Академический хор студентов Новосибирской консерватории дважды покорил петербургских слушателей.
В КОНЦЕ октября в Санкт-Петербурге прошел юбилейный XX фестиваль «Международная неделя консерваторий». Участниками уникального, не имеющего аналогов в мировом музыкальном пространстве форума, который в этом году объединил профессоров и студентов 12 высших школ музыки Австрии, Венгрии, Германии, Израиля, Испании, Италии, Польши, России и Финляндии, впервые стали представители Новосибирской консерватории. Благодаря выступлениям Академического хора студентов под руководством профессора Елены Рудзей тема музыкальной культуры Сибири «прозвучала» ярко и мощно, покорив профессиональное сообщество и оригинальностью программы, и личной включенностью каждого музыканта в общее дело, и глубоко индивидуальным прочтением материала, и «живой душой» в противовес «сухой» академичности. В городе на Неве хор из города на Оби представил две программы: «Песни любви» Иоганнеса Брамса прозвучали в рамках масштабного концерта-открытия фестиваля в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии, а духовные сочинения сибирских авторов от основателей школы (А. Муров) до новосибирских композиторов наших дней (С. Кравцов, Ю. Юкечев, И. Сальникова) были исполнены a capella под сводами Исаакиевского собора. Об уникальном опыте, трудностях работы в эпоху пандемии и успешном фестивальном дебюте рассказывает художественный руководитель и дирижер Академического хора студентов НГК Елена Рудзей.
— Елена Валерьевна, «Международной неделе консерваторий» 20 лет, между тем Новосибирская консерватория впервые приняла участие в фестивале. Чем объясняется этот факт?
— «Международная неделя консерваторий» — это невероятно мощный и престижный форум, куда в основном приглашаются зарубежные академии музыки и консерватории. За 20 лет работы фестиваля в гостях у петербуржцев побывало около 300 вузов со всех континентов планеты за исключением Антарктиды. Россию традиционно представляли только столицы — Москва и Санкт-Петербург. В прошлом году фестиваль в качестве гостя посетила наш проректор по творческой деятельности Наталья Владимировна Санникова. Она посмотрела концерты, познакомилась с форматами (превалируют, конечно, камерные, поскольку финансово проще издалека привезти дуэт или солиста) и услышала хоровой концерт в Исаакиевском соборе, где пели хоры Московской и Санкт-Петербургской консерваторий. И, как я понимаю, с одной стороны, мероприятие очень понравилось Наталье Владимировне, с другой стороны, организаторы заинтересовались нами, потому что хорошо знают нас по фестивалю «Сибирские сезоны», художественным руководитель которого я тоже являюсь. В этом году нашему Международному фестивалю современной музыки — единственному в своем формате форуму от Урала до Дальнего востока — исполняется 10 лет. За годы работы в его программах приняло участие огромное количество зарубежных мастеров, коллективов и приглашенных дирижеров, было представлено множество премьер — как всероссийских, так и мировых, реализованы гастрольные поездки в другие города. Буквально два года назад мы показывали оперу Стива Райха «Три истории» на фестивале «Другое пространство» в Концертном зале имени П. И. Чайковского в Москве. То есть нас в стране очень хорошо знают, и Санкт-Петербург, очевидно, тоже заинтересовался новым словом, которым говорит Новосибирск на мировой музыкальной карте. С этого и начались переговоры.
— Выбор устроителей пал на Академический хор студентов Новосибирской консерватории, который вы возглавляете. В чем особенность этого коллектива, и сколько человек отправилось на фестиваль в Санкт-Петербург?
— На фестивале побывали 32 студента из основного состава и 10 выпускников консерватории из дополнительного состава. Всего же вместе со мной и пианистами делегация составила 45 человек. Академический хор студентов — это хоровой класс консерватории, где обучаются хоровому делу студенты с первого по пятый курс. Это учебный хор, и основная сложность работы с ним заключается в ежегодном обновлении состава. Постоянная «текучка». Как только ты воспитал хороших хоровиков и дирижеров, пятый курс уходит, и к тебе приходят новые студенты — первокурсники. А первокурсники приезжают из разных регионов и колледжей, с разной подготовкой и разными установками. Поэтому и первому курсу достаточно тяжело вливаться, и с первым курсом непросто. Таковы реалии нашего дела.
— Как формировалась программа выступления новосибирского хора?
