Елизавета Дорофеева — одна из самых ярких солисток Новосибирского музыкального театра. В творческом багаже актрисы множество театральных премий и более тридцати ведущих ролей. И в каждом образе — будь то исполненные внутренней силой лирико-драматические героини или сочетающие в себе экспрессию и рок-н-рольный дух характерные персонажи — присутствует личность актрисы, точный глаз художника, пристально ищущий все новые и новые грани, мысли и чувства. О мечтах детства, что имеют свойство сбываться, позитивном настрое, позволяющем не унывать, и театре, без которого невозможно представить жизнь, Елизавета рассказывает в интервью «Новой Сибири»:
— Вы, конечно, всегда мечтали стать актрисой?
— Поскольку мои родители музыканты, и я росла в музыкальной среде, то всегда знала точно, что моя профессия будет связана с творчеством. Но именно актрисой я захотела стать классе в шестом-седьмом. Хотела играть в драматическом театре. Правда, у мамы были со мной в этом вопросе некоторые разногласия.
— Мама не одобряла ваш выбор?
— Мама хотела, чтобы я поступила на фортепианное отделение в наше музыкальное училище. А я не хотела. Меня тянуло на сцену. И все-таки мы пошли в училище, я сыграла что-то на прослушивании, мной заинтересовались. А вечером дома я расплакалась и, сказала, что хочу только в театральное. Мама посмотрела на мои слезы и согласилась. И уже на следующий день мы поехали сдавать документы. Правда, набор на драматическое отделение уже закончился, и я без разговоров пошла на отделение музыкального театра — пела-то с детства.
— И сожалений по поводу принятого решения наверняка не испытываете?
— Ни разу не пожалела. И мама моему выбору тоже очень рада. Ходит на все спектакли, гордится, плачет, переживает, как любая мама за своего ребенка. При этом она у меня строгий судья. Посмотрит и честно скажет, что ей понравилось больше, а что меньше. И я всегда прислушиваюсь, понимаю, что мама по делу говорит.
— Театр, в котором будете работать, тоже выбрали, не сомневаясь?
— Конечно, я всегда понимала, что после выпуска пойду работать в Новосибирский театр музыкальной комедии. С первого курса ходила на все спектакли и точно знала, чего хочу. Это не значит, что я сразу стала солисткой. Я шесть лет проработала в хоре. Правда, с первых же дней мне стали давать сольные партии — сначала в детских сказках, потом в спектаклях взрослого репертуара. А однажды настал такой момент, когда у меня сольных номеров стало больше, чем в хоре. И тогда меня перевели в солистки.
— Первую роль помните?
— Это была моя учебная работа. Я выходила в дополнительном составе в роли Стасси в «Сильве». Посещала все репетиции, смотрела, как работают актрисы из основного состава, мотала на ус, запоминала. И вот когда осталось всего ничего до премьеры, мне предложили выйти на сцену и дать коллегам отдохнуть. Я вышла, и все сделала. Тогда меня поставили на сдачу спектакля и третий премьерный показ. До сих пор вспоминаю, — и бегут мурашки. Я ужасно волновалась, а весь театр оценивающе, как мне казалось, выглядывал из-за кулис.
— А сейчас волнуетесь, когда выходите на сцену?
— Всегда. Мне кажется, в нашей профессии невозможно не волноваться. Две фразы ты в спектакле произносишь или играешь главную роль – не важно. Хотя само по себе волнение бывает разное. Иногда волнуешься потому, что можешь что-нибудь забыть. Такое редко, но бывает: играешь, играешь, и вдруг в голове – белый лист. Наступает паника, и пока ты пребываешь в ступоре, кажется, проходит целая вечность. Потом что-то опять включается, и все возвращается на круги своя. А бывает волнение от большой ответственности. Помню, как я была номинирована на «Золотую маску», и мы играли спектакль перед жюри фестиваля в Москве. Как меня трясло! Никому такого волнения не пожелаю.
— Вы — актриса широкого творческого диапазона. И все же какие роли вам ближе?
