Концепция «системы русской власти» и теория о невозможности полноценного капитализма в России социального философа и публициста Андрея Фурсова с давних пор интересует многих россиян.
АНДРЕЙ Фурсов — известный советский и российский ученый-историк и социальный философ, автор множества монографий и публикаций. В сети можно найти десятки его лекций и выступлений на телевидении. Он лауреат многочисленных премий, 15 лет назад в рейтинге проекта «Интеллектуальная Россия» вошел в сотню «лидирующих российских интеллектуалов». В соавторстве с историком Юрием Пивоваровым подготовил ряд работ, в которых разрабатывается концепция «системы русской власти», которая уже много лет вызывает неоднозначную реакцию как западных, так и российских экономистов, историков и философов.
— Андрей Ильич, в «Колоколах Истории» вы наметили ряд тенденций развития современного мира. Что-то изменилось с тех пор?
— «Колокола Истории» написаны в 1996 году и с тех пор ни разу не переиздавались. Я собирался переписать «Колокола» в 2016 году к двадцатилетию выхода книги — не получилось. Теперь буду пробовать сделать это «двадцать пять лет спустя» — к 2021 году. Планирую немало дополнений: многое из того, что я прогнозировал на 2020—2030-е годы, произошло раньше. Кроме этого, в 1990—1991 годах я написал еще одну важную для меня работу — «Кратократия». В ней отражены базовые противоречия советского общества, обострившиеся в середине 1960-х годов. Также и «Колокола Истории» раскрывают тему распада СССР и всего того, что этому предшествовало, и того, что должно произойти впоследствии. Если «Колокола…» — это прежде всего о капитализме, хотя и не только о нем, то «Кратократия» — это теория советского общества как чистой автосубъектной власти в форме антикапитализма — и антикапитализма, реализовавшегося в виде этой власти.
— Сейчас бытует мнение, что СССР проиграл холодную войну Западу в лице США. Был ли у нас шанс победить в борьбе двух систем, и что могло бы этому способствовать?
— Советская система была отрицанием капитализма в сфере производственных отношений. А по линии производительных сил у нас была такая же система, как и у капиталистического Запада, — индустриальная, причем с меньшей производительностью труда. Для того чтобы системный антикапитализм победно превратился в посткапитализм (коммунизм), официальной советской идеологии нужно было решить три задачи. Первая — создать новую систему производства с более высокой производительностью труда, что в свою очередь требовало принципиально новой (кибернетической) системы планирования и управления. Вторая — более мощная и дешевая энергетика, чем газово-нефтяная. Третья — все это вновь созданное нужно было эффективно защитить в военном плане.
Вопрос: было ли это у СССР в 1960-е годы? Ответ: было! В начале 1960-х годов появился проект Общегосударственной автоматизированной системы учета и обработки информации (ОГАС). Разработчиком этой системы автоматизированного управления экономикой СССР, которая была основана на принципах кибернетики и включала в себя вычислительную сеть, связывающую центры сбора данных, расположенные во всех регионах страны, выступил блестящий ученый-кибернетик Виктор Глушков. По его замыслу весь документооборот переводился на перфокарту и становился прозрачным. По сути, тем самым закладывались основы того, что именуют «информационным обществом». Система академика Глушкова была довольно-таки дорогостоящей, и сразу ее внедрить было нельзя, для этого требовалось 10-12 лет, в итоге это был бы технический и социальный переворот.
Что касается энергетики, то здесь на первом плане были разработки выдающегося советского физика Ивана Филимоненко в области «холодного термоядерного синтеза». В начале 1967 года закрытая комиссия ЦК КПСС определила, что внедрение этой разработки произведет научный переворот в области физики, химии и энергетики. И тогда прощай «нефтянка», а также те номенклатурные группы, которые были с ней связаны.
В военном плане был каскад разработок гениального военно-космического конструктора Владимира Челомея в области противоракетной обороны, которые уводили СССР в полный отрыв от США.
— И что из этих проектов удалось реализовать?
