Ролан Боннин: Россия открыла мне Мольера с лучшей стороны

0
5109

Новосибирский театр кукол, убежденно осваивающий новые репертуарные берега, впервые в своей истории «замахнулся» на Мольера. 20 февраля на основной сцене состоится премьера сюрреалистической комедии «Мнимый больной». Пьесу, в которой легендарный комедиограф бросает вызов всем невеждам и шарлатанам от медицины, поставит Ролан Боннин. Французский режиссер уверен, что нынешняя пандемия сделала пьесу предельно актуальной, и все это очень даже может быть. В конце концов, даже венценосный ипохондрик Людовик XIV, получив приглашение на премьеру фарс-балета, в котором действуют восемь хирургов, столько же клистироносцев, шесть аптекарей и двадцать два лекаря, не сомневался, в кого метил Мольер, и поспешил занять себя не просмотром спектакля, а войной с Голландией. О том, почему во Франции любить Мольера сложнее, чем в России, новой для Новосибирска системе кукол и главных страхах эпохи коронавируса рассказывает режиссер спектакля «Мнимый больной» Роман Боннин:

— Ролан, вы готовитесь ко второй премьере на сцене Новосибирского театра кукол и вновь делаете ставку на нетривиальное для этой труппы название и «взрослого» автора. Почему Мольер?

— Мольер, конечно, один из классиков театра. Невозможно думать о театре без Мольера, потому что его вклад в драматургию очевиден и значителен. Именно он научил нас тому, как нужно придумывать персонажей, как писать комедию и так далее. Кроме того, персонажи Мольера очень хорошо подходят для театра кукол. Они гротесковые, имеют очень яркие черты характера, — все это прекрасный материал для того, чтобы придумать куклам выразительные лица. К тому же репертуару театра кукол очень идут комедии. Они востребованы как среди детской, так и среди взрослой аудитории. Но я, если честно, не большой поклонник Мольера.

— Вот те раз!

— Да. Должен сказать, что именно Россия, а не Франция открыла мне Мольера с лучшей стороны. Это удивительно, но я объясню, почему так произошло. В первую очередь, благодаря Булгакову, который написал потрясающий роман «Жизнь господина де Мольера», который я прочел, когда учился в Минске. Для меня это было настоящее открытие — я открыл для себя Мольера, которого во Франции меня заставили ненавидеть.

—  Как такое могло произойти?

— Они во Франции так скучно рассказывали нам про Мольера, что я его просто не мог любить. А роман Булгакова пробудил во мне интерес и к личности драматурга, и к его творчеству. Я увидел постановки по Мольеру в Минске, потом в России, и они очень меня впечатлили. Я как будто впервые понял, что такое на самом деле Мольер. Потом я сам приступил к постановке его произведений. Поставил «Дона Жуана» в Перми, и рад снова работать над комедией Мольера в Новосибирске.

—  У Мольера большой корпус текстов, переведенных на русский язык. Отчего вы остановились именно на «Мнимом больном»?

— У меня был давний замысел на тему «Мнимого больного», но именно пандемия заставила меня вновь вернуться к этой теме. Сегодня пандемия для нас — источник бесконечного страха. Мы оказались в той ситуации, когда не знаем толком, что это за болезнь, и чем больше узнаем, тем больше остается загадок. Как лечить? Как избегать? Когда это закончится? Закончится ли вообще? Очень много вопросов. А чем больше вопросов, тем сильнее страх и волнения. К примеру, мы понимаем, что нужно делать, чтобы избежать СПИДа, — не вступать в интимные отношения без защиты. А что делать с COVID, если никакая защита результата не гарантирует? Именно отсюда происходит глобальный страх, который заставляет весь мир делать глупости. У главного героя пьесы «Мнимый больной» происходит примерно тоже самое. Арган катастрофически боится заболеть и, чтобы избежать болезни, готов продать все свое состояние. Его страх разрушает его семью. Я боюсь, что наш мир страдает той же болезнью.