— Организаторы хотели, чтобы мы привезли в Санкт-Петербург современную музыку. Речь шла о разных партитурах, но в итоге мы остановились на духовной музыке сибирских композиторов и новосибирской композиторской школе, которую в Северной столице не знают. В Санкт-Петербург мы привезли как столпов — Аскольда Мурова и Юрия Юкечева, так и их учеников, которые учились в нашей консерватории, а потом разъехались по разным городам. Получилась целая панорама. У нас было запланировано два выступления. На первом нас попросили исполнить «Песни любви» Иоганнеса Брамса. Это одна из программ Академического хора студентов, мы ее любим, но это музыка XIX столетия. Поэтому 24 октября мы спели «Песни любви» в Большом зале Санкт-Петербургской консерватории на открытии фестиваля, а 25 октября состоялся эпохальный для нас концерт в Исаакиевском соборе, главном храме дореволюционной Российской империи. Именно там мы и представили слушателям новосибирскую композиторскую школу.
— С кем удалось разделить сцену Академическом хору студентов на открывающем «Международную неделю консерваторий» концерте?
— На этот фестиваль приглашаются только первые имена — и в России, и в мире. В первом отделении на концерте-открытии выходили Сергей Ролдугин, Максим Венгеров, ректор Санкт-Петербургской консерватории Алексей Васильев, художественный руководитель Московской филармонии Александр Чайковский. Во втором отделении перед нами пел хор из Санкт-Петербурга, после нас — Камерный хор Московской консерватории, а в конце мы спели вместе одно общее произведение. К сожалению, в этом году из-за пандемии не смогли приехать иностранные музыканты, но они были на связи онлайн. Для нас в любом случае была просто фантастика войти в эту когорту. Организаторы смогли привезти 45 человек из Сибири — и мы очень счастливы. Новосибирская консерватория достойна фестивального уровня, и можно гордиться тем, что впервые за много лет в этом грандиозном мероприятии участвовала не только столичная консерватория, но и региональная.
— Довольны ли вы как руководитель выступлением хора?
— Я думаю, если человек полностью доволен своим выступлением, то с ним что-то не так. Вспомним величайшего из великих — Святослава Рихтера. Известный факт, что после каждого своего выступления он оставался на ночь за роялем и еще часов шесть играл, потому что всем было здорово, а он был собой недоволен — сидел и занимался. Поэтому, если ты выходишь со сцены и понимаешь, что ты великий, то, наверное, надо с этой сценой как-то прощаться. У учебного хора есть свои возможности и пути развития, но есть и свои ограничения, связанные с постоянной сменой состава. И я считаю, что хор в том состоянии, в каком он сейчас есть, выступил более чем достойно. Репетиционный процесс было сложным, непростым. Нас сопровождали болезни, но мы смогли избежать карантина, в отличие от коллег из других городов. В этом плане я благодарна ректору Новосибирской консерватории Жанне Алийевне Лавелиной и проректору Наталье Владимировне Санниковой, которые до последнего держали наш факультет. Мы болели по очереди, аккуратно, в основном ОРВИ, — и к выезду все выздоровели. То есть мы были хорошо готовы. И если говорить, довольна ли я выступлением, то я безусловно довольна, хотя, конечно, можно подумать над тем, что у нас не получилось, а что могло быть и лучше.
— Второе фестивальное выступление проходило в Исаакиевском соборе — уникальный опыт для светского хорового коллектива. Какие впечатления оставил этот необыкновенный концерт?
