Артисты Новосибирского музыкального театра впервые отправляются на Дикий Запад.
Буквально через неделю на сцене Новосибирского музыкального театра состоится премьера спектакля «Отпетые мошенники». Над спектаклем, заявленном в новорожденном жанре вестерн-мюзикла, работает увенчанная «Золотыми масками» постановочная группа во главе с режиссером Филиппом Разенковым. Отправной точкой служит музыка к фильму «Трест, который лопнул», а декорациями — Америка позапрошлого века. Салуны, ковбои, шерифы, коварные красавицы и даже взятый с поличным поросенок.
— Филипп, кому пришла идея перенести артистов Новосибирского театра музыкальной комедии из солнечной Италии на Дикий, дикий Запад?
— Как обычно, инициатор всех авантюр — Леонид Михайлович Кипнис, директор и художественный руководитель театра. Он придает большое значение выбору материала. И абсолютно прав: всегда хочется попасть в десятку, как в спорте, прыгнуть чуть выше предыдущего рекорда. В этот раз мы очень долго думали и выбирали название, пока на юбилее Свердловского театра музыкальной комедии не встретились с Максимом Дунаевским. Максим Исаакович сказал, что у него, вообще-то, есть музыка к фильму «Трест, который лопнул». Я эту музыку послушал, и она мне очень понравилась, в отличие от самого фильма. И так мы в очередной раз решили сделать спектакль, у которого первоисточником является киношная история. Только мы решили переделать ее кардинально.
— Как складывалась работа над музыкальным материалом?
— Я очень хотел поработать с музыкой Максима Дунаевского. До этого делал только детский его спектакль «Летучий корабль». И, конечно, считаю, что в жанре мюзикла — это наш классик номер один. Замечательный композитор, чьи произведения на слуху у разных поколений: его песни до сих пор знает наизусть вся страна. При этом в новом спектакле мы сознательно не используем таких известных хитов, как, например, «Пора-пора-порадуемся». Нам хотелось, чтобы зритель пришел и услышал большое количество замечательной музыки Дунаевского, которую он до этого, скорее всего, не слышал. Мы использовали весь музыкальный материал к фильму «Трест, который лопнул», но его оказалось недостаточно для создания полноценного мюзикла, поэтому мы добирали музыку из других произведений Дунаевского, в том числе включили некоторые отдельно написанные песни.
— Кто работал над литературной основой мюзикла?
— Один из лучших драматургов в жанре мюзикла — Константин Рубинский — написал абсолютно новую пьесу на основе рассказов О’Генри, которые мы с ним выбрали, и переделал слова в песнях там, где их понадобилось изменить. Получилось театральное произведение, у которого ничего общего с фильмом не будет, разве что некоторые персонажи и истории пересекутся.
— Откуда у нового мюзикла взялось такое название — «Отпетые мошенники»?
— Это название пришло в голову опять-таки Леониду Михайловичу. И не потому, что он фанат известной поп-группы. «Трест, который лопнул» звучит архаично и непривлекательно. Зато «Отпетые мошенники» очень точно передают суть спектакля. Да и мошенники у нас получаются отпетыми во всех смыслах: и неисправимые, и поющие. Жанр спектакля мы обозначили как вестерн-мюзикл. Я подобных примеров не знаю в нашей стране, хотя, мне кажется, жанр вестерна очень подходит к жанру мюзикла. Он очень театральный, эффектный, яркий, колоритный, эмоциональный. И позволяет сделать не просто развлекательный спектакль (потому что в основе все-таки проза О’Генри), а в очередной раз поразмышлять на тему, что такое хорошо и что такое плохо. Мне кажется, это нужно делать в любом спектакле, жанре и театре.
— Жанр вестерна за десятилетия своего существования проник во все сферы искусства, но, говорят, так и остался верен первоначальной системе персонажей — «плохой, хороший, злой и красавица». Соблюдают ли правила игры ваши «Отпетые мошенники»?
