На сцене Новосибирского театра кукол готовится большое репертуарное пополнение: два новых спектакля — о выборе и любви
РЕЖИССЕР и драматург из Санкт-Петербурга Анна Бессчастнова в сотрудничестве с художниками Любавой Бутаковой и Ольгой Павлушиной выпускают в Новосибирском театре кукол сразу две премьеры — спектакль «По дороге за луной» (постановка реализуется в рамках театрального семейного проекта «Детки и предки») и «Шинель» по мотивам одноименной повести Гоголя. Оба названия появятся на сцене Новосибирского кукольного впервые. Оба спектакля расскажут о любви человека к человеку, о жизни со всеми ее составляющими, о пути, на котором всегда найдется место самопожертвованию. Обе интерпретации, как верит режиссер, обязательно дойдут до сердца зрителя:
— Анна, как возникла идея постановки в Новосибирске теневого спектакля?
— Я уже ставила теневой спектакль в Волгограде. Когда мы разговаривали с директором Новосибирского театра кукол о проектах, которые лежат у меня в режиссерском портфеле, я сказала, что есть идея создания теневого спектакля. И выяснилось, что эта тема в театре не очень-то раскрыта. Нет в репертуаре новосибирского театра теневого спектакля, зато есть новый хороший художник — Любава Бутакова, который может осуществить постановку. А в теневом спектакле многое зависит от картинки.
— Почему работа с силуэтами изображений оказалась для вас притягательнее работы с объемными тростевыми куклами или марионетками?
— Я не могу сказать, что мне интересен именно теневой театр, что он сложнее или проще. Просто есть пьеса-притча, которую я написала, и предметное разыгрывание сюжета ей не подходит. Для притчи хорошо выбрать инфернальный жанр. В спектакле «По дороге за луной» мне было важно, чтобы на сцене не видно было актеров. Сюжет представляет собой путешествие, и «живая» картинка переходит из состояния в состояние вслед за ним.
— Какое путешествие совершают герои спектакля?
— Они путешествуют по дороге за луной. Каждый человек проходит свой жизненный путь. И с этого пути не свернуть. Ты прошел несколько шагов — и ты уже не вернешься, потому что на эти шаги ты потратил время. На своем пути человек может выбрать несколько дорог. Эгоистическую для себя дорогу, дорогу своих материальных потребностей, а есть ведь потребности духовные, творческие — потребность делать добро другим людям и жертвовать собой. И вот о том, какой путь человек выберет и как его выбор повлияет дальше на жизнь других людей, которые останутся после него, мы и рассказываем.
— На какую возрастную аудиторию вы ориентируетесь?
— Для старшего школьного возраста — лет с девяти-десяти можно смотреть. Вообще-то, я не люблю делить спектакли по возрастам. Если ты делаешь талантливый спектакль, его будет смотреть зритель любого возраста. И обязательно найдет в нем душевный отклик. А по-другому я не вижу смысла работать. Можно делать правильные спектакли, такие, где есть завязка-развязка, кульминация и финал, а можно делать спектакли, которые затрагивают человеческую душу. Возможно, маленькие дети не поймут каких-то истин, которые увидят в спектакле взрослые, но, я уверяю вас, они увидят картинку, придут домой и начнут светить фонариками. В бытовом смысле эти дети отвлекутся от гаджетов, не пойдут драться, а проявят какое-то свое творческое начало. Дети постарше, конечно, сопоставят героев с собой.
— Когда речь идет о юном зрителе, всегда возникает вопрос: как же нужно ставить спектакли для детей?
— Часто режиссеры ставят для детей, не понимая потребности современных детей. Сейчас время идет совершенно иначе, везде гаджеты, информация воспринимается по принципу клипового мышления. Современный ребенок просто не высидит на спектакле два-три часа с антрактом. Поэтому мы должны уложить мысль, которую хотим до них донести, в более короткое время. Наш спектакль будет длиться порядка 35 минут — как раз то время, которое высидит любой ребенок.
— В новосибирском театре еще не было теневого спектакля. По сути, актерам приходится осваивать новую профессию — артиста театра теней.