— Мнимой?

— Я не из тех людей, которые все отрицают, и говорят, что COVID — это маленький грипп, от которого ничего не будет. Я отчетливо вижу, что наша болезнь реальна, и нельзя этого скрывать. Но, повторюсь, страшна даже не беда, а страх беды. Как говорит один французский врач, самое большое количество жертв во время войны с немцами мы потеряли не в боях, а от страха и паники, которые вызвало поражение. Это действительно так. Многие люди стали жертвами своего страха перед коронавирусом. И я думаю, нам пора задуматься о том, как можно излечить этот страх.

— Таким образом, как вы формулируете магистральную тему вашего «Мнимого больного»?

— Наш спектакль рассказывает о том, как страх и болезнь разрушают дом, как члены семьи пытаются помочь мнимому больному и одновременно стараются сами не сойти с ума. Мы пытаемся показать, как можно избежать глупостей и безрассудных поступков и почувствовать спокойствие и умиротворение в непростой ситуации.

— На какую возрастную категорию зрителей вы ориентируете спектакль?

— Это спектакль для семейного просмотра. И взрослым, и детям старше шести лет он будет смешон и совершенно понятен. Не нужно думать, что дети напугаются и ничего не поймут. Они знают, что происходит в мире. Знают, что время от времени не ходят в школу из-за эпидемии. Знают, что сейчас нужно чаще мыть руки и так далее. В конце концов они уже смотрели «Айболита» и с проблемой «врач-больной» прекрасно разберутся. Думаю, театр также способен формировать правильное отношение к истории, медицине и болезни, как и другие институции.

—  Понятно, что новосибирские зрители увидят русскоязычную версию «Мнимого больного», а с каким источником работаете вы — с французским или русским?

—  Это интересная тема. Язык Мольера, конечно, французский, но не современный, а XVII века. И читать его в оригинале скучно, потому что многие слова и конструкции устарели и очень сложны. А переводы на русский сделаны в XIX и XX веках. То есть язык адаптируется, слой старофранцузского исчезает, и текст становиться более доступен, ясен, компактен. Для комедии это очень хорошо. Конечно, мы очень многое сокращаем…

— Насколько многое?

— По- моему, из восьми или десяти персонажей у нас осталось только пять самых главных, которые раскрывают конфликт и интересно играют. Изложение всей истории займет примерно 45 минут, но суть от этого не изменится. В оригинальном тексте очень много лишних слов, монологов, интермедий, которые тормозят действие. Мы всё убрали за неактуальностью.

— Какие еще нововведения сопровождают вашу версию «Мнимого больного»?

— Все пять актеров, которые работают в спектакле, осваивают новую, еще неизвестную в России, систему кукол. С французского ее название переводится буквально как «марионет-мешок». Эта система родилась во Франции 30 лет назад благодаря кукольнику Патрику Гарину. Он работал в домах престарелых, ставил спектакли, играл, искал способ передать спокойные и медленные движения тамошних обитателей. И он придумал такой ход: сделать простой мешок, поставить на него голову, — и получить необычную куклу. Эти куклы оказались очень пластичными. У них нет ног, а руки заменяют руки актёра. Получаются очень живые, динамичные, экспрессивные образы. Каждой куклой управляет один актер, отсюда большая подвижность, как у перчаточных кукол, и особая выразительность, как у планшетных.

— Как отнеслись к погружению в новую, непривычную систему кукол новосибирские актеры?

— Когда актеры увидели наших кукол, они сказали: «Что это такое? Странно как-то. Неинтересно. Почему так?» А потом, когда артисты стали их использовать, они прямо влюбились в этих кукол и стали их большими поклонниками. Я думаю, эти куклы станут большим открытием и для зрителей. Репетиции показывают, что у нас очень хулиганские, динамичные, юмористические куклы, значит комедия получится интересной.

 

Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь».

Фото Евгении БУТОРИНОЙ

Whatsapp

Оставить ответ

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.