— В рассказах О’Генри перед читателем раскрывается палитра очень колоритных персонажей, и мне как постановщику хочется, чтобы на сцене был и тот, и другой, и этот. Поэтому мы решили не следовать какому-то единому сюжету. Наш спектакль по форме состоит из пяти отдельных новелл, которые как бы не связаны друг с другом. Сюжеты перекликаются только в шестой финальной новелле. Получается большой спектакль про разных людей — плохих, хороших, злых и многих других. Мы стараемся донести мысль о том, что в каждом из них есть и добро, и зло. И каждый человек сам способен понять, что для него важнее и каким он все-таки хочет быть. И каждый способен вернуться на правильный путь, если он с него сбился. Это очень правильная, как мне кажется, для нашей страны тема. Так что «Отпетые мошенники» — это не про Дикий Запад и не про Америку. Любой спектакль, где бы ни происходило формально его действие, должен перекликаться со зрителем сегодняшнего дня и сегодняшнего места. Вот и я делюсь своими соображениями на беспокоящие меня темы. Одна из таких проблем — мы очень много друг другу врем. Обманываем, лицемерим, пытаемся отобрать то, что принадлежит не нам, пытаемся заработать на национальных богатствах, абсолютно цинично и эгоистично удовлетворяя свои низменные потребности. Это есть в каждом человеке, поэтому не важно, кто виноват — власть или народ.
— Тогда возникает вопрос: «Что делать?»
— Все мы звенья одной цепи, одна большая страна, но начинать, мне кажется, надо с себя. Это не отменяет глобальных проблем, но пока не произойдет коллективного переосмысления происходящего, мы так и будем жаловаться на то, какие у нас плохие дороги.
— Как вы считаете, посредством мюзикла, проходящего по ведомству развлекательных жанров, возможно заставить публику обратить внимание на серьезные социально-политические противоречия?
— Конечно, можно. Это и есть задача театра и команды постановщиков. Когда слышу от коллег разговоры о том, что мюзикл должен быть коммерческим и самоокупаемым, меня начинает потряхивать от злости. Если мы тащим во главу угла экономику, то театр уничтожается автоматически. А между тем мюзикл имеет свои неоспоримые преимущества. Это жанр, доступный для широкого круга зрителей. И нужно не бояться этой доступности, а использовать ее как козырь. Как будто перед вами увлекательный аттракцион, во время посещения которого вам еще и рассказывают какие-то познавательные вещи. Театр должен быть зрелищным и умным. Это не противоречащие друг другу вещи. Зрелищность только приманка для привлечения как можно большего количества зрителей, а смысл заключается в другом. Не в том, что мы должны заработать, хотя коммерческий успех позволит нам реализовывать новые проекты, а чтобы сделать человека лучше. И если хотя бы один зритель в зале это поймет, наша задача выполнена.
— В Новосибирске вы работаете со сложившейся еще в «Безымянной звезде» постановочной группой. Такое постоянство — попытка повторить успех, или вы за три спектакля действительно превратились в команду единомышленников?
— Конечно, здорово иметь возможность работать в разных театрах с разными постановщиками, но если ты нашел настоящих единомышленников, то стремишься работать только с ними. Я говорю это не для того, чтобы соблюсти профессиональную этику, у нас действительно сложилась такая команда, с которой хочется делать все более сложные, интересные, сильные и необычные спектакли. Именно поэтому я всегда стремлюсь в Новосибирский музыкальный театр. И мой родной театр к этому относится весьма ревностно.
— А действительно, как вас угораздило изменить такому серьезному жанру, как опера, с легкомысленным мюзиклом?