— В теневом спектакле заняты молодые ребята. Они пришли и говорят: «Давайте, давайте!» Они работают, я работаю, все работаем — в этом наша сила и суть. Работать и делать. Никто не отдыхает, и вот я сижу, даю интервью, а они пошли на сцене делать перестановку без меня — молодцы. Работать с теневыми куклами тяжело, но с опытом все приходит. Наша команда вкладывает в спектакль все свои силы. Мы не хотим просто сделать спектакль и умыть руки, мол, дальше играйте, как хотите, и смотрите, как хотите. Мы хотим, чтобы этот спектакль до зрителя дошел. Все стараются — артисты, художники. Когда я увидела кукол, я была поражена. В театре есть такой волшебный, потрясающий человек — Юрий Юрин. Он — технолог. Он посадил кукол на невидимые трости. Крепление к теневой кукле настолько минимально, что его вообще не видно. Летит бабочка, машет крыльями, а ею управляют несколько человек.
— Параллельно с теневым спектаклем вы репетируете в Новосибирске еще одну постановку — гоголевскую «Шинель». Одновременная работа с двумя разными историями и видами кукольного театра не вызывает сложностей?
— Почему мне должно быть сложно? Я репетирую одновременно, потому что время — наш главный ценностный ресурс. И если театр, актеры, цеха пошли навстречу, и есть возможность репетировать два спектакля за один мой приезд, то и для меня с моим графиком, и для театра это выгодно. Сейчас пока я справляюсь — это нормально. Мы все работаем в таком ритме.
— О чем нам расскажет спектакль «Шинель»?
— О любви. О любви человека к человеку. Вот есть у нас Гоголь и повесть «Шинель», которую мы все в школе читали. Найдите мне школьника, который любит это произведение? Человека, который на вопрос: «Ваша любимая повесть?» — ответит: «Шинель». Я тоже прочитала ее в школе и забыла про это все. А сейчас я живу в реальном мире, в котором каждый за свои интересы готов других грызть, хамить и давить. И кто-то в этом мире выживает, процветает, а кто-то чахнет. Что происходит в современных школах? Буллинг — что это? Это когда выбирается человек, у которого, допустим, не тот iPhone и не такая одежда. Люди четко разделились на богатых и бедных. Среднего класса нет. Сейчас весь средний класс богатый. Да, мы в безумных кредитах и едим дошираки, зато у нас есть iPhone XS. Люди уничтожают друг друга. Нет понятия дружбы, команды. Вот про это спектакль. Берешь Гоголя и понимаешь, что человек, получивший власть, сейчас слетает с катушек. И власть заключается не в том, чтобы делать добро, а в том, чтобы тебе подчинялись. Грубо говоря, на кого-то наорать, переложить свою вину на другого. Про то, что мир сейчас катится непонятно куда. Как выживать в этом мире человеку и быть собой? Непонятно…
— То есть повесть Гоголя рассказывает нам не о бедном чиновнике, уничтоженном огромной государственной машиной, а о духовном тупике, в который зашло общество?
— Наша задача — не просто проиллюстрировать, что написал Гоголь по сюжету, а посмотреть глубже, что он хотел сказать? Вообще, Гоголь всю свою жизнь считал, что самое главное в человеке — это служение. Человек рождается, чтобы служить, чтобы приносить себя какой-то высшей цели. Для Акакия Акакиевича его служение заключается в том, что он идеально ровно, лучше всех пишет буквы — и любит свое занятие. Человек-ксерокс. Но для него в этом есть смысл. Наш спектакль про то, что каждый человек имеет право быть собой, про то, что у каждого должна быть своя маленькая шинелька. Своя мечта — почему бы и нет? Кто-то мечтает о высоком, кто-то желает посадить цветы у себя под окном. Разве это плохо? Люди пойдут и порадуются. Разве в жизни все обязаны быть сильными? А если кто-то хочет быть слабым? Цель Акакия Акакиевича — это служение, но если ему холодно, может понадобиться куртка.
— Николай Васильевич Гоголь когда-то был уверен в том, что благодаря театру можно «много сказать миру добра». Ваша «Шинель» идет к зрителю с той же миссией?
— «Шинель» — произведение из школьной программы. И, конечно, на нее поведут школьников. Но мы не хотим сводить все к морали — «будьте добренькими». Для того чтобы высказать эту мысль, не нужно ставить спектакль. Сквозь призму моего восприятия, сквозь призму переживания артистов, сквозь призму работы с куклой и фактурой мы хотим создать такой художественный образ, который дойдет до души зрителя и произведет в ней какие-то микроизменения. Возможно, они не сразу будут заметны, но после просмотра спектакля наш зритель уже не сможет, скажем, наехать на своего одноклассника или нахамить мужу. Об этом спектакль. Акакий Акакиевич не выжил, и мы с вами тоже умрем — как ни странно. А любовь останется. Спектакль закончится через час после начала, а любовь останется.
Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»
Фото Виктора ДМИТРИЕВА
