О спектакле «Фома», биографии Юрия Шевчука и театре, который побуждает к размышлению.
ЛАУРЕАТ национальной театральной премии «Золотая маска» Филипп Разенков — режиссерское открытие Новосибирского музыкального театра. Предложенного им замысла ожидают с нетерпением, а за судьбу спектакля «болеют» не то что труппой, всем мегаполисом. За несколько сезонов плодотворного сотрудничества выпускник ГИТИСа включал для зрителей столицы Сибири безымянные звезды над румынской глубинкой, соблазнял страстями и ароматами Вечного города, морочил голову бандитам и разбойникам Дикого Запада и, наконец, сделал то, чего до него на сцене бывшего театра музыкальной комедии никто не делал: вдарил русский рок. Рок-мюзикл «Фома» в постановке Филиппа Разенкова родился из любви к рок-н-роллу, а воплотился благодаря трудолюбию огромной творческой команды. Свободный, независимый, авторский.
— С чего начался ваш «Фома»?
— Сперва возникла идея. Я вынашивал ее, погрузился в биографию Юрия Шевчука, благодаря которой в моей голове выстроилась сюжетная линия. А дальше Константин Рубинский, очень известный российский драматург, работающий в жанре мюзикла, начал писать диалоги и преобразовывать сюжет. Потом мы обратились за разрешением к Юрию Шевчуку и очень порадовались его скромной реакцией и большим интересом к театру.
— Вы бы хотели, чтобы участие Юрия Шевчука в проекте простерлось дальше благословения? Не было шальных планов?
— У нас были разные мысли на этот счет. Возможно, в будущем что-то такое случится. Я не только поклонник группы «ДДТ», я вообще поклонник всяческой рок-музыки. И я за то, чтобы ее становилось все больше на театральных подмостках. У нас в стране дефицит рок-мюзиклов, между тем, мне кажется, на это есть большой спрос. И я благодарен за то, что дирекция театра поддержала наш эксперимент. Как опытный менеджер и продюсер Леонид Михайлович тоже понимал, что Юрия Шевчука любят все.
— О ком или о чем рассказывает ваш «Фома»?
— Наш спектакль не столько про Юрия Шевчука, сколько про судьбу рок-музыканта в нашей стране. Перед нами не стереотипный образ, а честный художник и человек со своими слабостями. Причем «человек» здесь ключевое слово. Юрий Юлианович всегда это подчеркивает. Самое главное — через творчество оставаться людьми. А те, кто знает творчество Шевчука, понимают, что его истории — это про нас с вами, про простые, но очень дефицитные сегодня вещи. Как в советскую эпоху в нашей стране не хватало товаров на прилавках, так сегодня не хватает хороших человеческих качеств. Таких, например, как уважение и любовь к близким. Наш спектакль и об этом в том числе. А задачи рассказывать конкретно про Юрия Шевчука и копировать его в жизни и песнях перед нами не стояло. Это было бы невозможно и глупо. И я рад, что в театре есть замечательные артисты, которые могут исполнить очень известные песни по-своему. Я думаю, зрители это тоже оценят. Это наш месседж. В нашей стране богатое музыкальное наследие, и если душа поет, то каждый может брать в руки гитару и петь. В нашем спектакле мы как раз рассчитывали на то, что какие-то песни мы споем вместе с залом.
— В спектакле путь музыканта перекликается с историей страны. Чувствуется мощный социальный посыл, но при этом довлеет все-таки творческая составляющая. Вы намеренно ушли в безопасную зону?
— Перед нами не стояла задача сделать на материале биографии Шевчука остросоциальный спектакль. Основной наш посыл — это посыл добрых чувств. Рок-н-ролл, какой бы он ни был по эмоциональному наполнению, всегда несет позитив. Я люблю такую музыку и никогда не слушаю блэк-метал и дэт-метал, хотя уважаю отдельные коллективы. Кому-то нужна и такая музыка, но я считаю, что музыка должна поворачивать тебя в сторону тех действий и поступков, которые привносят в мир что-то хорошее. Для меня рок-н-ролл — это как раз та музыка, которая настраивает на позитив. Вот это настоящий рок-н-ролл. Свободный, независимый, авторский.
