Осенью этого года исполняется 25 лет начала приватизации в России, определившей переход в стране от социализма к капитализму
ПРИВАТИЗАЦИЯ в России не имеет своей конкретной памятной — а тем более праздничной — даты, поскольку произошла она не в один день. Но в генетической народной памяти это протяженное событие все же заняло свое место где-то между «ходынкой» и «кровавым воскресеньем».
Может показаться, что началось все 1 октября 1992 года, когда приватизационные чеки (ваучеры) начали выдавать населению. Идеологами экономических реформ это рассматривалось как начало формирования слоя частных собственников, которые должны были помочь государству срочно создать в стране рыночную экономику.
На самом же деле начало всему положил Закон № 443-1 «О собственности в РСФСР», которым 24 декабря 1990 года на территории России была узаконена частная собственность. И именно соответствующей статьей этого закона было законодательно закреплено понятие приватизации как передачи государственного или муниципального имущества в частную собственность.
В начале 90-х в телепередаче «Куклы» прозвучала сакраментальная фраза: «Во всем виноват Чубайс», что навсегда создало ему соответствующий имидж в глазах российского народа. И действительно, этот персонаж возник прямо из ниоткуда: в июне 1992 года он был назначен заместителем председателя правительства Российской Федерации по вопросам экономической и финансовой политики, и именно под его руководством была наскоро разработана программа приватизации и осуществлена ее техническая подготовка.
Хотя не стоит забывать, что в те годы был еще один любимый народный «жупел» — Егор Тимурович Гайдар, тоже ко всему этому причастный. Говорят, что фамилия Гайдара переводится с хакасского как «двигающийся вперед». В этом контексте фамилию Чубайса так и хочется перевести как «двигающийся назад», но это было бы категорически неверно, поскольку данные политические деятели, по сути, никогда не имели ничего общего с Прометеем («думающий сначала») и с Эпиметеем («думающий после»).
Критики до сих пор говорят о том, что приватизация должна была происходить медленно, по мере появления рыночных институтов, но при этом признают, что теоретически без моментальной перестройки экономики страна могла столкнуться с опасностью голода, социальной напряженности, а, может быть, дело дошло бы и до гражданской войны.
В подобной ситуации было не принципиально, сразу думать или потом — важно было действовать. И, как неоднократно потом повторял Анатолий Чубайс, передача олигархам контроля над предприятиями с сотнями тысяч рабочих помогла демократам приобрести административный ресурс, который предотвратил победу оппозиционной компартии на президентских выборах 1996 года. В 2004 году в интервью The Financial Times он так прямо и сказал, что приватизация в России была проведена исключительно с целью борьбы за власть против «коммунистических руководителей».
Чубайса совершенно заслуженно стали называть основателем олигархического капитализма в России, ведь всего за несколько лет в стране было приватизировано около 130 тысяч предприятий — благодаря ваучерной системе и залоговым аукционам значительная часть крупных государственных активов оказалась в руках узкой группы лиц. Посредством скупки ваучеров за бесценок у обедневшего в условиях всевозможных реформ (обычно приводивших к стабильной невыплате заработной платы) у плохо информированного населения, перераспределения через всевозможные финансовые пирамиды, реализации коррупционных схем залоговых аукционов крупная государственная собственность оказалась в руках «олигархов».
ДО СИХ пор многие помнят, что в 1992 году примерная оценка идеолога российской приватизации Анатолия Чубайса звучала как «две «Волги» за ваучер». Имелось в виду, что впоследствии (при грамотном размещении) один ваучер будет равен стоимости двух автомобилей «Волга».
И это вовсе не было прямой ложью, как до сих пор считает «почти консенсусное» число россиян. Об этом в свое время говорил и не самый глупый человек Михаил Ходорковский: «Предприимчивый финансовый игрок, имевший доступ к закрытой информации и не лишенный способности эту информацию анализировать, мог сделать из приватизационного чека и 10 «Волг» при желании».
