В России воюют за киноэкраны, а производители культурного контента
уже давно работают в других операционных системах.
ЕСЛИ ЧИТАТЬ затертую до штампа фразу, вынесенную в заголовок, на распев пушкинского ямба, то получится что-то новенькое, и это может стать хорошим обрамлением для одной незамысловатой истории.
Она такова. К нам в город приехал режиссер фильма «Праздник» — острой трагикомедии в интерьерах блокадного Ленинграда. В результате случился скандал, и в новостях написали, что картину в Новосибирске показать не разрешили.
Ситуация была, разумеется, более чем ожидаемая. Режиссер Алексей Красовский пришел в кинозал, носящий почти хипстерское название «Синема», но являющийся подразделением ГБУК НСО «Новосибирсккиновидеопрокат». Он предложил устроить просмотр своего фильма. Напомним: фильм получился настолько острым и провокационным, что сам Красовский решил даже не обращаться в Минкультуры за прокатным удостоверением. Автор показывает его иногда на локальных площадках, и даже это порой приводит к столкновениям с активистами, отстаивающими традиционные трактовки событий Великой Отечественной войны.
В «Синеме» режиссеру совершенно логично сказали: раз нет удостоверения, просмотр невозможен. Зато предложили устроить встречу знаменитого молодого режиссера со зрителями. Замдиректора учреждения Алексей Бутов в интервью «Новой Сибири» утверждает: «Об этом мы и договорились, всех это устроило. Мы даже у себя на сайте разместили анонс».
Знаменитый молодой режиссер событие анонсировал и на своих страницах. Но уже не как встречу с собой, а как показ фильма.
После чего (здесь «после» совсем не значит, что «из-за») на входе в кинозал государственного учреждения появились рабочие и начали устанавливать рамочные детекторы.
В результате — скандал и выплеск его в новосибирскую прессу. С заголовками о том, что показ запретили.
Бутов категорически с трактовкой не согласен, а Красовский, когда корреспондент «Новой Сибири» решил спросить его мнение, сказал почти дословно: «А вы вообще кто?»
Именно это обстоятельство вынудило нас найти двух коллег, которые согласились посмотреть фильм на YouTube. На тот момент счетчик показывал 1660 тыс. просмотров.
Мнения разошлись. Один из наших рецензентов не смог досмотреть до конца, второй смог и сделал вывод, что кино действительно острое, поднимает общечеловеческие темы. И то, что действие происходит в исторических интерьерах страшного военного времени, имеет отношение, скорее, не к переосмыслению истории или вклада советских граждан в Победу, а именно к общечеловеческому.
Но самое интересное, что Красовский, как оказалось позже, рассказал известному новосибирскому видеоблогеру Тимуру Ханову, что все же умудрился устроить показ своего фильма в какой-то городской гостинице.
Так что от происшедшего осталось ощущение полной белиберды. Совершенно не ясно, зачем Красовскому нужно сражаться за экраны, если нет легальных способов туда попасть. Не меньшая загадка — зачем по-прежнему делать культ из натянутого напротив кресел белого полотна, если видеохостинги и стрим-сервисы давно собирают соизмеримую аудиторию. И даже умеют приносить авторам контента доход.
Конечно, традиционные медиа, как и привычка ими пользоваться, не исчезли. Что вполне объясняет фантомную память носителей традиционных подходов и желание преградить дорогу к экранам неприятным произведениям.
Плюс для производителей контента тут в том, что они, пользуясь этим, создают информационные волны и подогревают интерес к альтернативному каналу связи, ведь скандал повышает трафик.
Но скандал — это всегда война, а в войне не всегда побеждают самые умные. Фото еды и котиков, например, во многих системах уже сегодня пользуются потрясающим успехом у аудитории.
Виктор ПОЛЕВАНОВ, «Новая Сибирь»