— Я — меломан. С детства играл, да и сейчас играю в рок-группе. Но одного рок-н-ролла мне всегда было мало. Из внутреннего желания искать дальше родился интерес к опере. Меня эмоционально возбуждает возможность поставить произведения, которые никогда нигде не ставились, или сделать их по-новому. Мюзикл в этом смысле дает больше свободы. И потом — это в принципе интересно. Новосибирцы должны гордиться своим музыкальным театром, потому что он входит в четверку самых лучших музыкальных театров страны. И Леонид Михайлович искренне хочет, чтобы его театр оставался на лидирующих позициях, и делает все возможное для этого. И мой творческий единомышленник — Александр Новиков — дирижер высокого класса, ученик Арнольда Каца, серьезно занимается мюзиклом и доказывает, что это не унижает его дирижерского оперного и балетного достоинства. Он делает свою работу на очень высоком уровне, поэтому и получил «Золотую маску» в прошлом году. Считаю, он не меньше заслужил ее и в этом году.
— Мне кажется, Александр Новиков радовался вашей «Маске» едва ли не больше, чем своей.
— Он так и говорил. А я в прошлом сезоне радовался его «Маске». Спектакль, на мой взгляд, получается тогда, когда ты приходишь на него через год или два после премьеры и забываешь хотя бы на мгновение о том, что ты — постановщик, сидишь в зале и получаешь удовольствие не от себя, а просто как зритель.
— Это возможно — смотреть свой спектакль как самый обыкновенный зритель?
— Мне иногда удавалось. В мае я пришел на свою «Безымянную звезду» и с интересом посмотрел спектакль как зритель. При этом, конечно, включается режиссер, ты замечаешь недочеты и проводишь работу с артистами. Тем не менее смотреть это не мешает. В такие моменты постановщикам важно не забывать простую вещь: не они тут главные. Люди искусства испытывают искушение не столько властью и деньгами, сколько гордыней. Они не могут преодолеть свои больные амбиции, и это отражается на спектаклях. Выходит зритель после такого спектакля, так и не поняв, что же на сцене произошло, и думает, что театр — это «не мое». И это печально, потому что театр должен быть понятным. Не примитивным. Но среднестатистический нормальный образованный умный человек должен понять спектакль. Важно помнить и другое: за каждым спектаклем стоит автор. В нашем случае — О’Генри. И никакой, скажем, Разенков с ним рядом не стоял в плане масштаба личности.
— В извечном споре, кто главный в музыкальном театре — дирижер или режиссер, вы отдаете право пальму первенства автору?
— Всегда есть первоисточник. Если ты чувствуешь себя таким великим творцом, сядь, напиши пьесу, поставь ее, и мы посмотрим, насколько это будет убедительно. Пишет же Тарантино сценарии к своим фильмам. Но если ты берешь за основу, например, Пушкина… Поверьте, я не сноб. Я не выступаю за то, что текст нельзя трогать. Это как раз нормально. Искать нужно. Вопрос в том, какова цель твоих поисков?
Технически я могу перенести место действия «Римских каникул» в Челябинск перестроечных времен и заставить героиню собирать своими руками трактор на Челябинском тракторном заводе, но зачем? Просто ради переноса? Это глупость! Если уж в первоисточнике возник Рим, лучше посиди и подумай, а почему именно этот город? В конце концов, есть зритель, и именно для него ты делаешь свою работу. Не служишь в храме искусства, как некоторые из тщеславия утверждают, а выполняешь свою работу. И нужно делать это достойно и профессионально. Не себя любимого показать на сцене, а рассказать историю. Если этого нет, театр превращается в бессмысленный аттракцион. Но ведь не ради пустого шоу авторы проживали свои сложные судьбы и создавали свои шедевры. Не ради того, что бы мы сидели и зарабатывали свои деньги и аплодисменты. Если и есть в театре служение, то оно заключается в том, чтобы сохранять и доносить смыслы, заложенные авторами. Театр должен двигаться в сторону духовного воспитания.
— В российских реалиях — это очень скользкий и больной вопрос.
