Артист Роман Ромашов играет героев-любовников и точно знает, как приручить нелюбимую роль.
ТВОРЧЕСКАЯ биография солиста Новосибирского музыкального театра, дипломанта фестиваля «Золотая маска» и лауреата премии «Парадиз» Романа Ромашова складывается будто по нотам: победы в вокальных конкурсах дополняются исполнением ведущих партий классического репертуара, а разностороннее музыкально-драматическое дарование позволяет с легкостью осваивать мюзикловые берега. Более трех десятков главных, заглавных и просто знаковых ролей за 15 лет работы на сцене. Вот и нынешняя холодная зима выдалась по-рабочему жаркой: две премьеры и две главные партии — очаровательный сердцеед в шоу-кабаре «Огни большого города» и образцовый прожигатель жизни Граф Данило в легендарной «Веселой вдове». О том, почему дуэт лучше сольного выступления, как полюбить роль на сопротивление, и почему в профессии артиста не так все просто и гладко, как видится из зрительного зала, Роман Ромашов рассказывает в интервью «Новой Сибири».
— Роман, вы помните свой первый выход на театральную сцену?
— Первый раз я вышел на сцену в четырехлетнем возрасте в роли цыпленка в спектакле «Айболит». Мой дебют состоялся в Кемерове, в Музыкальном театре Кузбасса, где тогда работала моя мама. Потом я занимался в студии Омского музыкального театра. При необходимости мы, дети, выходили на сцену во взрослых спектаклях и получали за это по рублю — колоссальные по советским временам для ребенка деньги. А третьим моим театром, уже на постоянной основе, стал Новосибирский музыкальный театр. Я дебютировал в роли Графа Тассило в оперетте «Марица» и получил замечательный опыт сценической партнерской работы в тандеме с Людмилой Шаляпиной.
— Для вас важно чувствовать рядом надежное плечо партнера?
— Если честно, я не очень люблю сольные номера. Мне легче и приятнее работать в дуэтах. Я это заметил за собой лет десять назад и с тех пор только сильнее утвердился в своих предпочтениях. Когда рядом партнер, я ощущаю его поддержку и чувствую себя увереннее и спокойнее. Но для партнерства очень важно быть на одной волне. Если за сценой будет что-то не так, то и на сцене будут происходить трения. Поэтому жить надо дружно, жить надо мирно, и это отношение друг к другу само будет передаваться в зал.
— Ваше профессиональное образование связано с музыкальным театром, но начиналось все с отделения актеров драматического театра. Почему вы пошли на драму? Изменили мечте, или мечта изменилась?
— Я пошел на драму, потому что музыкальная комедия, как говорила тогдашний директор Новосибирского театрального училища Татьяна Байтуганова, была очень дорогим курсом, который набирался раз в четыре года. Когда я поступал, набора на музыкальное отделение не было, и мне не оставалось ничего, кроме как пойти на драму, что тоже было неплохо. Вокал там начинался на втором курсе. И вот когда я, отучившись год, пришел на первый урок вокала и начал распеваться, преподаватель спросил, что я делаю на драме, когда мне нужно переходить на музыкальную комедию? Терять год не хотелось, но в конце концов меня уговорили, и я вновь стал первокурсником. А поскольку за первый год учебы я успел получить роли в студенческих спектаклях, диплом у меня вышел с хитрой формулировкой, по которой я и актер музыкального театра, и актер кино и драмы. Затем я окончил Новосибирскую государственную консерваторию, но именно 24 часа актерского мастерства в неделю, полученные в театральном училище, позволили мне комфортно войти в музыкальный театр.
— Первое прослушивание в Музком тоже далось легко?
— Оно произошло спонтанно. Я, как обычно, шел из общежития в консерваторию через парк на урок вокала. Смотрю: стоит Эхтибар Ахмедович Ахмедов, тогда — главный дирижер Новосибирского театра музыкальной комедии. И тут меня щелкнуло подойти и спросить, можно ли прослушаться? Подошел, спросил. Меня провели в театр, пригласили концертмейстера. Ноты у меня с собой были. Я что-то спел. Они посидели, подумали и сказали: «Надо брать!» А в сентябре я уже пошел показываться директору.
— В театре вы сразу начали с главных партий и с лестного амплуа героя-любовника. Сейчас в вашем репертуаре 25 ролей. Какие дороже всего сердцу?
— На первом месте для меня всегда остается классика. Вершина, как для любого солиста музыкального театра, — это «Мистер Икс». Очень любил роль Владимира Дубровского. Несмотря на то что роль давалась мне тяжело, и внутреннее видение не всегда совпадало с тем, как представляли это Ким и Валерия Брейтбург, которые работали с нами над мюзиклом, расставаться с ней мне было особенно тяжело. Схожая история произошла и с образом Мухтар-Бека в «Ходже Насреддине». Это была роль на сопротивление, которую я жутко не переносил во время репетиций, но полюбил уже после премьеры. Еще одна важная и любимейшая роль — Старшина Васков в спектакле «А зори здесь тихие…». Я всегда с уважением надеваю к спектаклю военную форму, чем отдаю моральный долг своей фамилии — у меня отец был военным, дед был военным, прадед, дядя. Но в семье не без артиста. Для себя я посвятил роль деду — участнику Великой Отечественной войны, боевому офицеру, полковнику-артиллеристу Петру Ивановичу Ромашову. Когда ставился спектакль, мой дедушка был еще жив. И когда нам сказали, что театр будет работать над этим названием, я никакую роль в жизни не хотел сыграть так, как захотел исполнить этого Васкова. Я ходил к композитору, мы разговаривали о роли, я заранее изучал материалы и рад, что спектакль вышел и нашел своего зрителя. Артисты работают в нем с огромным удовольствием — это видно.
