На тему вынужденной самоизоляции рассуждает руководитель Музея истории старообрядчества Сибири.
— Александр, а вот вы как человек верующий верите ли в конспирологическую природу коронавирусной эпидемии?
— Надо сказать, это уже сильно зажеванная тема, у нас все вокруг давно стали вирусологами-любителями и экспертами в области мирового масонства, заговоров, чипов и прочих «биллов гейтсов». Честно говоря, я не вижу даже смысла искать тут какой-то заговор.
— А как насчет Божьего промысла?
— Все знают, что согласно Писанию без воли Божьей ни один волос с нашей головы не упадет, все что происходит у нас на земле, происходит не без промысла Божьего. Но это вовсе не значит, что все плохое тоже идет от Бога. Глупо считать, что на нас там, наверху, за что-то разгневались и навели какую-то болячку. Бог может попустить — и тогда случаются катаклизмы и катастрофы, но человек далеко не всегда своим, так сказать, ограниченным умом понимает, откуда приходят эти бедствия. Еще более смешная ситуация, когда этим же умом он пытается объяснить, по какой причине это происходит. По-моему, чем толковать необъяснимое, лучше заняться самим собой: проверь — как ты в новых экстремальных условиях будешь относиться к ближним, к своему делу. Попробуй-ка пройти этот краш-тест, который проводится в мировом масштабе.
— То есть вы, как я понимаю, заняты собой и никакого ущемления внутренней свободы не испытываете?
— Нет, никакой свободы во мне никто не ущемил. Тем более внутренней. Я считаю, что ее вообще ничем нельзя ущемить. А вот в творческо-практическом смысле возникли проблемы. Например, отменились занятия по знаменному пению, которые я регулярно проводил в Красноярске: учебные группы на самоизоляции, ничего не поделаешь. Что характерно: когда я в последний раз оттуда возвращался, оказалось, что с нами одним рейсом летел человек с ковидом, поэтому Роспотребнадзор потом ко всем пассажирам приезжал на дом делать тесты.
— В музее работа тоже остановилась?
— Да, мой рабочий музейный проект в Новосибирске тоже приостановился. Все внезапно накрылось как раз в тот момент, когда у нас весной было запланировано три большие коллективные экскурсии — человек по 30-35. Как и во всех других музеях, стало невозможным планирование любых выставок и презентаций. С учетом того, что этот год не простой, а юбилейный — 400 лет со дня рождения протопопа Аввакума, мы готовили совместные мероприятия с библиотеками и другими учреждениями культуры, но все планы были смазаны.
Ситуация не так уж сильно ударила по нашему, так сказать, карману, поскольку музейный проект пока никем и ничем не финансируется, но вот творческая невостребованность очень болезненно нашим братом ощущается. Когда ты делаешь что-то не за рубль, а за идею, и вдруг волею каких-то обстоятельств, от тебя не зависящих, твои усилия сводятся на нет, — все это, конечно, ранит маленечко.
— Так недаром же в Главной книге написано о неисповедимости путей.
— Разумеется. Да и музеи, как вы знаете, понемногу стали открываться, скоро появится возможность вернуться к прежней творческой работе. Вот только настроиться на эту работу чисто эмоционально будет очень непросто с учетом того, что планировать сейчас — не самое лучшее время. К сожалению, наши планы пока ничем не могут быть подкреплены в обозримом будущем. Все до сих пор чего-то ждут — новых указаний, новых правил. Руки начинают развязывать, а никаких стратегических решений принимать не дают. Ну а что делать… отчаяние — это ведь смертный грех.
— Уныние тоже.
— Нет, унывать, конечно, тоже нельзя, тем более что бывали времена и похуже. Что ж… Как говорил киногерой Пашка Колокольников: «Значит, будем жить».
Петр ГАРМОНЕИСТОВ, «Новая Сибирь»