По разработанной схеме, малые предприятия должны были распродаваться на торгах или могли быть напрямую проданы частным лицам, работающим на этих предприятиях («малая» приватизация). А к «чековой» или «ваучерной» приватизации относились более крупные предприятия, которые должны были быть преобразованы в акционерные общества открытого типа и затем пройти через продажу акций. При этом не менее 29 процентов уставного капитала продавались через публичные аукционы за приватизационные чеки.
Но проблема состояла в том, что еще в 1987 году был принят Закон СССР о государственном предприятии. Этот эпохальный документ зафиксировал фактическую независимость трудовых коллективов заводов — а также и их директоров — от государства. Так что термин «спонтанная приватизация» подразумевал автоматический переход собственности в руки тех, в чьих руках она и находилась на тот момент. Когда было положено начало ваучерной приватизации, власть уже не имела влияния на большинство предприятий, которые формально еще считались государственными, но на самом деле уже стали полем битвы «красных директоров».
В 1948 году академик Лысенко назвал генетику продажной девкой империализма, а спустя полвека что-то подобное можно было уже сказать и о приватизации: пусть не империализма, но капитализма, пусть даже не вовсе и не девка, но ведь продажная…
Что касается «двух «Волг»», то уже в 1999 году Анатолий Чубайс признавался, что для инициаторов приватизации в тот момент было самым важным пропагандистское обеспечение: «Надо было не только придумать эффективные схемы, написать хорошие нормативные документы, но и убедить Думу в необходимости принятия этих документов, а главное — убедить 150 миллионов человек населения встать со своего места, выйти из квартиры, получить ваучер, а потом еще и осмысленно вложить его».
В общем, обещание двух «Волг» оказалось чисто пропагандистской задачей. Номинал ваучера — 10 000 рублей — в скором времени оказался равным цене двух цыплят-бройлеров, тогда как «Волга» стоила уже четыре миллиона. К примеру, бывший министр экономики Андрей Нечаев так прокомментировал ваучерную схему:
— С точки зрения применявшейся модели приватизации номинал ваучера не имел никакого значения. Ваучер определял лишь право что-то купить при приватизации. Реальная его стоимость зависела от конкретной приватизационной ситуации на конкретном предприятии. Где-то на ваучер можно было получить три акции, а где-то — 300. В этом смысле на нем можно было написать и 1 рубль, и 100 тысяч рублей, что не изменило бы его покупательную способность ни на йоту. По-моему, идея снабдить эту ценную бумагу номиналом принадлежала Верховному Совету. Чтобы придать номиналу хотя бы какую-то рациональную основу, решили привязать его к стоимости основных фондов на душу населения.
Разумеется, никто из россиян не хотел вставать на пути прогресса, а уж тем более ложиться под его колеса — ведь, как-никак, в России происходил нешуточный переход от социализма к капитализму. Не случись тогда такой дикой экономической ситуации в стране, очень многие сохранили бы свой ваучер просто на память. Но когда стало совсем поджимать по деньгам, рядовые «коллекционеры» массово потянулись в специальные пункты, чтобы сдать там свои ваучеры по 10 тыс. рублей (примерно 10 долларов) за штуку. На эти деньги тогда можно было бы купить три-четыре бутылки водки и на пару дней отвлечься от мыслей о кризисе и либерализации цен.
И, как это ни удивительно, народ и государство в итоге пришли к одному и тому же печальному выводу. 9 декабря 1994 года Госдума приняла постановление, в котором охарактеризовала итоги приватизации как неудовлетворительные.
Что сегодня думает Госдума по этому поводу — неизвестно. Но 80-90 процентов россиян, согласно опросам, по-прежнему одинаково отрицательно относятся как к приватизации, так и к Чубайсу.
Петр ГАРМОНЕИСТОВ, «Новая Сибирь»
