В художественном музее продолжает работу выставка работ известного российского скульптора Александра Бортника.
БОЛЬШИНСТВУ новосибирцев он известен как организатор и участник фестивалей снежной, каменной и деревянной скульптуры в нашем городе. Его работа «Влюбленные», которая особо полюбилась горожанам, находится в Первомайском сквере и больше известна под названием «Сердце».
— Александр Бортник, или Санду Бортник, был одним из самых ярких представителей современного изобразительного искусства Новосибирска, — комментирует куратор выставки Сергей Тиханов. — Он активно участвовал в выставочной жизни города, в его мастерской родились монументальные произведения: памятники родоначальнику отечественной кардиохирургии академику Мешалкину, основателю центра вирусологии и биотехнологии «Вектор» академику Сандахчиеву, основателю русской и советской школы экспериментальной биологии Кольцову. Скульптор создал бюсты Достоевского, Гоголя и Крылова, которые украшают одноименные улицы. Ряд скульптурных произведений — мемориал «Древо жизни» в Кольцово, памятник «Гимн Учителю», «Арка памяти малолетним узникам фашистских концлагерей» — стали символами сохранения исторической памяти.
Есть что-то символическое в том, что выставка замечательного новосибирского скульптора и удивительного человека Александра (Санду, Саши) Бортника открылась именно 7 апреля, в первый по-настоящему весенний, теплый и солнечный день, — продолжает Сергей Тиханов. — В этот день весь крещеный мир праздновал очень большой, третий по значению для христиан праздник — Благовещенье. В этот день, по народным поверьям, раскрывается земля, из рая прилетают птицы, а зима и смерть больше никогда не вернутся.
Я не знаю, был ли Александр воцерковленным человеком, к огромному моему сожалению, мы не были настолько близкими друзьями, чтобы задавать друг другу интимные вопросы о вере. Но в нем было столько света, столько добра, столько любви, что если кого-то и считать человеком искренней веры в торжество добра, если кто-то и жил для нашего с нами спасения, то это, безусловно, Александр Бортник.
И еще — он постоянно работал. Я не могу представить его вне работы, даже когда он изредка приходил к нам в музей, было видно, что он что-то задумал. Может быть, обдумывал очередной проект с близкими ему по духу, по отношению к жизни и творчеству художниками. Так, например, очень удачными были его совместные выставки с Александром Шурицем, Сергеем Мосиенко, Сергеем Гребенниковым. Или, может быть, планировал очередной фестиваль скульптуры. Сколько он их провел — снежной скульптуры, деревянной, каменной… И ведь он не просто украшал нашу часто унылую, серую и пыльную окружающую среду — нет, он пытался облагородить нас, сделать нас красивее и добре…
О Санду Бортнике с любовью и уважением вспоминают и новосибирские художники — например, Сергей Мосиенко, несколько раз плотно работавший с ним:
— После него осталось несколько памятников известным людям, в планах было продолжить серию бюстов русских писателей, но вот не получилось… Видел его эскизы к скульптурной композиции памяти Николая Чудотворца — да много еще чего было.
Очень удачно, что на выставке отведен большой зал, ведь для скульптуры пространство размещения играет очень большую роль. Да, грамотно размещены работы — в отличие от живописи, которую нужно смотреть «лицом к лицу», скульптуру — как раз наоборот — нужно изучать с разных точек, тогда эти композиции выглядят совершенно по-разному.
Мне посчастливилось несколько раз плотно работать с Александром. Помню, однажды даже ездили в планетарий — у него была идея на этой территории сделать целый скульптурный комплекс, очень тогда этим загорелся. Но вот не срослось… Вместе с ним и с Шурицем в краеведческом музее делали выставку, с ним и с Гребенниковым — в Академгородке, и всегда с Сашей было очень легко налаживать так называемые творческие контакты.
Он ведь был большой выдумщик, элементы для скульптуры мог делать практически из чего угодно, что угодно мог превратить в произведение искусства: как-то раз где-то нашел старую скульптуру какого-то пионера, привел в порядок, и она долго стояла у входа. Те, кто побывал в этой мастерской, видели, что там практически не было свободного места, кругом работы — законченные и незаконченные. Работал с разными материалами — и с деревом, и с гипсом, и с бронзой. Участвовал во множестве фестивалей, даже снежные фигуры у него были. Мог делать как академически совершенные формы, так и абстрактные. Был очень деятельным человеком, очень многим художникам помогал — и с мастерскими, и с устройством на работу. Но вот, как это часто бывает именно с такими людьми, быстро сгорел…
Сергей ЗАХАРОВ, «Новая Сибирь»
