Пианист Николай Луганский исполнил сольный концерт в рамках Рождественского фестиваля.
ОДНА из добрых традиций музыкального блока Рождественского фестиваля искусств — устраивать сольные концерты величайших пианистов нашего времени. Двенадцатый форум подарил слушателям выступление Николая Луганского. Самый «романтический герой» современной фортепианной игры представил в Новосибирске программу из произведений Роберта Шумана и Сергея Рахманинова и трижды бисировал под нескончаемые аплодисменты зала.
«Для пианиста сольное выступление и есть его настоящая жизнь, — признается Николай Луганский. — Концерт с оркестром — это замечательно и интересно, но если я обожаю какого-то пианиста, то я иду на его сольный концерт, потому что там ему ничего ни помочь, ни помешать не может. Там только он и музыка. Вот поэтому для меня выступление в Новосибирске имеет большое значение. Я неоднократно выступал с Новосибирским академическим симфоническим оркестром, выступал на Транссибирском фестивале Вадима Репина. А вот сольный концерт? Не припомню! Если и играл, то очень давно. И это для меня очень важный момент. Для пианиста такие программы всегда особенные».
«Приезд маэстро — топовое событие Рождественского фестиваля искусств, — подчеркивает генеральный директор Новосибирской филармонии Бейбит Мухамедин. — Присутствие таких мэтров на нашей сцене дает колоссальный скачок культурной жизни Новосибирска, чего мы и добиваемся, формируя программу фестиваля. Наши слушатели с огромным пиететом ждали этого концерта. И величайшей вестью для них и хорошим рождественским подарком в нашей работе стало согласие маэстро принять участие в абонементе симфонического оркестра в 2018—2019 году».
Николай Луганский — виртуозный академический пианист, вдохновенный интерпретатор, в совершенстве овладевший искусством изысканной простоты, и чуткий музыкант, умеющий поддерживать тесный контакт со слушательской аудиторией всех стран и континентов. «Безусловно, публика в разных странах и городах отличается, но для себя я эти отличия сформулировать не могу, как не могу играть с разным отношением к аудитории, — рассказывает Николай Луганский. — Публика классического концерта — это личности, сидящие в зале. Публика на рок-концерте, как и болельщики на футболе, — это все-таки масса. Есть там некий закон восприятия: публика совершенно одинаково реагирует на то, что происходит у ворот или на сцене, — и не важно, образованные это люди или нет, пьяные или трезвые. На классическом концерте все иначе. За редким исключением это обращение к одному человеку (от сердца к сердцу) — и не важно, сколько слушателей сидит в зале — 50, 500 или 3000. И порой между сидящими в соседних креслах людьми отличий больше, чем между публикой в Париже и Петербурге. Обобщения сделать трудно. Могу поделиться лишь наблюдениями. Американская публика, к примеру, очень громко хлопает и кричит. Немецкая публика выражает эмоции тише, но хлопает дольше. Но это скорее традиции, которые складываются десятилетиями. В Америке и Центральной Европе посещать классические концерты — дело привычки. После 1945-го жизнь в этих странах стала настолько стабильной, что люди из года в год покупают абонементы, приходят в одни и те же залы и сидят на одних и тех же местах. У такой аудитории есть и знание, и любовь к тому, что они смотрят и слушают, и привычка. У нас в России купить билет и прийти на концерт — это всегда чуть более сознательный шаг».
С Новосибирском Николая Луганского связывают давние профессиональные отношения. «Я всегда приезжаю в Новосибирск с самыми добрыми чувствами, — утверждает маэстро. — Это один из самых интересных культурных городов мира. Я здесь довольно много поиграл в разные периоды жизни — и совсем молоденьким, и не так давно. Мне кажется, появление нового зала — одна из самых ярких страниц в истории России последних лет. Много лет один из лучших оркестров страны играл в одном из самых неудачных по акустике концертных залов. Артисты здесь всегда были замечательные, но мысль о том, что предстоит играть на сцене Дома политпросвещения, энтузиазма не добавляла. Сейчас любой музыкант с радостью приезжает играть в новый зал. Он дает импульс для большого количества концертов и фестивалей. В России вообще за последние годы увеличилось количество новых концертных залов. Но тут не надо бить в литавры и хлопать в ладоши. Это абсолютно естественный процесс: в эпоху потрясений и перемен строить концертные залы и организовывать оркестры было очень трудно, поэтому новые залы, школы и консерватории стали появляться, как только установилась хоть какая-то стабильность. Новосибирск — один из ярких примеров».