— Я люблю и с удовольствием играю и характерные, и острохарактерные роли, но интереснее мне работать в серьезных драматических ролях. Ольга Зотова в «Гадюке», Зоя Пельц в «Зойкиной квартире», Эмилия Марти в «Средстве Макропулоса». За «Гадюку» отдельная благодарность и директору театра Леониду Михайловичу Кипнису, и режиссеру спектакля Гали Абайдулову. С 2008 года я выхожу в этом спектакле, и одна работаю в этом образе. Кстати, не только в нашем театре, но и во всей стране. Насколько я знаю, больше этот мюзикл Александра Колкера не идет нигде.
— Такие монументальные роли требуют от вас какой-то особой настройки?
— Конечно, я определенным образом настраиваюсь на роль – прямо с утра, если знаю, что вечером будет «Гадюка». Но не скажу, что в это время меня посещают какие-то особенные мысли, — я просто внутренне собираюсь. А отработав, стараюсь оставить все связанные с ролью переживания в театре и не идти с этим домой. Тяжеловато.
— Вам как актрисе интереснее нарушать стереотипы и играть тот материал, который был публике уже неоднократно представлен, или же вы отдаете предпочтение новым произведениям?
— Новое играть всегда интереснее. Классика, конечно, играна-переиграна, но бывает и в относительно новом материале возникают сравнения. В прошлом сезоне Сусанна Цирюк выпустила музыкальную комедию «Любовь и голуби», и меня взяли на роль Раисы Захаровны. И сразу было понятно, что каким бы самодостаточным ни был наш спектакль, зрители все равно будут сравнивать наши работы с известными кинообразами. И хотя все мы играем по-своему, зрители смотрят и отмечают, что я делаю, как Гурченко, а что совсем не как она.
— На сцене вы, словно неисчерпаемый поток энергии. А в жизни?
— И в жизни я тоже энергичная. Для меня это нормально. Конечно, бывают минуты, когда хочется посидеть в тишине, немного помолчать, отключить телефоны и полностью отвлечься — взять в руки книжку, повышивать или даже погладить. Вот некоторые не любят гладить, а я люблю. Водишь утюгом и погружаешься в поток своих мыслей. Для меня этот процесс сродни медитации.
— Ваша любовь – это репетиции или работа в уже выпущенном спектакле?
— Я люблю и то, и другое. Репетиции – это очень интересно. Ты все время что-то ищешь, пробуешь, осваиваешь, а в спектакле выдаешь уже готовый продукт. С другой стороны, одинаковых спектаклей тоже никогда не бывает. Слишком многое на показ влияет – энергия зала, внутреннее состояние каждого артиста, самочувствие команды. Вот, к примеру, есть у нас водевиль «Женские хитрости». Мы его уже не играем, мы наслаждаемся. Мы купаемся в своих ролях, по-хорошему дурачимся, придумываем свои игрушки-фишечки. Сильно за рамки спектакля на сцене, конечно, не выйдешь, но иногда можно себе позволить и побаловаться.
— Вы послушная актриса или бунтарь?
— Я очень послушная актриса и делаю все, что предлагает режиссер: ведь именно он, а не я, ставит спектакль. Да и мне везет с режиссерами. Самый любимый, конечно, Гали Абайдулов. Мы столько работали вместе, что стали самыми настоящими друзьями. Звоним друг другу и болтаем просто так. Очень люблю Сусанну Цирюк. У нас с ней тоже большая дружба, и я этим очень горжусь. С большой благодарностью вспоминаю Леонида Квинихидзе. Вообще я всех режиссеров люблю.
— К партнерам у вас столь же трепетное отношение?
— И партнеров своих я тоже люблю. И в этом смысле мне повезло. Я знаю, что в актерской жизни бывает такое, когда люди за пределами сцены находятся в конфликте, а на сцене вынуждены играть дружбу или любовь. У меня такого никогда не было. Я со всеми дружу. Всех люблю. Я ко всем с добротой и открытой душой.
— По вашим сценическим образам не скажешь! На сцене вы роковая красавица, femme fatale.
— Значит, я – хороша актриса. Я – молодец.
— Современный музыкальный театр диктует свои условия и предъявляет актерам определенные требования, в том числе и по физическим параметрам. Как вам удается всегда оставаться в форме?
