Директор театра-студии «Первый театр» Юлия Чурилова ценит свободу и точно знает, что мешает ее коллективу эффективно расходовать свои ресурсы
У САМОГО молодого театра Новосибирска, как известно, самый молодой, самый обаятельный и самый неугомонный директор. Юлия Чурилова возглавляет «Первый театр» второй год, и за это время с коллективом без постоянной прописки произошло множество прелюбопытных событий — маленькая труппа научилась играть под землей и помножила тупиковые ветки метро на лес абсурдных модернистских лабиринтов, превратила проблемы мигрантов в художественный акт и окунула знаменитого лицемера в токсичную жижу современной действительности. О том, почему деньги, в отличие от хороших идей, душу не греют, руководитель театра-студии рассказала на встрече в рамках проекта «Люди как книги» в Областной научной библиотеке.
— Пожалуй, уместно будет начать разговор с директором самого социально уязвимого театра Новосибирска вот с чего: не так давно на встрече членов совета Федерации с главой правительства Дмитрий Медведев заявил, что на сегодняшний день на балансе госбюджета находится много театров. Даже больше, чем в Советском Союзе, поэтому «нужно решать их дальнейшую судьбу».
— Да, многие театральные деятели после этого выступления задались вопросом, откуда же у нашего премьер-министра такая статистика, что государственных театров в современной России больше, чем в Советском Союзе. И выяснилось, что цифры ошибочные, и не совсем понятно, как они попали на стол. Потом представители Союза театральных деятелей приводили такие цифры: сейчас в России около 650 театров, а в СССР насчитывалось 747 профессиональных трупп. Это приблизительно, конечно. Как это ни странно, нас довольно сложно посчитать. Хотя каждый театр сдает кучу документов и отчетностей, и вся информация собирается и хранится во Всероссийском статистическом управлении, те организации, что делали попытку сосчитать театры, свою задачу так и не выполнили.
— Очень сложно провести грань и определить, где театр, где студия, на каких началах и на чьей базе существует коллектив. С какого момента, на ваш взгляд, театр начинает свою собственную историю как самостоятельная и самоценная культурная единица?
— Вне зависимости от статуса с первой самостоятельной премьеры. Для начала достаточно того, чтобы собралась группа творческих единомышленников, которым удалось договориться. К сожалению, редко истории таких свободных творческих объединений продолжаются системно и регулярно, потому что один раз вы нашли время, силы и возможности договориться, а следующий раз может случиться не скоро или не случиться вовсе. Но порой эти истории складываются в какой-то продолжительный путь, когда художники не хотят расставаться и всеми силами делают совместные проекты и спектакли.
— С «Первым театром» случилась прямо противоположная история. Коллектив возник на карте города довольно неожиданно и в скором времени столь же неожиданно получил государственный статус.
— Это был действительно быстрый путь от студии, которая сама себя провозгласила, до официального учреждения. Это был 2008 год, и это был первый выпуск, который Новосибирский театральный институт сделал в статусе высшего учебного заведения. Одномоментно завершило обучение четыре курса артистов театра и кино. Театральное училище такого количества выпускников не знало, и тогдашний ректор НГТИ Сергей Николаевич Афанасьев решил, что с таким количеством талантливых людей нужно что-то делать. И придумал создать новую студию, в которую бы вошли не ученики одного мастера, что для театрального мира привычно, а представители разных мастеров и курсов. Осуществлять художественное руководство студией назначили Павла Южакова.
— Сегодня ведь из того первого набора в «Первом театре» никого не осталось, кроме худрука?
— Все так. Ребята были очень талантливые. Мы их всех помним. Но немногие сейчас остались работать в театрах Новосибирска. Кто-то уехал, кто-то существует в свободном полете. Но на самом деле в этом и был смысл. Амбициозное название «Первый театр» как раз и было увязано с концепцией — с актерской ротацией. Предполагалось, что этот театр будет первым в карьере выпускников театрального института. Артист выпускается, поступает на работу в «Первый театр», а потом, набравшись опыта, идет дальше.
— Когда вы вступили в должность, появилась информация о том, что вот-вот в ДК «Строитель» откроется стационарная площадка «Первого театра». Прошел год. Своей жилплощади у театра не появилось. Что же произошло с обещанным вам Министерством культуры помещением?
— Ничего. Та ситуация, которую мы видим сегодня, продолжается уже несколько лет, а воз и ныне там. Это вопрос как юридических решений, так и финансовых вливаний. Бесконечные переговоры с разными департаментами просто ни к чему не приводят. И все-таки ощущения тупика нет. Есть ощущение бега в колесе или ваты, в которую мы все время упираемся. Каждый раз думаем, вот сделаем какую-то новую бумажку, и что-то наконец-то произойдет. Но еще одна бумажка рождает еще одну бумажку — и все начинается сначала.
— Что спасает ваш коллектив от апатии, что не дает остановиться и прекратить этот бесконечный бег по кругу без собственной сцены и крыши над головой?
