Новосибирский «Старый дом» начинает декабрь с открытия персональной фотовыставки. Автором восемнадцати черно-белых фотографий выступает артист Тимофей Мамлин, дебютировавший этим проектом в жанре репортажной съемки. В экспозиции под названием «Внутри стеклянного шара» запечатлены фрагменты репетиций спектакля «Петерс» ‒ тончайший процесс взаимодействия партнеров фотограф переосмысляет с позиции исполнителя одной из ролей и стороннего наблюдателя одновременно.
«Внутри стеклянного шара» ‒ третья сборка фотопроекта, точкой отсчета для которого послужил «Петерс»: спектакль по одноименному рассказу Татьяны Толстой поставил в театре «Старый дом» осенью 2020 года главный режиссер Андрей Прикотенко, а Тимофей Мамлин сыграл одну из главных ролей, воплотив на сцене образ «темного знатока нехороших вещей» и единственного человека, на законных основаниях использующего по ходу развития сюжета фотоаппарат. Экспозиция представляет собой серию черно-белых фотографий одного размера, объединенных в многоликое панно. В таком аскетичном и даже классическом выставочном формате работы Тимофея Мамлина будут представлены впервые. Предыдущие варианты хроники создания «Петерса» выстраивали визуальную коммуникацию в русле постмодернистского искусства и прорабатывали проблему археологии современности. В сентябре проект «Внутри стеклянного шара» был показан на фестивале современного искусства «48 часов Новосибирск» в формате тотальной инсталляции с текстилем и объектами, а в ноябре побывал в Санкт-Петербурге как основной проект групповой выставки «Возможная жизнь», представленной в андеграундном пространстве f5.
Вдохновленный театром проект анализирует процесс фотографирования как способ коммуникации актеров между собой в спектакле. Играя роль, актер Тимофей Мамлин становится фотографом, а его снимки – самостоятельными художественными произведениями, которые в отличие от каждый раз растворяющегося в вечности показа остаются и кадр за кадром реинтерпретируют упущенное. Хронология выживших эмоций меняется от экспозиции к экспозиции в зависимости от авторского взгляда, корреспондирующего с беспрерывным движением ленты событий. О том, как зародилась жизнь «Внутри стеклянного шара» и в какую фотографическую даль могут унести желания глубоко погруженного в репетиционный процесс артиста, Тимофей Мамлин рассказывает в интервью «Новой Сибири».
— Как и когда родился фотограф Тимофей Мамлин?
— Фотограф Тимофей Мамлин родился во время репетиций спектакля «Петерс». В какой-то момент у моего персонажа должен был появиться в руках фотоаппарат. Мне принесли настоящую цифровую камеру. Для спектакля она не подошла, но я купил ее себе и начал фотографировать.
— Но ведь у вас и до «Петерса» были попытки заняться фотографией?
— Да, конечно, но это были скорее разовые акции. Лет десять назад я взял себе старенький пленочный «Зенит», недолго пофотал на него и благополучно забыл. А пару лет назад я разбирал дома вещи и нашел его. Купил пленку, начал ходить и всех фотографировать. Но только когда приобрел свою первую цифровую камеру, понял, что это практичнее и дешевле, потому что могу снимать нон-стоп. Из разовой акции и развлечения фотография превратилась в увлечение на постоянной основе.
— Если вернуться к «Петерсу», то чем ваша работа принципиально отличалась от того, что делают на репетиционной площадке приглашенные фотографы?
— Сначала никто меня не воспринимал как фотографа. Потом ко мне привыкли и перестали замечать. Это дало возможность быть везде и всюду. Я снимал все, что движется. Экспериментировал со светом и фактурой. Фиксировал время изнутри процесса каждый день, за исключением тех моментов, когда репетировал на площадке сам. Ни у кого другого такой возможности не было. Приглашенные фотографы появляются на площадке от силы пару раз, а я, находясь внутри, мог ловить моменты сколько и когда угодно, моменты, которые уже никогда не повторятся. Многое из того, что запечатлено на моих фотографиях, не вошло в окончательную версию спектакля. Поэтому некоторые кадры в буквальном смысле уникальные.
— В каком жанре фотографии реализован ваш проект?
— По сути, это документальная съемка. Сейчас я экспериментирую в разных направлениях, но тогда, когда я только взял в руки фотоаппарат, мне нравилось не выстраивать, а ловить кадр. Я находился внутри события и вместе с тем, как будто смотрел на него чуть со стороны. Это позволило запечатлеть момент под необычным углом зрения.
— Фотоаппарат в руках вашего героя со временем изменил вас, а какие изменения произошли с вашим персонажем?
— Мой персонаж сильно изменился. Он стал полнее, глубже, сложнее, осознаннее, злее. Если в первое время я не до конца понимал механизмы, при помощи которых мой Мефистофель вступает в борьбу с душой Петерса, то сейчас его действия все отчетливее укладываются в моей голове. Мой герой меняется, и вместе с осознанием этого процесса изменяется мое представление о том, как нужно с ним взаимодействовать. Иногда я вновь приношу на спектакль свой фотоаппарат и в прологе, когда зрители рассаживаются по своим местам, а на сцене происходит фотосессия, я снимаю наших девочек-актрис уже, что называется, не просто для процесса спектакля, а для себя.