— Как складываются ваши взаимоотношения с ролью Графа Данило в оперетте «Веселая вдова», которую вы исполняли дважды — как в версии 2012 года, так и в новом спектакле, выпущенном накануне Нового года?
— У меня очень хорошие ощущения от недавней премьеры. Классика — то, чего не хватает современному музыкальному театру, и я рад, что в нашем репертуаре появился такой спектакль. К роли Графа Данило я вернулся через восемь лет и, конечно, воспринимаю образ по-новому, сквозь призму прожитых лет. Если раньше мой персонаж был легкомысленным и даже развязным, то сейчас он стал более опытным, более умудренным. Я специально пересмотрел запись того спектакля, чтобы освежить впечатление, и понял, что теперь работать так, как я делал в постановке 2012 года, уже не надо. Тем более что у нас изменен сюжет.
— О каких изменениях идет речь?
— В прошлой версии спектакля Граф Данило и Ганна Главари познакомились здесь и сейчас, и их отношения развиваются на глазах у зрителей. В нынешнем спектакле герои уже прошли вместе определенный путь и обзавелись жизненным багажом: когда-то они были парой, но потом обстоятельства сложились так, что им пришлось расстаться, чтобы встретиться вновь много лет спустя. При этом почти все музыкальные номера сохранились в прежнем виде.
— В театре вы предпочитаете классику, а по жизни вы современный человек, или вам ближе ретро?
— В молодости я, конечно, много размышлял на эту тему. Очень любил читать книги и смотреть фильмы про попадание в другое время и пришел к выводу, что одно определенное время очень трудно выбрать. В каждой эпохе было свое интересное, но если навскидку, то я бы выбрал 1930-е — период между двумя войнами.
— Вы — продолжатель творческой династии. Хотите, чтобы дети пошли по вашим стопам?
— Дети — это стимул и счастье, но продолжение актерской династии — сложный вопрос. Наша профессия при всей ее кажущейся простоте и легкости очень сложна. Многие пробуют, но не у многих получается. Эта профессия может очень сильно психологически сломать. Я не хочу, чтобы мои дети прошли через эту ломку, а она возможна. Я помню, как говорила моя бабушка: «А что у тебя за профессия? Поешь да танцуешь – хорошо!» Люди не знают, какими потом, кровью, нервами дается простота, которую они видят на сцене. Поэтому не знаю, хочу я или нет, чтобы мои дети встали на этот путь. Все будет зависеть от самих детей. Если они захотят, то мое «хочу — не хочу» никакого значения иметь не будет.
— Сегодня артисты условно делятся на тех, кто активен в социальных сетях, и тех, кто виртуальную реальность игнорирует. Вы ведете соцсети. Насколько это важно для вас?
— Социальные сети — часть нашей жизни. Сейчас без этого никуда. В последнее время из-за очень серьезной загруженности в театре я стал реже бывать в соцсетях, но когда работы нет, то провожу там достаточно много времени.
— Кажется, у артиста Романа Ромашова не бывает периодов без работы…
— Уходящий год оказался тяжелым для всех людей, но для нашей профессии особенно. Дай бог, чтобы все заработало, чтобы все театры и музеи вернулись к обычной жизни с ежедневными показами, аншлагами и полными залами.
— Ушедший год изменил не только текущую театральную жизнь, но и привязал всех к одной точке дислокации, лишив возможности путешествовать, выезжать на гастроли. Вы любите менять обстановку?
— Я обожаю путешествовать. Самое сильное впечатление на меня произвел Иерусалим, один из красивейших и старейших городов, в декорациях которого разыгрывается история жизни и планеты. Люблю гастроли и рабочие поездки. Одно из самых запоминающихся событий — Международный конкурс молодых артистов оперетты и мюзикла имени В. Курочкина. Должен заметить, что после того как я съездил на конкурс Курочкина и посмотрел, как поют ребята из других городов и стран, у меня в голове произошел переломный момент. Именно в плане вокала я открыл себя с новой стороны.
— Какие изменения с вами произошли?
— Я не могу это выразить словами. Все произошло на подсознательном уровне. Конкурс — это потрясающая школа мастерства. В одном месте собираются лучшие вокалисты, и для каждого исполнителя очень полезно послушать, как они поют. Даже если не лучшие, послушать, как петь не надо, — тоже опыт. Перед тобой оказывается все самое нужное и лучшее. Только приходи и бери. Не знаю, почему молодые артисты не пользуются такой возможностью.
— Возможно, нет достаточной уверенности в себе: а вдруг не смогу одержать победу?
— Я никогда не ездил на конкурсы для того, чтобы занять призовые месте. Просто так получалось.
Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»
Фото Дарьи ЖБАНОВОЙ