— Я не соблюдаю никаких идет, вообще не занимаюсь спортом. Легко набираю вес и легко его сбрасываю. Для этого мне достаточно просто несколько дней не поесть на ночь. Хотя иногда это непросто сделать. Нас очень любят подкармливать поклонники. Дарят вкусные букеты – фруктовые или с колбаской и сырочком. Как тут удержаться!
— У Новосибирского музыкального театра действительно потрясающие поклонники. Вы поддерживаете с ними отношения?
— Я очень люблю своих поклонников. Всегда благодарю за то, что они у меня есть и пишут мне хорошие слова. А с некоторыми и дружу.
— Какой самый необычный подарок вам подарили поклонники?
— Самый необычный – это мои портреты. Их пишет муж любительницы нашего театра и моей поклонницы Виктории Александровны Городецкой. У меня его работ уже пять или шесть, и каждый портрет я люблю.
— Есть роль, о которой вы мечтаете, но до сих пор не сложилось сыграть?
— Я бы очень хотелось сыграть Сильву. Понимаю, что спеть я ее не смогу – партия написана для другого голоса, но сыграть, я бы ее сыграла, – на драматической сцене или в мюзикле.
— Какую роль вы бы не стали играть на сцене никогда?
— Я бы любую сыграла. Пока самый необычный опыт был – мужская роль в спектакле «Фигаро здесь!». Я играла Графа Альмавиву. Сначала мы с режиссером Леонидом Квинихидзе честно пытались сделать мужской образ. Искали походку, манеры. Потом режиссер сказал: «Все, Лиза, стоп. Ты не мужчина. Бесполезно». И переделал концепцию. У нас получился такой театр в театре. Я выходила в женском образе, потом на меня надевали детали мужского костюма, и я перевоплощалась в мужчину.
— Где ваша зона комфорта — в мюзиклах или в оперетте?
— Мюзиклы. Они яркие, динамичные. И голос у меня мюзикловый, поэтому в этом жанре мне легче петь. Классику я тоже люблю, но в классике все очень сдержанно, а в мюзиклах можно и вокально, и по-актерски развернуться. Сейчас мой любимый мюзикл в нашем театре – «Средство Макропулоса», а в «Огнях большого города» я просто «купаюсь». Мне там удобно и петь, и танцевать. Чувствую себя, как рыба в воде.
— Со спектаклями, к которым прикипает душа, тяжело потом прощаться?
— Очень. Бывают спектакли, прощаясь с которыми, ты просто сожалеешь, что не будет больше возможности работать в этом материале, а есть такие, расставание с которыми доводит до слез. Безумно жалко. На последний показ спектакля «Сирано де Бержерак» я просто не пошла. Понимала, что мне будет очень плохо. А как мы прощались с «Зойкиной квартирой»?! Был объявлен последний показ. Мы сыграли его так, что после спектакля к нам пришел директор театра и сказал: «Нет, наверное, рано еще прощаться, пусть идет!» Это мы так старались, не отпускали спектакль. Но что поделать? Всему свое время. Я понимаю, что спектакли уходят. Должны уходить. Придет время, и больше не будет «Гадюки» и «Средства Макропулоса». Но на их месте появятся другие спектакли. Тоже хорошие. Я – оптимист.
— Можете представить свою жизнь без театра?
— Это невозможно! Театр — это и есть моя жизнь. Моя семья, мой дом. Я здесь не работаю, я здесь живу. Многие приходят на работу и мечтают поскорее уйти домой, а у меня такого нет. Мне здесь комфортно. Конечно, я устаю, но это не та усталость, от которой хочется избавиться. Я счастлива. Мне всего хватает.
— Прямо так и всего?
— Честно-честно. Нет, у меня, конечно, есть мечта съездить к морю. В прошлом году я сделала загранпаспорт, которого у меня никогда раньше не было, и вдруг пандемия, и все закрылось. Надеюсь, скоро ситуация изменится, и я поеду к морю. Еще я хочу, чтобы все родные были живы и здоровы. О чем еще можно мечтать?!
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
Фото Дарьи ЖБАНОВОЙ и Виктора ДМИТРИЕВА