— Работать в государственном театре ради мировой славы и больших денег — бессмысленно. Только собственный интерес движет нашей историей: все, что мы делаем, нам интересно самим. Конечно, у всех есть момент выгорания, когда опускаются руки, но, я надеюсь, мы еще не находимся на этой стадии. Наш худрук Павел Южаков меня за следующее утверждение не похвалит, но мне кажется, что театр — это люди, а не стены. Здание и площадка — это, конечно, классно. Сейчас нам тяжело, потому что театр кочует и играет каждый спектакль на разных площадках. Мы тратим кучу времени, энергии и человеческих ресурсов на логистику, на то, чтобы свести расписание, договориться с машинами, монтировщиками и так далее. Эти процессы повторяются изо дня в день, а между тем мы могли бы гораздо эффективнее расходовать наши ресурсы.
— Юлия, а что вас заставило взять под свое руководство и ответственность бездомный театр? Вы работали в местном отделении СТД, организовывали независимые театральные объединения, реализовывали множество проектов, лабораторий, читок…
— Я до сих пор считаю себя человеком проектного мышления. Мне сложно мыслить стратегически. Коридор планирования у меня не очень большой в смысле времени, и было бы интересно прокачать эти скилы и помыслить другими категориями. На мое решение явно повлиял тот факт, что пространство независимых проектов в России сужается. Еще несколько лет назад государство осуществило консервативный поворот и включило в сферу своего внимания традиционное и очень традиционное искусство. А второго крыла в лице частных фондов и меценатов, о котором говорили с начала 90-х, так и не появилось. Поэтому количество возможностей у частных инициатив сузилось. И вот тут случилось предложение от «Первого театра». Я долго думала. Нужно было переключиться из относительно свободного графика на нестандартный офисный день с десяти до десяти. К тому же никогда прежде я не работала в госструктуре. Союз театральных деятелей — это общественная организация. И самое главное, что меня там десять лет держало, — это свобода. Я не помню таких историй, когда я хотела что-то сделать, а мне говорили: «Не делай этого, нет, это не входит в наше понимание театрального искусства». Был минимум материальных ресурсов, но максимум свободы. Моей задачей как раз и было эти ресурсы найти.
— Какие проекты из реализованных тобой на посту руководителя творческого отдела Новосибирского отделения СТД РФ тебе запомнились больше всего?
— Вспоминаю фестиваль уличных театров «Три вороны», который мы несколько лет подряд проводили, и, надеюсь, в этом году удастся возродить. Есть ошибочное представление о том, что уличные театры — это какие-то непрофессиональные клоуны. На самом деле нет. Уличный театр может быть очень разным, в том числе сложным для восприятия, визуальным, инженерным, акробатическим. В уличном театре, на мой взгляд, заключается важное соединение эксперимента и открытости в театре. Это другой театральный язык, который не очень распространен в России. И мне казалось важным его представить. Еще меня интересовало такое направление, как site-specific — переосмысление мест, на которые никогда прежде с точки зрения театра никто не смотрел. Так родился наш с Сергеем Чеховым «Асфальт-театр». Помню, как мы в 2013 году делали лабораторию «Герой. 21» в бизнес-центре «Кокон» на Горького. У нас было два этажа стеклянного пространства с видом на Часовню, где мы сделали эскизные спектакли. Мы были молодые, неопытные, но вкладывались искренне и честно. После показов была дискуссия про этику и эстетику. Люди не расходились до часу ночи. И это не был разговор ни о чем. Это была как раз та коммуникация, которая случилась, диалог, совместимость энергий. Потом в лофте «Трава» мы делали «Бешеных псов» по Тарантино. Тарантино мы честно писали, но ответа не получили. Сыграли эту историю раз десять, можно было бы продолжать — коммерчески это была успешная история. Публика на нее ходила отнюдь не театральная. Этим и привлекательны сайт-специфические вещи. Приходит молодая умная публика, для которых слово «театр» обычно звучит скучно, смотрит и пишет серьезные аналитические отзывы. Интересен мне тогда был и документальный театр, которого в Новосибирске еще не было. В 2014 году, например, мы делали спектакль про 1990-е. Драматург проекта Сергей Самойленко брал интервью, — и это было отдельное приключение, когда бывшие депутаты, крупье и так далее рассказывали про свои лихие 90-е, не стесняясь озвучивать известные имена и безумные подробности. Собирать этот вербатим в спектакль было интересно. Но в итоге Костя Колесник поставил из этого довольно абсурдную историю, которая, на мой взгляд, была не совсем адекватна материалу. Мы сыграли историю пару раз и на этом закрыли проект.
— Судя по последним премьерам и проектам «Первого театра», вы и в должности директора государственного театра не боитесь идти на эксперимент.
— Мне всегда был интересен сложный театр. Театр, который соединяет в себе смыслы, безумие и драйв. Деньги как результат душу не греют, хотя формулу успеха мы все пытаемся найти. История, когда здесь мы делаем эксперимент, а здесь простую традиционную историю, которую будем хорошо продавать, работает далеко не всегда. Не всегда комедия положений собирает кассу. И не всегда то, что на стадии поиска выглядит необычно и круто, в результате оказывается таковым. Кажется, формула есть, а результат не гарантирован. Конечно, я понимаю, какой спектакль подойдет для широкого зрителя, какой — для узкого, что оценит продвинутая публика, а что вообще только два человека поймут. Но когда есть хорошая идея, мы всегда пытаемся ее реализовать. Мой опыт работы с независимым театром показывает, что сначала должна появиться идея, а деньги на нее рано или поздно найдутся. Главное — в эту идею верить.
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
