Мартовским утром 2025 года студент Новосибирского музыкального колледжа имени Аскольда Мурова проснулся знаменитым: в 21 год он выступил на сцене Театра оперы и балета среди выдающихся участников гала-концерта, венчавшего Первый международный сибирский оперный фестиваль Василисы Бержанской.
И вот уже посетители филармонических концертов начали узнавать невысокого худощавого паренька, облаченного в строгий костюм работника зрительской службы филармонии.
Как воспринимает события этого года молодой певец, какие цели ставит перед собой сегодня, какие шаги предпринимает для реализации самых смелых своих музыкальных амбиций — обо всем этом он рассказывает в интервью.
— Этот сезон был для вас, студента 4-го курса, весьма продуктивен. В музыкальной комедии «Аршин мал алан», успешно поставленной в колледже, среди исполнителей — талантливых и ярких, вы были весьма заметной фигурой. А в Сибирском оперном фестивале Василисы Бержанской вы — единственный новосибирский студент, отобранный ею лично в гала-концерт. Или событий было больше, чем я назвала?
— Да, начнем с «Аршина». Когда я узнал, что у нас будет эта постановка, очень обрадовался, так как это произведение моего народа, я сам по национальности являюсь азербайджанцем. Могу сказать, что материал давался достаточно легко, начиная с музыки, но все-таки это большой труд, вся оперетта держится на восьми персонажах, и если один не отыграет другому, то тогда действие не пойдет.
Что же касается фестиваля, я подавал заявку с надеждой услышать оценку профессионалов в первую очередь, во-вторых, конечно, попытать свои силы и еще — научиться чему-то новому. Среди участников образовательной программы были и студенты консерватории, и солисты НОВАТа, и было интересно понять, как мой голос, моя личность будет себя вести при такой достаточно тяжелой конкуренции. И, конечно, выход в гала-концерт — это была большая неожиданность, опыт я получил, и, знаете, — поднялась планка. Если ты выступил там, то ниже опускаться нельзя, и каждое новое выступление должно быть качественным и технически отработанным.
— Несомненно. Василиса Бержанская, главное лицо фестиваля, звезда мировой оперы, возможно, дала вам какое-то напутствие?
— Конечно, мы все обговаривали. Когда у нас был гала-концерт образовательной программы в консерватории, после объявления имен победителей она сказала, что они не ожидали, что я на самом деле баритон, — начать с того, что у меня и пропорции физические, органические не для баритона, и при этом есть сила голоса, то есть, как говорят, одарен природой. После гала-концерта в НОВАТе я поблагодарил Василису Михайловну, и она заверила: «Мы еще обязательно увидимся». Поэтому мне важно и искренне приятно слышать критику от таких людей, это люди мировой величины.
— Что — и критика была?
— А как же! Без нее никуда. У нас был самый первый мастер-класс, где мне открыли глаза на те моменты, о которых я абсолютно никак не подозревал. Хотя всегда считал себя самокритичным и сомневающимся. И дальше было немало открытий.
— Возвращаясь к «историческому концерту» в Новосибирской опере, где участвовали выдающиеся певцы современности, слушатели концерта говорили, что вам удалось ярко заявить о себе, вы сумели это сделать. Интересно, эту знаменитую арию Роберта из «Иоланты» Чайковского «Кто может сравниться с Матильдой моей…» вы сами выбрали для исполнения?
— С арией Роберта — вообще очень смешная история на самом деле. Мы с моим преподавателем выбирали репертуар, так как я долго не мог определиться со своим голосом: все-таки ближе драматический тенор или же лирический баритон. Но сейчас пришли к тому, что я лирико-драматический баритон, если мы углубляемся в систему, то ария Роберта — это произведение, можно сказать, высшего пилотажа, и написано Чайковским на склоне жизни, это его последняя опера. Сложнейшая техника, и в колледже обычно это не поют. Но я попытался убедить преподавателя хотя бы попробовать — можно ли это сделать. В общей сложности я делал эту арию около шести-семи месяцев. То есть вроде бы четыре странички, припев-куплет-припев, но очень много работы. И не только технической — в плане звуковысотности, а в плане эмоций, передачи той или иной мысли.
— Да, это один из признанных оперных хитов.
— Как сказал Дмитрий Юрьевич Вдовин, опытнейший педагог, на последнем мастер-классе, когда мы с ним работали: Это ария «с шампанским в руке».
— А вы себя, выходит, ощутили уже в какой-то мере артистом музыкального театра, будучи еще студентом колледжа?
