Режим самоизоляции стал серьезным испытанием для новосибирских театров. В первую очередь под удар попали частные труппы, лишенные единственного заработка с продажи билетов, но сохранившие обязательства по выплате арендной платы за занимаемые помещения. Сибирскому камерному театру «13 трамвай» с арендодателем повезло, однако и в деятельность этого юного коллектива карантин внес существенные изменения. Театр, выросший из мастерской заслуженного деятеля искусств России Сергея Афанасьева, появился на свет в ноябре 2019-го и ушел на карантин, не успев проработать и полугода. Свой дом окрыленная мечтой труппа обрела в бывшем зале библиотеки Дома актера. За окнами по рельсам бегут легендарные вагончики городской надземки, а в кулуарах прячется уютный зал на несколько десятков мест. Артисты – недавние выпускники Новосибирского театрального института. Молодые, задорные, непредсказуемые. Под стать и первые спектакли — сумасбродная и фонтанирующая уловками «Летучая мышь», пластическая рапсодия по мотивам чеховских «Трех сестер», играющая в изощренный пинг-понг любовных отношений «Солнечная линия», эпохальный «Бал», реинтерпретированные Вампилов и Горький. В роли вагоновожатого, то есть главного режиссера — Дарья Супрунова — актриса, режиссер и театральный педагог. О том, куда двигается «13 трамвай» и к чему привела вынужденная остановка Дарья рассказывает в интервью «Новой Сибири».
— Дарья, кому пришла идея создать новый частный театр и, главное, зачем: ведь и вы, и артисты новорожденного «13 трамвая» активно задействованы в репертуаре Городского драматического театра?
— В первую очередь это была идея ребят, с которой они к нам пришли еще на первом курсе театрального института. Мы посмеялись и предложили им доучиться до четвертого курса, потому что ближе к выпуску обычно все разбегаются. Но эти ребята свой замысел сохранили и пронесли через все годы обучения. На четвертом курсе они пришли с готовым списком ребят, готовых создавать свой новый театр. И, надо сказать, в этот список вошла большая часть курса. Вот тогда мы и начали искать пути реализации идеи: ведь театр, где труппа выросла из курса, ‒ это серьезная артиллерия. С Городским драматическим театром мы, как старший и младший братья. Мы все ученики одной мастерской, выпускники Сергея Николаевича Афанасьева. Но «13 трамвай» двигается по своему особому пути и в плане постановок, и в плане их реализации, и в плане уровня ответственности перед собой и театром. Как частный театр мы не имеем никакого финансирования и совершенно не подкреплены бюджетом, поэтому было принято решение о том, что ребята, которые создают и развивают Сибирский камерный театр, параллельно служат в Театре под руководством Афанасьева. Городскому драматическому театру они, конечно же, нужны как артисты, а им нужен театр, и финансовое подкрепление.
— И, полагаете, так будет продолжаться всегда?
— Как будет впоследствии, пока никому неизвестно. По крайней мере у нас точно нет идеи уйти из Театра Афанасьева через пару лет, когда мы встанем на ноги в «Трамвае». При этом я не могу утверждать, что разделения точно никогда не произойдет. Поживем ‒ увидим.
— Когда вы приступили к реализации проекта, опирались на какую-то бизнес-модель?
— Нет, никакого примера у нас не было, но наш театр создавался при непосредственном участии Сергея Николаевича и нашего спонсора, на стороне которых уже был опыт открытия культурных учреждений. С другой стороны, театр ведь никто каждый день не открывает, поэтому скажу вам честно, развитие «13 трамвая» ‒ это во многом опыт интуитивного вождения. Когда ты ведешь машину, ты, конечно, ставишь перед собой краткосрочные и долгосрочные задачи, выстраиваешь в голове весь путь, но при этом не можешь просчитать все от и до. К тому же речь идет о театре, а это такой загадочный механизм, что порой не понятно, кто же кого на самом деле ведет: ты театр или он тебя.
— В Новосибирске, что касается культуры вообще и театра в частности, катастрофически сложно с меценатством. Ваш молодой коллектив нашел человека, который финансово поддержал ваш замысел. Вы так тщательно искали или судьба?
— Спонсор к нам пришел судьбой. Не секрет, кто это, но имя мы не афишируем. Сначала мы сознательно начали поиски инвестора и даже провели переговоры с потенциальными спонсорами, а потом к Сергею Николаевичу пришел человек и сказал, что у него есть такая идея ‒ поспособствовать открытию театральной площадки. Вот так мы и сошлись — запрос и желание одновременно.
Спектакль «Бал»
— Во сколько обошлось открытие площадки?