В репертуаре выдающегося пианиста более 50 концертов для фортепиано с оркестром, произведения разных стилей и эпох — от Баха до современных композиторов. Однако в сердце его исполнительских предпочтений лежат сочинения композиторов-романтиков. «Мой репертуар больше, чем у среднего концертирующего пианиста, — говорит Николай Луганский. — Я играл сочинения самых разных композиторов, но из современной музыки довольно мало — Скрипичную сонату Шнитке, пару пьес Щедрина и Каприччио Плетнева. Нельзя объять необъятное. Когда ты выходишь на сцену и не испытываешь состояния острой влюбленности в музыку, которую играешь, то в общем-то можно и не выходить на сцену. Мне не случалось безумно влюбляться в ту современную музыку, которую я слышал. Это, во-первых. А во-вторых, все-таки очень часто слышно, что люди пишут какую-то свою абстрактную музыку, не имея того единения с инструментом, какое было у Паганини со скрипкой или у Листа с роялем. Я убежден, что современной качественной музыки, написанной для оркестра, больше, чем выдающейся и изумительной современной фортепианной музыки. Это особое умение — писать для одного инструмента. И оно подвластно не всем. Скажем, Чайковский формально писал для рояля плохо, но так как он был гением, то даже это корявое написание приводило в итоге к гениальной музыке. А вот композиторов, которые сроднились с инструментом и делали гениально все, к чему бы ни прикасались, не так уж и много — Шопен, Лист, Рахманинов, Скрябин, Прокофьев, Альбенис».
Для сольного концерта под эгидой XII Международного Рождественского фестиваля искусств маэстро Луганский выбрал «Детские сцены» и «Юмореску» си-бемоль мажор Шумана, а также «Прелюдии» Сергея Рахманинова. «Всегда довольно трудно ответить на вопрос, почему вы выбрали именно эти произведения? Концерт длится два часа, и сыграть все невозможно. В Новосибирске я играю двух великих композиторов — Роберта Шумана и Сергея Рахманинова. Можно много рассуждать, есть ли между ними связи. Конечно, они есть. И формальные — Рахманинов много играл Шумана, и в его произведениях многое навеяно Шуманом. И стилистические — они оба романтики. Но были в формировании программы и практические соображения. В других городах — в Лондоне, Париже, Москве или Санкт-Петербурге — я играю сольные программы каждый год. И всегда хочется, чтобы программа не повторялась. «Детские сцены» и «Юмореску» Шумана я играл кране редко. «Прелюдии» Рахманинова я какие-то играл, какие-то нет, но в сентябре сделал студийную запись, исполнив все 24 сочинения цикла. Вот из каких-то таких соображений и сформировалась программа. «Детские сцены» и «Юмореска» Шумана для меня — величайшие сочинения. У этого композитора есть циклы, которые «на слуху», чаще исполняются. Но вот «Юмореска» — это, на мой взгляд, самое «шумановское» произведение. Глубочайшее сочинение, типичный обман над публикой, которая читает только названия: в каждом эпизоде подразумевается мелодия, которая не звучит, и услышать ее — большое событие в жизни слушателя. А Рахманинов — это мой самый любимый композитор. Я играю его постоянно. Замечательная, великая музыка! В техническом плане «Прелюдии» гораздо сложнее, чем «Музыкальные моменты» или «Этюды-картины». И даже его знаменитые концерты в чем-то даже легче играть, удобнее в пианистическом плане, чем многие из этих прелюдий. Трансцендентный такой Рахманинов», — резюмирует музыкант.
Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»