— В Исаакиевском соборе до фестиваля мы никогда не пели. У нас было мало времени на репетицию — нам дали всего восемь минут. И за эти восемь минут мы должны были адаптироваться к колоссальному собору со сложнейшей акустикой. Нужно было понять, как встать. Почему не слышно мужчин? Как быстро и правильно поменять положение: ведь репетировали мы не так, но в отрепетированном варианте расстановки хор звучал хуже, чем мы привыкли. К счастью, участники моментально адаптировались к новым условиям, и началось творчество. Если хор не готов или готов слабо, то на концерте он всегда выдает стандарт: как выучили, так и поем. А вот возможность менять, импровизировать, предлагать что-то свое — вообще не каждому хору доступна, в том числе профессиональному, большому и серьезному. В концерте в Исаакиевском соборе на этот высокий уровень вышел учебный хор. Они такие стали добывать в связи с новой акустикой звучания, такие начали предлагать решения — просто удивительно! И в этом плане я была приятно поражена своим хором и испытываю огромное удовольствие и уважение к каждому, кто участвовал в этом проекте. И, конечно, мы произвели впечатление своей школой. Все сказали, что это особая ветвь, самобытное явление. Мы не похожи ни на Москву, ни на Санкт-Петербург. Отметили, что у сибиряков звук типичного русского хора — сильный, мощный, серьезный, плотный. Обратили внимание на то, что в этой сложной акустике, где все рассеивается, у нас было слышно каждое слово. Мы, честно говоря, боялись потери текста. Слушателям понравилось, что на обоих концертах наш хор был невероятно искренним и живым, и каждый участник полностью отдавал себя делу. Брамс звучал легко, красиво, очень завораживающе. Несмотря на немецкий язык, все было понятно по эмоциям и состоянию. А в Исаакиевском соборе хор не просто озвучивал ноты и текст, он молился. Недаром, когда концерт еще не закончился, а мы уже покинули сцену, к нам подошли музыканты, критики и композиторы со своими нотами. Они захотели, чтобы мы здесь, в Сибири, озвучивали их партитуры. Значит, мы как минимум неплохо спели.
— Исполнение произвело впечатление на слушателей, а как петербуржцы приняли произведения сибирских композиторов?
— Сибирская музыка оказалась какой-то несмешиваемой. Казалось бы, Муров — воспитанник московской школы, Юкечев заканчивал Санкт-Петербургскую консерваторию, но приехал к нам по распределению, остался и создал свою школу — новосибирскую. То есть корни из Москвы и Петербурга, а получилось что-то свое. Видимо, здесь свои поля и просторы, жизнь существенно отличается, вот и появились новые нюансы в исполнительстве. И московский хор, и петербургский получили новосибирские ноты в подарок, обещали изучить и, возможно, взять в репертуар. Мы тоже ехали обратно с полными чемоданами подаренных нам нот. Чуть ли не с перевесом летели. Оказывается, они очень тяжелые, эти «живые» ноты. Мы же привыкли сейчас все по интернету друг другу передавать.
— Какое место занимает в репертуаре учебного хора духовная музыка, и как долго вы готовили программу для Исаакиевского собора?
— Над этой программой мы начали работать в сентябре. Мы понимали, что окажемся в особых условиях Исаакиевского собора, а в главном храме города пристало исполнять музыку духовную. Просто мы решили не повторяться и привезти в Санкт-Петербург эксклюзив. Вообще, духовные сочинения — это основа репертуара любого современного русского хора. Не забыты те времена, когда духовная музыка была под запретом, и после того как открыли эти «ворота», все бросились исполнять и писать в духовных жанрах. Многие современные композиторы сейчас активно восполняют образовавшийся вакуум, поэтому и концертов, и хорошей современной духовной музыки — море. И, конечно, она наряду с музыкой прошлых лет входит в наш репертуар. Если говорить о хоровой музыке в России, то для нас это один из самых древних жанров. Мы начинали не с оркестровой музыки, но с народных песен. А это, на минуточку, V и VI века. Русский духовный корень заключается именно в хоровом многоголосии. И когда князь Владимир впоследствии принимает христианство, он прививает византийскую ветвь, предполагающую хоровое пение в церквях. Не органы, не инструменты, а именно пение, которое было свойственно русичам. Именно поэтому с IX по XX век у нас активно развивается певческая культура. В 1479 году Иоанн III создает первый в России профессиональный хор — Хор государевых певчих дьяков. Потом этот хор переходит к Ивану Грозному, и он сам пишет для него произведения, да еще поет. Затем Петр I в 1713 году перевозит хор в Санкт-Петербург и тоже поет там — басом. И уже следующим шагом создается Императорская придворная певческая капелла, которой сейчас, получается, более пятисот лет. Как думаете, что они пели? Конечно, народные песни, канты и церковную музыку. Это наша основа основ, поэтому любой хор сегодня обязан духовный пласт держать.
— Елена Валерьевна, как вы заметили выше, новосибирская хоровая школа имеет свои исполнительские принципы. В чем заключается это своеобразие, если говорить о звучании?