— Думаю, да. Все-таки есть хоть и небольшие роли, и в «Аршине», и недавно у нас была премьера «Периколы» Жака Оффенбаха. Все-таки ввод в профессию есть, уже понимаешь, какая ответственность на тебе в этом плане лежит.
— В музыкальном театре присутствует нечто магическое. Есть магия своя, театральная, ну а певческий голос сам по себе — это что-то волшебное.
— Да, то, к чему невозможно прикоснуться, что нельзя потрогать. И при всем этом очень сложный механизм.
— Вы работаете в филармонии сотрудником зрительской службы, и у вас есть возможность много чего увидеть, услышать.
— И много с кем поговорить. Оперные певцы, которые приезжали сюда, один из ярких примеров — это Ильдар Абдразаков и Хибла Герзмава — это эталоны исполнения современной русской оперы, мастера и не только даже русской сцены — мировой, и когда общаешься с такими мэтрами, понимаешь: что-то уже тебя притягивает здесь. Каждый говорит о своем, все о разном, и собрать все это в комплексе вроде бы нереально, но когда ты начинаешь делать то, что узнал, одно за другим, все получается.
— В этом году участницей Транссибирского арт-фестиваля была Ольга Перетятько.
— Да, и с ней удалось поговорить, конечно, она оперная звезда. Работа в филармонии многое открывает, скажу так, что концерты симфонического оркестра я сначала не слушал, и понятное дело, приходишь на работу, чтоб работать, но со временем многое изменилось. В последнее время, по крайней мере последние два года я прихожу на работу, чтобы послушать. Вот так. Совмещаю приятное с полезным.
— На следующий концертно-театральный сезон вы, похоже, держите интригу: непонятно, сможем мы вас слышать здесь, в Новосибирске?
— Не знаю, честно. Было бы приятно выступить в Новосибирске, можно сказать, я здесь прижился, мой город уже, живу здесь четвертый год. Я сам из Алтайского края сюда приехал, из наукограда Бийска.
— Расскажите о вашем педагоге.
— Мой педагог — это великий человек, который поверил в меня с первых секунд моего пребывания на экзаменах вступительных. Заслуженный работник культуры Российской федерации, заведующая вокальным отделением колледжа Балашова Светлана Ивановна. Такая сложилась ситуация — я не был ни на одной консультации, приехал в самый последний момент, за два дня, были разные обстоятельства. Приехал, вышел на сцену, и на следующий день Светлана Ивановна связалась со мной, ей было интересно сначала пообщаться и потом уже поработать. Наша специальность подразумевает больше общения между преподавателем и студентом, преподаватель — это твой ближайший человек. Можно сказать, как мама и папа — два в одном.
— Да, это практически индивидуальные занятия, к тому же с таким хрупким инструментом, как голос.
— Это человек, который может тебе все объяснить, и я бесконечно благодарен Светлане Ивановне. Помню, она спросила: «Готов ли ты много работать?» На что я ответил: «Я готов здесь работать дни и ночи». И после этого наше сотрудничество началось...
— Работа закипела.
— Да. Я занимался в колледже с девяти до девяти даже не просто тем, что пел. Вокалистам самим нельзя же много петь. 45 минут в день на самом-то деле, тем более в студенчестве. И под контролем. Больше всего у нас работа состоит из слушания. Чем больше слушаешь, тем лучше поешь. Конечно, есть примеры, эталоны вокала, и у каждого свои, все абсолютно разные.
— А об этом размышляли: о смешение вашей национальности, южного темперамента и сибирского образа жизни и обучения?
— Да, я родился в России, но в силу того, что генетика многое решает, южная, и темперамент делает свое дело, что позволяет мне петь драматические партии, — это плюс. Но вот появился такой термин: «сибирская пробивная техника голоса», попадалась об этом статья. Думаю, я ее унаследовал в какой-то степени. У меня в роду все поют, это я знаю, и со стороны мамы, и со стороны папы. У папы прекрасный тенор, а у мамы прекрасное меццо-сопрано. Поэтому в смешении получился лирический баритон.
— Для которого, кстати, написано много прекрасных оперных партий.
— Партий на самом деле очень много, есть очень много того, что можно спеть, и это чаще всего итальянская музыка, времена бельканто: Доницетти, Беллини, Россини.
— Еще хорошо, что среди них мало злодеев, которых обычно поют драматические баритоны, все больше положительные персонажи.
— Конечно, это немаловажный штрих к портрету лирического баритона.
Марина ЛОГИНОВА, специально для «Новой Сибири»
Ранее в «Новой Сибири»:
Два новосибирских вокалиста отобраны в телепроект «Большая опера»
Новосибирский мюзикл «Солнечный удар» вошел в шорт-лист премии «Музыкальное сердце театра»