— Я главный режиссер и не занимаюсь финансовыми вопросами, поэтому не готова озвучивать точные цифры. Скажу лишь, что много. Нам ведь пришлось полностью отреставрировать зал. Помещение, в котором сейчас живет «13 трамвай», – это бывшая библиотека Дома актера. Мы перевезли библиотеку на второй этаж здания, поспособствовали ремонту на втором этаже, плюс сделали капитальный ремонт в своем будущем зале. Конечно, наш театр далеко не полностью оборудован. Со стороны может показаться, что жизнь «13 трамвая» похожа на сказку: нам все построили, а мы пришли и барствуем. На самом деле такого, конечно, нет. У нас не хватает света, оборудованных гримерок и так далее. Но при этом мы существуем и радуемся тому, что у нас есть сцена и прекрасный зрительный зал, а это, знаете ли, уже театр.
— Зал получился стильным и уютным. Кто разрабатывал интерьеры?
— Наш зал стал таким, какой он сейчас есть, благодаря нашим художникам — Олесе Беселия и Оле Смагиной. Они и проектировали, и сочиняли. У нас остались лофтовые, ободранные до кирпича стены, но получилось очень уютно. Ремонт, конечно, осуществляли рабочие, но ребята-артисты и сами очень много делали ‒ и красили, и собственными руками переносили библиотеку.
— С молодыми артистами понятно, но что мотивировало лично вас взять на себя такую серьезную ответственность и стать главным режиссером нового театра?
— Во-первых, это мой первый выпуск в театральном институте. Я преподавала у этого курса, и мы с ребятами очень прикипели друг к другу за время обучения. Когда стало понятно, что у ребят обязательно будет свой театр, сразу же возник вопрос, кто встанет у руля? При всем таланте ребят, при всем их энтузиазме и интеллектуальной способности к деятельности, все равно нужен был более опытный человек, который бы этот корабль вел. И как-то так естественно сложилось, что рулевым стала я. При этом я не позиционирую себя как узурпатора, диктатора и самого главного в театре человека. Я стараюсь выстраивать внутри театра горизонтальные отношения, чтобы ребята понимали, что у нас нет той вертикали, где наверху есть главные, которые несут огромное количество ответственности, а внизу те, кто приходит, уходит и не отвечает даже за самого себя. У нас студийный театр. Театр-студия, который живет по другим законам, чем все большие и академические театры. Даже по сравнению с Театром Афанасьева, который тоже реализует модель театра-дома, «13 трамвай» совершенной другой.
— В чем заключается его инаковость?
— В личной ответственности. Обслуживание театра ‒ это большая работа. Обычно помимо труппы в штате есть многочисленные цеха ‒ костюмеры, реквизиторы, бутафоры, гримеры, свет, звук, клининг, а также администрация, кассиры, гардеробщики и люди, которые внешне взаимодействуют со зрителями. У нас такой роскоши нет. Поэтому всё лежит на ответственности артистов. По сути, наш театр из одних артистов и состоит. У нас есть директор, главный режиссер, свет-звук, труппа, ‒ и больше никого. Мы сами стоим на кассе, мы сами одеваем и раздеваем зрителей, мы сами следим за порядком внутри театра. И вот эта личная ответственность за театр, как за свое детище, потом выливается в совершенно иное отношение и к репетиционному процессу, и к самому спектаклю. Потому что, когда ты самостоятельно брешь тряпочку в руки и моешь театр, то есть хранишь собственными руками его физическую чистоту, ты потом никогда не сможешь выйти на площадку и позволить себе поступить как-то нечисто в отношении собственной собранности или игры на сцене. Ты никогда не позволишь себе схалтурить. Мне кажется, этим, а также запалом и честностью по отношению к работе, мы очень сильно отличаемся.
— Говорят, рано или поздно запалы гаснут…
— Конечно, можно говорить о том, что это сейчас ребята молодые и готовы свернуть горы, а с годами все само собой пройдет, но мне кажется, не пройдет, если сохранять личную ответственность. Наш театр будет развиваться только в зависимости от того, как будут развиваться сами артисты. У него другая структура. Он на других дрожжах замешан. Я уверена, что в ближайшие годы «Трамвай» не станет тем местом, куда начнут приходить, а затем уходить артисты из других мастерских. Может быть младшие курсы мастерской Сергея Николаевича Афанасьева и будут вливаться, но это будут отдельные единичные случаи. Потому что мы ‒ команда. Наша командная работа, наши драйв и искренность чувствуются и в атмосфере театра, и в отношении к работе. Помимо прочего я считаю наших ребят безумно талантливыми артистами.
— Сколько артистов в труппе Сибирского камерного театра? Произошли ли изменения в составе из-за затянувшегося перерыва в работе?