— В вашем спектакле действуют две музыкальные команды — симфонический оркестр и кавер-группа. Для чего понадобилось такое усиление музыкантского корпуса?
— «Фома» — технически сложный спектакль. Профессиональные артисты, профессиональные голоса, профессиональный оркестр. Но поскольку это рок-мюзикл, то должна быть еще рок-группа. В нашем случае это «Красный берег». Только в таком соединении рок-мюзикл может звучать соответствующим образом. С одной стороны, мы усиливаем звучание театрального оркестра рок-группой, с другой — раскрашиваем симфоническими красками песни группы «ДДТ». И никакой ревности. Только взаимная поддержка. Мне кажется, это очень интересная штука. Жаль, редко ставится.
— Почему, на ваш взгляд?
— Потому что рок-музыкант пишет свои песни не для театра и не для драматургического произведения. Перед нами стояла непростая задача: распределить между персонажами песни, написанные от первого лица, найти в них логику и рассказать простую и понятную зрителям историю. Конечно, мы отталкивались от биографии, но не стремились полностью соответствовать. Мы смещаем время действия и отражаем в песнях Юрия Шевчука сложное для нашей страны время. Так что этот спектакль во многом быль, а во многом вымышленная история.
— А почему Фома? Кто придумал название?
— С одной стороны, у Юрия Шевчука есть песня с таким названием. С другой стороны, это собирательный образ человека, который постоянно ищет справедливости и свободы, и постоянно стремится найти ответы на вечные вопросы. Вариантов названий было много. На «Фоме» остановился сам Юрий Юлианович, прочитав пьесу. И нам очень приятно, что он с учетом своей занятости уделил действительно большое количество времени нашему проекту. Прочитал пьесу и почти не внес корректировок. Были пожелания, но добродушные. А на названии настоял. И, знаете, «Фома» во многом нейтральный, а во многом наиболее точный вариант.
— Исполнители роли Фомы — молодые ребята, которые знают Советский Союз больше понаслышке. Они — представители другого времени. Пришлось проводить ликбез?
— Наши Фомы понимают, о чем идет речь. Мы все моложе героя, но все так или иначе являемся детьми перестройки. Кто-то на сознательном уровне, кто-то на подсознательном, кто-то сам помнит то время, кто-то знает его через своих родителей. Мы понимаем, что происходило в стране. Тем более что сегодня многие процессы, происходившее тогда, вновь становятся актуальными. Я против того, чтобы театр был трибуной. Он должен побуждать к размышлениям. Не все произошедшее тогда до конца осмыслено гражданами нашей страны. И, видимо, будет осмысляться еще долго. Но разбираться с этим надо. То же самое с 90-ми. Сейчас их многие ругают, и, безусловно, есть за что, но не надо забывать, что эта эпоха — следствие предыдущей, а та в свою очередь выросла из предшествующей.
— На предпремьерном квартирнике вы рассказывали о том, что было очень сложно отобрать музыкальный материал.
— Отобрать песни для мюзикла было на самом деле сложно. Хотелось все больше и больше, а время спектакля ограничено. У Юрия Шевчука много потрясающих песен, но не все подошли нам с точки зрения драматургии. Была также идея включить в спектакль вообще не изданное. Потом решили, что и это не нужно. То, что Юрий Шевчук пишет сейчас, — это совершенно другая музыка, и на ней нужно строить совсем другой спектакль. Но мы немало оставили. Например, у исполнителей партии Фомы около десяти сольных песен. Это серьезная нагрузка, тем более в стилистике Шевчука и с двойной эмоциональной отдачей: артисту нужно погрузиться не только в песню, но и в сам спектакль. Это очень серьезное напряжение, хотя артист Александр Крюков утверждает, что ему мало дали попеть.
— Кому вы адресуете спектакль?
— Я убежден, что даже с таким серьезным посылом спектакль может быть развлекательным. Театр создан не для морализаторства и нравоучений, а для того, чтобы побудить человека к мыслительному процессу. Сегодняшняя молодежь почти не знает Шевчука, но, мне кажется, им это будет интересно. Но основная аудитория — это зрители от 30 до 60 лет. Представители разных поколений, но имеющие с героем много общего на самом деле.
Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»
Фото Дарьи ЖБАНОВОЙ и Виктора ДМИТРИЕВА