— Я говорю не о религиозном воспитании, а именно о духовном. Это не значит, что театр должен быть тяжеловесным и заумным. Он может быть легким, позитивным, жестким — разным. Задача — пробудить в людях критическое мышление и желание становиться лучше. Те же «Римские каникулы», не будучи материалом исключительно развлекательным, наполняют зрителя позитивом. Выйдя с нашего спектакля, человек непременно захочет сделать что-нибудь хорошее. И это тоже очень важно. Чем больше будет вокруг позитивных моментов, тем нам же будет лучше. Сложно жить в бесконечной серости. Я вырос в провинции, в непримечательном типовом районе. И я все время мечтаю о том, как мы все вместе выйдем на улицу и раскрасим дома и улицы в яркие цвета. Сделаем такой всероссийский перформанс. Например, в день всех трудящихся. Вместо бессмысленных демонстраций подметем улицы и покрасим стены. Это будет правильнее и лучше, чем ходить с умным видом по центральным улицам, которые до сих пор носят имя Ленина, и трясти пылью.
— Ваши спектакли выделяются серьезной и глубокой работой с артистами, с драматическим дарованием актеров. Будем честны: отнюдь не все режиссеры считают необходимым уделять этому особое внимание на сцене музыкального театра.
— Работать с артистами — прямая обязанность режиссера. И меня искренне возмущает, когда режиссеры пренебрегают своими обязанностями. С какой стати? Если ты работаешь по законам психологического театра Станиславского, где зритель должен чувствовать и понимать человеческие отношения, тогда твоя обязанность сделать так, чтобы артисты были убедительными. Тем более в современном мире, где зритель имеет возможность каждый день смотреть качественные фильмы и сериалы. Театр не должен себя оправдывать тем, что «мы еще поем и танцуем». От артиста музыкального театра никто не требует джекниколсоновской игры, но если зрителя захватывает действие, если манера актерского исполнения осмысленна и органична, то зритель примет правила игры. Человек — такое существо, которое идет путем наименьшего сопротивления: поработали, поели, поспали, сходили в магазин, купили шмотки. Эта модель поведения переносится и на посещение театра. Зрители не ждут чего-то особенного. Сделать успешный спектакль, поверьте, несложно. Приемы известны и стары: тут пшикнули, там бахнули, тут шутку пустили, там канканчик, добавили веселенькой музычки — и все счастливы. Но это ловушка. Если зритель пришел и хлопает, это не означает, что все прекрасно. Спектакли могут нравиться, а могут не нравиться — это нормально, поэтому мы стараемся не идти на поводу у зрителей.
— Ваши новосибирские спектакли, кажется, сознательно сделаны так, что просто не могут не понравиться.
— Здесь другая история. Я намеренно пытался сделать спектакли, которые понравятся, — и это у меня получилось. Такая профессиональная хитрость. Я — молодой режиссер, и моя задача на данном этапе карьеры понравиться зрителю, директору, артистам, критикам. От этого никуда не уйти. Сложность в том, как сделать такой спектакль, после которого тебе не стыдно будет людям в глаза смотреть? Некоторые молодые режиссеры заявляют о себе тем, что объявляют себя революционерами и реформаторами. Я предпочитаю поступательное движение. И отдаю себе отчет в том, что «Отпетые мошенники» примет меньшее количество зрителей, чем «Римские каникулы». Это закономерно и идет от материала: музыка Дунаевского не несет агрессии и провокации, но и не является чисто развлекательной, плюс проза О’Генри. Поэтому мы пытаемся сделать умный спектакль.
— Ваше сотрудничество с Новосибирским музыкальным театром продолжится?
— Мы уже думаем о следующей работе. Не скажу, что это будет за название, — у нас еще нет окончательного разрешения от авторов. Но если все получится, мы шагнем на следующую ступень. Это будет нечто совсем необычное.
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»; фото Дарьи ЖБАНОВОЙ