— Двадцать. Никто за время карантина не ушел. Все остались в своем гнезде, и я уверена, что в следующем сезоне нас не ждет никаких сюрпризов. Ребята прекрасно осознают, как мы друг от друга зависим, и неожиданного ухода никто не организует. К тому же наши артисты завязаны на два театра, и это очень серьезная мотивация для плодотворной работы. Молодой артист должен активно работать. Играть много и сразу. Хорошие роли в хороших спектаклях. В нашем репертуаре пока только шесть спектаклей. Большая часть из них была поставлена еще в институте. Понятно, что нам нужно активно набирать репертуар. Какие-то спектакли будут уходить, какие-то премьеры будут параллельно осуществляться, но только участие в спектаклях Городского драматического театра даст ребятам полную занятость. У наших артистов поле деятельности действительно обширно.
Спектакль «Три сестры»
— Накануне открытия театра анонсировалось, что за первый сезон ваша труппа сыграет двенадцать премьер. Как все прошло на самом деле?
— К открытию у нас был пул студенческих спектаклей, которые мы планировали регулярно пополнять новыми постановками. В первый сезон работы мы выпустили премьеру спектакля для детской аудитории «Город без любви». Затем Сергей Николаевич поставил спектакль «Солнечная линия» для тех, кому «18+». Весной мы планировали выпустить еще три премьеры, таким образом получилось бы, что за полгода работы мы выпустили пять новых полноценных спектаклей. На мой взгляд, это достойный интенсивный темп. Но, к сожалению, нас, как и многих, подвела пандемия.
— Что стало с вашими замыслами?
— Мы перенесли премьеры на осень. И если нам будет благоволить вселенная, то с августа приступим к репетициям и уже с серьезными наработками откроемся в сентябре.
Первой премьерой станет спектакль по пьесе израильского драматурга Ханоха Левина «Шлюха из Огайо». Прекраснейший материал с маркировкой «18+». В тексте использована ненормативная лексика, но, поверьте, это тот случай, когда из песни слов действительно не выкинешь. Затем состоится премьера спектакля «Дураки». У него нет никакой драматургической основы. Это авторский музыкально-поэтический проект артистов театра, который они создают по собственной инициативе. Триумф ансамбля. Рефлексия ребят на свое взросление. Им 23-24 года. Детство и юность только-только прошли, они оглянулись назад и рефлексируют произошедшее. Сами пишут музыку, сами пишут стихи, сами рассказывают свои личные истории. Получается очень интересно. Название третьего премьерного спектакля сейчас в работе. Мы еще выбираем, но планы у нас грандиозные. Нам на это нужно только время и деньги.
— Какую постановку осуществите вы на свое площадке?
— Со мной получилось очень интересно. У нас есть позиция главного режиссера, при этом в репертуаре не идет ни одного моего спектакля. Просто потому, что у главного режиссера имеется помимо создания спектаклей огромная дополнительная нагрузка, множество вопросов, которые срочно надо решать. Тем не менее у меня тоже большие профессиональные планы. Одну задумку я реализовать не могу ‒ на нее у «Трамвая» пока, к сожалению, нет ресурсов. Скорее всего я поставлю спектакль для малышей. Мне очень хочется заглянуть в нишу волшебного и сказочного театра. И, конечно, в моем сундуке припрятано еще несколько названий, которые я буду осуществлять по мере возможностей.
— Как ваш театр пережил карантин?
— Лично я сначала очень оптимистично отнеслась к прогнозам по самоизоляции. Помните, как у учреждений культуры Новосибирска развивался карантин? Двухнедельными интервалами. Первого числа нам, условно говоря, сообщали, что карантин продлится до 15-го, 15-го продлевали до 30-го, и в таком режиме мы жили целых два месяца. И каждый раз я искренне верила в эти конечные даты, поэтому мы всем коллективом ждали. К тому же моя позиция по отношению к режиму самоизоляции была очень ответственной. Мы не бегали тайно репетировать. Мы сели и, как китайцы, честно сидели по домам. В самом начале карантина еще была надежда на то, что мы все-таки успеем встретиться со зрителями. Но когда стало ясно, что открытия театров в этом сезоне не случиться, было очень тяжело. Я не понимаю, почему театры до сих пор не выпустили в репетиционный режим? Мне понятен запрет на массовые мероприятия, но, почему нам не дают репетировать, когда вся городская инфраструктура уже работает, я не пойму. Почему офисным работникам сейчас уже можно контактировать между собой, а артистам еще нельзя? Наверное, авторы этих директив не понимают, что у театра помимо регулярных встреч со зрителем есть и другие внутренние задачи.