— Ничего из этого реализовано не было. Программа Глушкова напугала прежде всего Запад, Америку. При президенте США Линдоне Джонсоне была создана группа «Остановить Глушкова». Американцы понимали, что ОГАС, будь она реализована, уже к началу 1970-х годов привела бы к невозвратному отставанию США от Советского Союза. И в западных СМИ началась информационная кампания против Глушкова и его детища по принципу «от борта в лузу». Но еще больше была встревожена советская номенклатура. Высшие «партократы» хорошо понимали, что после запуска такой системы уже не получится «химичить» с планами, все будет прозрачно. Кроме того, рядом с «партократами» появлялись бы «властелины перфокартных колец» — технократы, а делиться властью партноменклатура не собиралась. Поразительным образом интерес советских верхов остановить ОГАС совпал с интересами верхов Запада. И ОГАС была спущена на тормозах.
Проект Филимоненко просто прикрыли, документацию изъяли. Сформировавшийся в верхних слоях номенклатуры сегмент, оседлавший торговлю нефтью, не мог допустить ущерба своему карману и столь дорогим ему контактам с Западом. А проекты Челомея по личным и ведомственным (как минимум) причинам «угробили» министр обороны Устинов и председатель КГБ Андропов. Формальным аргументом стало то, что в условиях разрядки политической напряженности (детанта) в отношениях с Западом на рубеже 1960—1970-х годов реализация челомеевских прорывных наступательно-оборонительных военно-космических комплексов навредит детанту. Ясно, что Запад это устраивало, как и блокировка проектов Филимоненко.
— То есть интересы Запада и СССР здесь совпали.
— Подчеркиваю: именно на рубеже 1960—1970-х годов началась взаимная притирка интересов определенных слоев господствующих групп Запада и СССР. Причем для Запада это был тактический ход, имеющий целью победу над системным антикапитализмом, его ликвидацию, тогда как советская номенклатура наивно полагала, что ее пустят на равных за мировой стол, где все места уже заняты в течение столетий. Линия «Римского клуба», торговля нефтью, золотом, финансы (создание в 1960-е годы евродоллара совместно с лондонскими банкирами), схема «нефть — доллары — зерно» — вот направления, по которым Запад все больше и больше втягивал верхушку СССР в мировой капиталистический капкан. Но ведь обманывают того, кто хочет обмануться.
Отказавшись от рывка в посткапитализм, т. е. от сложного вертикального аттрактора, номенклатура выбрала плоскостной аттрактор, который, как правило, со временем срывается в примитив и деградацию.
— И что же, Запад просто ждал, когда плоскостной аттрактор рухнет в примитив?
— Нет, не ждал. Во-первых, в СССР все равно наращивался военный и промышленный потенциал, у системы был огромный запас, который проедается уже 30 лет, — мы до сих пор проедаем советское наследие. Во-вторых, у капитализма (у Запада, у США) в тот период времени дела были плохи, а перспективы — еще хуже.
Согласно американским прогнозам начала 1980-х годов, в 1987—1988 годах мировую экономику должна была накрыть первая волна серьезного кризиса (так оно и вышло), а в 1992—1993 годах — вторая волна, намного более серьезная. Причем социалистическая система, согласно аналитикам, должна была перенести кризис легче: если в капиталистическом сегменте прогнозировалось падение производительности на 20-25 процентов, то в социалистическом — на 10-12 процентов. Еще более серьезными обещали быть политические потрясения: приход к власти коммунистов в Италии и во Франции, левых лейбористов в Великобритании; в крупнейших городах США ожидались массовые широкомасштабные бунты негритянского населения.
В такой ситуации максимальное ослабление, а при случае — разрушение СССР и соцлагеря с последующим разграблением их ресурсов, а также разрушением их промышленного сектора как конкурента капиталистического Запада стало условием продления жизни Кощея-капитализма, «игла смерти» которого, казалось, вот-вот будет сломана.
В 1970-е годы в СССР оформился кластер интересов (часть номенклатуры, часть КГБ, теневые воротилы), который был заинтересован в смене строя в СССР. Объективным союзником данного кластера выступали определенные круги на Западе. Совместными усилиями они превратили структурный кризис СССР конца 1970-х — начала 1980-х годов в системный; в 1987—1988 годах Запад окончательно перехватил инициативу у своих советских подельников и начал рушить СССР.
Роман СИДОРОВ, специально для «Новой Сибири»
(ОКОНЧАНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ)