— Я много бываю в городах Сибирского региона. Часто посещаю Барнаул, Кемерово, Новокузнецк, Томск. Удивительно, но даже отъехав 250-300 км от Новосибирска, ты уже получаешь какой-то другой вариант звука. Хотя, казалось бы, что в звуке можно такого придумать? Человек поет да поет. Но кто-то поет более плотно, кто-то — более разряженным звуком, кто-то извлекает полетный звук. Это те самые микронюансы, которые очень интересны специалисту. Петербург как город северный больше склонен к любованию звуком в хорошем смысле этого слова — ему свойственны тонкость, чистота, звукопись, прозрачность, акварельность. Московская консерватория, как мне показалось, выдает очень интеллектуальный, умный, аккуратный звук. Сибиряки в этом плане действительно имеют звук типичного русского хора. У нас много красок и как настоящий фундамент — очень тяжелый бас. Мы любим выявлять краски: то у наших теноров полетный звук, то пронзительный, то драматический. Я очень люблю, когда люди поют в хоре неунифицированным звуком. Это не моя придумка. Такой подход к пению идет от Сергея Ивановича Танеева. Борис Семенович Певзнер, у которого я в свое время немного занималась, проповедует звучание хора как симфонического оркестра, где каждый инструмент индивидуален и имеет свой тембр. И этот тембр должен очень ярко выявляться в момент исполнительства. Поэтому у нас звучание более плотное, красочное и содержит больше обертонов.
— Весной Новосибирск переживал первую волну пандемии, сейчас начался второй виток, накладывающий определенные ограничения на обучение, репетиции и концертную деятельность. Что происходит в хоровой индустрии Новосибирска?
— Мы все существуем в ситуации подвига. Если говорить о Новосибирском областном хоре студентов и молодежи, который я также возглавляю, то в первом полугодии мы в последний раз репетировали 15 марта. Потом была самоизоляция, лето, и на репетиции мы вышли только в сентябре для того, чтобы подготовиться к фестивалю в Москве. Съездили на четыре дня в столицу, а, вернувшись, опять оказались на карантине. Получается, за шесть месяцев хор репетировал всего пять раз. В этом смысле Академический хор студентов просто шиковал. Ректорат консерватории нас, словно мелом, обвел. Нас никто не трогал, просто закрыли собой, и мы находились на территории творчества. Очень интенсивно готовились. По пять-шесть репетиций в неделю выдавали, потому что должны были оказаться среди первых, — это мы прекрасно понимали. Как и то, что двумя петербургскими выступлениями должны были представить и Новосибирск, и консерваторию, и наше образование, и нашу школы — все на свете. А что будет дальше — не ясно. К примеру, в конце декабря у нас обычно проходит концерт-фестиваль «Предчувствие Рождества», в котором традиционно принимают участие детские и молодежные коллективы области. В этом году его проводить не с кем. Детям запрещено собираться в хоры и работать группами более десяти человек. А ведь в сентябре мы были рады и тому, что нам разрешили работать хотя бы малыми группами. Если бы нас лишили и этой возможности, это бы означало смерть хорового искусства. Еще год пройдет в таком режиме — и все. Мы никого не соберем. Нужно будет начинать все с начала. Сейчас руководители хоровых коллективов, которые есть в Новосибирске, стараются титаническими усилиями все удержать. Все пытаются выжить, не потерять людей и, главное, не утратить интерес людей к этому делу. Я своему молодежному хору отправляю лекции в записи — свои аудиолекции по истории хорового искусства, чтобы люди просто слышали мой голос, приобщались и никуда от нас не уходили.
— Каковы планы студенческого хора, если, конечно, сейчас возможно работать на перспективу?
— У нас отменился концерт в Томске, потому что университет, где мы должны были выступать, закрыли. Мы так и не смогли реализовать огромный проект к 75-летию Победы, который готовили всем хоровым сообществом Новосибирска. Консерваторию по всем общим групповым предметам перевели на дистанционное обучение. Но мы с надеждой смотрим в новый семестр и верим, что в январе все утихнет, и мы начнем нормальную работу и жизнь. Планов много. Если нас откроют с января, то нас ждут два конкурса, которые традиционно обслуживает хор, и подготовка дипломной программы. Это большое дело — 30 произведений, которые учебному хору надо выучить до конца мая. Пока не ясно, как все будет организовано, но то, что мы съездили на гастроли, — это счастье и нонсенс на общем фоне жизни нашей страны.
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
Фото из архива Елены РУДЗЕЙ