Спектакль «Город без любви»
— Как у «Трамвая» сложились отношения с онлайн-режимом, на который вынуждены были переключиться многие учреждения культуры?
— Мне как руководителю и режиссеру очень сложно далась пандемия. Я не смогла резко перестроиться на режим вещания в онлайн. Поэтому мы не кинулись в онлайн-чтения и репетиции по Zoom. Мы поразмышляли о том, нужно или не нужно нам это, и решили, что наш путь ‒ переждать и в августе полноценно выйти в репетиции. Правда, я очень переживала по поводу того, что артист все время должен быть в тренинге, репетировать, развиваться. Привыкнуть к ничегонеделанию легко, а как из этого выходить? Но наш художественный руководитель меня успокоил. Сергей Николаевич сказал, что, когда распахнутся двери, все будут с таким воодушевлением работать, как ни в какое другое время. Тем не менее мы с ребятами находимся на связи, взаимодействуем. Никаких больших работ посредством онлайн-вещания не осуществили, но в июне провели в прямом эфире Квартирник на площадке студии «54 квартира».
— Почему онлайн не прижился в вашей труппе?
— Сложно сказать. Наверное, тут вопрос КПД. Я могу сохранять видимость работы и создавать репетиционный процесс в онлайн, но далеко мы таким способом не уедем. Все-таки театр – это тот вид искусства, где требуется взаимодействие с человеком. Несколько недель назад я принимала участие в форуме по театральной педагогике, в рамках которого мы говорили об онлайн образовании. И выяснилось, что какой бы прогресс и новые технологии в искусстве ни использовали режиссеры-педагоги, в конечном итоге все сводится к тому, что через онлайн мы можем выполнить только малую часть работы. А если мы желаем создавать спектакли в реальности, то и без работы в реальности нам не обойтись. То есть три шага мы при помощи интернет-технологий сделаем, а потом непременно упремся в то, что нам нужна площадка и физическое присутствие каждого члена команды.
— Как частный театр «Трамвай» мог себе позволить выйти в репетиции раньше государственных учреждений?
— Да у нас и государственным театрам вроде бы никто ничего не запрещал. Вопрос о запрете репетиций и закрытии площадок носил рекомендательный характер. Но момент изоляции — это вопрос ответственности каждого человека. И я как руководитель не могу себе позволить подвергнуть опасности артистов, которые не живут через дом от театра, а ездят на работу в общественном транспорте, да еще и с пересадками. Весной этого делать было нельзя. Возможно, к осени ученые и медицинские работники изучат болезнь, найдут способы борьбы, выработают вакцину, и будет немного проще. В любом случае здоровье — это самое важное. Тут борись не борись, но, если у тебя сляжет вся труппа, ничего хорошего не выйдет.
— Я правильно понимаю, что артистическая команда «13 трамвая» и до самоизоляции, и во время карантина не получает никакой заработной платы?
— Да, мы энтузиасты. Наш театр не успел выйти на ту стадию самоокупаемости, когда мы могли бы себе позволить выплачивать заработную плату. Нас часто спрашивают, почему вы молодой театр, без году неделю, как открылись, а билеты продаете по тому же ценнику, что «Красный факел», «Глобус» или Театр Афанасьева? Да потому, что нас никто не финансирует. Продажа билетов ‒ наш единственный доход. Если мы сделаем низкие цены на билеты, наш театр просто не выживет. Понимаете, даже если мы работаем на безвозмездной основе, театр все равно надо обслуживать. Нам нужно пополнять репертуар и зарабатывать деньги на новые постановки. За три месяца полноценной работы у нас появился свой зритель. О нас слышали, читали, узнавали, и заполняемость зала стала практически стопроцентной на все спектакли. Мы только начали обретать уверенность в себе, как случилась пандемия.
— Как вы для себя прогнозируете дальнейшее развитие событий, если театры не выпустят из режима самоизоляции и осенью?
— Если нас не выпускают осенью на встречу к зрителю, то мы начинаем интенсивно репетировать спектакли и доводить их до премьерного состояния. Таким образом, когда театры откроют для зрителей, мы будем полностью готовы к их приходу. Если же начнется вторая волна и нужно будет отсидеться, то мы отсидимся.
— Финансово вы можете себе это позволить?
— У нас есть арендные каникулы и вера. Мы не делаем пессимистичных прогнозов, не съезжаем, не закрываемся. Мы верим, что нам хватит сил и энтузиазма, чтобы выбраться. Поверьте, трансцендентные материи в наших реалиях важнее физических вещей. Вера финансы победит. По крайней мере мы знаем, где ее брать. С деньгами – намного сложнее.
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
Фото Екатерины МАЛАХОВОЙ и из архива Дарьи Супруновой
