого был списан образ Герасима у Тургенева, от своей барыни, матери писателя, не ушел. Значит, в этой повести отражена мольба Тургенева о смелости, о том, чтобы у кого-то хватило дерзости, внутренней силы встать и уйти. А уже следующим поступком будет протест, требование другого к себе отношения, уважения к труду и прочее.

— Герасим топит Муму — и это очень сильное эмоциональное потрясение для читателей. Настолько сильное, что многие отказываются перечитывать книгу, не говоря уже о просмотре спектакля.

— Не хочу раскрывать интригу, но мы в спектакле делаем альтернативный финал. У нас Герасим топит Муму, но как он это делает и что влечет за собой его поступок — мы нашли очень необычное решение. Если ничего не изменится, и у нас не родится еще третьего, другого финала, то это будет некоторой неожиданностью для зрителей. Конечно, те, кто увидят спектакль, переживут сильные эмоции. Но в этом и заключается смысл художественного произведения: дать зрителям возможность пережить какое-то страшное событие, ужаснуться ему, понять, что не нужно доводить человека до крайности, и потом не испытывать в своей жизни ничего подобного. Медея убивает своих, мы проживаем этот кошмар в театре, проходим вместе с героиней ее путь, а потом от него отказываемся. Понимаете, мир не совсем такой, каким нам бы хотелось его видеть, но это не значит, что не надо жить. Это значит, что надо взять метлу и продолжать расчищать свой путь.

— Делай что должно и будь что будет? 

— Пусть люди говорят что угодно — иди своей дорогой. Мне кажется, что «Муму» — это еще и про преграды, которые всегда будут возникать на пути. И от них никуда не деться. Все делается вопреки, а не благодаря, и так будет всегда. Просто мы хотим сказать, что нам нужны силы… Я человек достаточно светлый. У меня нет пессимистичной настройки на жизнь. Я надеюсь, что наш спектакль будет жизнеутверждающей историей с болью и сочувствием к каждому из персонажей, которых мы здесь видим: и к безропотной прачке Татьяне, и к пьянице Капитону, и к Герасиму, и к Муму. Работая над спектаклем, мы стараемся всмотреться в судьбу каждого, насколько мы, конечно, успеваем это сделать за короткое сценическое время. И вообще посыл всех моих спектаклей — это беречь друг друга, беречь эту «муму» в себе, уважать этих больших «герасимов», которые машут метлой и стараются сделать чище двор, город, планету. Самим быть этими «герасимами» и тоже делать пространство вокруг себя чище и светлее. Ну, вот такой наивный, можете даже назвать его пионерским, посыл. Не оставлять свою «метлу» в углу, а «расчищать, расчищать». И радоваться самым простым вещам: воздуху, смене времен года. Жить, жить, как-то беречь друг друга и ничего не разрушать.

Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»

Фото из архива Натальи СЛАЩЕВОЙ и Евгении БУТОРИНОЙ