— То есть история этого проекта продолжает жить и расти вместе со спектаклем?
— Для меня это все еще не законченная, а долгоиграющая история с удочкой на несколько лет вперед. Конечно, я уже не могу так снимать, как когда-то на репетициях, но фотосессия, которую мы во время работы над спектаклем не планировали и сочинили только к премьере, позволяет мне добрать кадры, которых у меня тогда не было. Женщины Петерса, эти фурии Мефистофеля, стали моим недостающим звеном. Эти кадры я добавил в экспозицию, и они уже были показаны на выставке в Питере.
— Вы используете возможность, которую предоставил вам «Петерс», на других спектаклях?
— Везде, где я участвую как артист, я достаю фотоаппарат и снимаю репетиции, насколько это позволительно. В «Петерсе» мой герой ходил по сцене с фотоаппаратом, как того требовала роль. В других спектаклях иначе: я сижу в зале и фиксирую репетиционный процесс со стороны. Создаю своего рода документальный архив происходящего. Лет через пять-десять, когда у меня накопится достаточное количество материалов, к нему смогут обратиться и мои коллеги, и журналисты, и зрители. Может быть, сейчас это не осознается, но, уверен, через несколько лет нам будет приятно увидеть себя на фотографиях и вспомнить, как это все происходило.
— Сейчас для вас фотографирование — это новая роль или новый путь?
— Помимо театра, мне хочется иметь увлечение, которое приносило бы и удовлетворение, и реализацию, и доход. И даже в конечном счете могло вырасти в полноценную вторую профессию. Когда я начинал фотографировать репетиции, даже не планировал, что из этого выльется такая история, которая будет иметь продолжение и далеко идущие планы. В этом смысле в моей жизни случилось нечто удивительное.
— Что или кто вас подвиг сделать из «пробы пера» настоящий выставочный проект?
— Мне кажется, любому начинающему нужен человек с опытом, который может направить и помочь. Сделать из твоего личного увлечения нечто, что могут увидеть люди. Я, например, познакомился с Анной Галеевой. Она стала моим куратором и занялась моим продвижением как фотографа. Это была Анина идея сделать из моего хобби «в стол» готовый продукт. Мне оставалось только довериться и делать все, что от меня требуется. Так родилась первая выставка «Внутри снежного шара», где мы погрузили зрителей внутрь пространства. Публика не просто рассматривала фотографии на стенах, но попадала в другое измерение, где помимо снимков была музыка, предметы, инсталляции. Дополнить экспозицию мне помогли молодые новосибирские художники. В коллаборации создавалась и вторая выставка – в Петербурге.
— В кураторском тексте групповой выставки «Возможная жизнь», в рамках которой в Санкт-Петербурге был представлен ваш фотопроект, вас позиционировали как главного участника. Каково это новичку почувствовать себя в роли хедлайнера?
— Супернеожиданно. Еще полгода назад я не представлял, что такое со мной может произойти, и моими работами будет заполнено выставочное пространство, поэтому я, кажется, и до сих пор не знаю, как на это правильно реагировать. Разве что работать дальше с большей силой.
— Обычно новобранцы либо пытаются педалировать свое уникальное положение по отношению к новому делу, либо начинают активно погружаться в новую профессию. Какова ваша позиция?
— Пока я существую в новой для себя сфере скорее интуитивно. Я новичок, и прекрасно это понимаю. Но, думаю, со временем придет и осознанность. Я уже сейчас вижу, что мой взгляд на фотографию начинает меняться. Я по-другому снимаю, иначе редактирую, вообще подхожу к делу с нового ракурса. Это уже не игра в персонажа из «Петерса». Просто ходить и снимать для меня теперь недостаточно. Нужно развиваться, читать, смотреть, выставляться, пробовать новое. Быть в сообществе и в контексте, постоянно что-то делать. Как только ты остановишься и решишь, что у тебя уже достаточно классных фоток, все прекратится.
— У вас уже есть сформулированные проекты, которые придут вслед за «Петерсом»?
— Готовых проектов нет, но планов много. Например, летом я побывал в Абхазии, и эта страна произвела на меня сильное впечатление. Война там закончилась, а отголоски остались. Когда приходит война, она бьет не только по людям, но и по всей инфраструктуре. Когда же война заканчивается, первым делом восстанавливают больницы, школы, бензоколонки, административные здания, а до объектов культуры руки доходят в самую последнюю очередь. Поэтому, когда в Абхазии все шли на пляж, я шел фотографировать разрушенные дома культуры и кинотеатры. С огромными разрушенными сценами и зрительными залами, запыленные, разоренные, со следами пожара и дырами от снарядов и пуль. Вот на основе этих снимков мне бы и хотелось создать один из своих новых проектов.
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
Фото Анны ГАЛЕЕВОЙ, Тимофея МАМЛИНА и Виктора ДМИТРИЕВА
