Премьера оперы Петра Ильича Чайковского «Иоланта» с аншлагом прошла в театре оперы и балета и до сих пор служит предметом для обсуждений.
В НОВОСИБИРСКОМ академическом театре оперы и балета открылся новый, 76-й сезон. Сезон во всех отношениях необычный. Многие до конца не верили, что из-за пандемии коронавируса театрам и филармонии будут доступны большие формы, но после пятимесячного перерыва (а такого не припомнит не только наша местная, но и мировая история культуры) зрители в течение двух дней до отказа заполняли большой зал театра, опровергая опасения, что они из-за страха заражения вообще не пойдут в театр.
А давали на открытии премьеру последней оперы Петра Ильича Чайковского — «Иоланта» — по мнению некоторых критиков, лучшей оперы великого композитора и уж во всяком случае одного из самых светлых и лирических сочинений композитора. Она была написана в 1891 году по поэтической драме Генриха Герца «Дочь короля Рене», либреттистом выступил брат композитора — Модест Ильич Чайковский. Главное очарование «Иоланты» в том, что в ней нет душевных страданий и мук, нет драматических столкновений. Перед нами внутренний мир героини, полный света, спокойствия, гармонии и ясности духа.
«Я напишу такую оперу, что все будут плакать», — говорил Чайковский. И ему это удалось, вот только слезы появляются от радости и счастья за героев. Слепая дочь короля Рене, принцесса Иоланта, потеряла зрение еще в глубоком детстве. Любовь отца была настолько безграничной, что король запретил всем говорить о возможности видеть — Иоланта думала, что ничем не отличается от других. Ее воспитывали в доброте и заботе, принцесса выросла чуткой и нежной, не замечая вечной тьмы вокруг. Но все изменилось с внезапным появлением рыцаря Готфрида Водемона — он рассказал девушке, что глаза нужны не только для того, чтобы плакать…
Режиссером оперной постановки выступил заслуженный деятель искусств России Иркин Габитов, долгое время ставивший основной оперный репертуар Мариинского театра. Ему удалось продемонстрировать на сцене чистую классику, максимально приближенную к оригинальному произведению Чайковского. Музыкальный руководитель и дирижер — Дмитрий Юровский и художник-постановщик Вячеслав Окунев блестяще создали атмосферу средневековой романтической сказки.
Это одна из самых репертуарных опер в русской музыке и пережила столько вольных постановок, что я, признаться, уже стал в них путаться. Начиная от снятого Рижской киностудией в середине прошлого века фильма-концерта до безобразной постановки в нашем же театре, премьера которой состоялась 14 ноября 2010 года. Тогда режиссер-постановщик Михаил Пандживидзе поместил героев в наше время: по сцене разгуливали медсестры и худосочные бандюги с автоматами наперевес, король выступал в роли мафиози. Такая дикая трактовка надолго отбила охоту смотреть «Иоланту».
Нет, я не против современного взгляда на оперу, как это делает Черняков, например. Но, увы, Черняковых у нас не так много, их можно пересчитать по пальцам. А гораздо больше тех, кто ставит перед собой основную задачу — не донести музыку и душу оперы до зрителя, а выкрутиться и выпендриться так, чтобы все ахнули и ошеломленные отправились домой. Как правило, такие постановки больше двух-трех показов не выдерживают. Да и то только потому, что администрация театров надеется, что на название и премьеру пойдет зритель.
Постановка «Иоланты» 2010 года (режиссер-постановщик Михаил Пандживидзе)
Сразу хочу оговориться: новая постановка совсем не такая. Я принадлежу к тому поколению, кто еще видел работу Вагана Багратуни, работавшего главным режиссером нашего оперного театра с 1974 по 1988 год и представил Новосибирску более 20 оперных версий, большие концертные программы. Кроме этого, в 1981—1988 годах преподавал в Новосибирской консерватории, был профессором кафедры оперной подготовки. Собственно, я вырос на этих постановках, я видел его в работе. Он был одержим оперой, он дышал ею, понимал ее, как хорошая мать понимает своего новорожденного ребенка.
И мне кажется, Иркин Габитов тоже из группы подлинных оперных мастеров. Те его работы, что я видел, оставляли самое светлое чувство. Взять тех же «Паяцев», поставленных им на нашей сцене некоторое время назад. Никаких кривляний, чистая классика без налета пыли и паутины — сверкающая, как маленький бриллиант.
Вот что говорит сам постановщик об этой опере.
– «Иоланта» удивительна: в этой музыке только поэзия и абсолютное отсутствие быта.
Когда в эту музыку пытаются внедрить бытовое, обыденное — это все убивает. И музыка начинает мстить. За последние годы было очень много постановок «Иоланты», порой очень спорных: и в сумасшедшем доме, и со всей современной атрибутикой, вроде компьютеров и смартфонов. Своей целью я вижу поставить именно ту оперу, которую написал Чайковский. Сказку, полную глубокого духовного смысла, о том, что Божественное провидение — главное в жизни каждого человека, а истинное прозрение — это обретение Бога и любви, способность к самопожертвованию.
Ведь Иоланта не знает, что такое Бог, — ей о нем лишь рассказали… Она блуждает во тьме, и ее слепоту не стоит сводить к физиологии — свет нужен ее душе. Ведь что такое тьма? Это отсутствие света. У тьмы нет истока, а у света всегда есть источник. А чтобы совершить прорыв к свету, нужно пожертвовать собой. Вот это я и хочу сквозной линией провести через наш спектакль, выразить через вокал, через пластику. Мне интересно еще и столкновение двух миров: Востока — через Эбн-Хакию и Запада — в лице короля Рене. Это два мировоззрения, две культуры — каждая со своей истиной, со своим пониманием духовности, и ни один из этих миров не выше и не лучше другого. Но именно Эбн-Хакия в моем понимании — проводник не только для Иоланты, но и для самого короля Рене, именно он заставляет понять: если человек не захочет переступить через самого себя, выйти за грань, ничего не получится.
Под стать Иркину Габитову и работа художника-постановщика Вячеслава Окунева, создавшего на сцене атмосферу сказки и средневекового замка посредине пустыни. Стилистика костюмов безупречна, прически, антураж и летящие сферы на заднике — все это создало идеальные условия для исполнителей, которых зритель приветствовал продолжительными овациями и криками «браво».
И действительно, Гурий Гурьев, Алексей Зеленков, Владимир Кучин, Юрий Комов, Надежда Нестерова, истомившись в самоизоляции, отдались спектаклю до донышка. Таких оваций в Новосибирске на оперных спектаклях я не слышал давно. И, конечно, я обязательно схожу на эту постановку еще не один раз, как и положено, если ты хочешь понять все нюансы и тонкости оперного спектакля. Наверное, как и часть зрителей, наполнивших зал почти под завязку.
Сказка пришла к зрителям, сказка и красота, то, чего нам так не хватало в эти месяцы самоизоляций и ограничений. Выходя из театра, я уже не в первый раз подумал, а все-таки как хорошо, что есть театр, что есть опера и балет, симфонические и камерные концерты, как же их нам не хватало…
В завершение хотелось сказать несколько слов вот о чем. Мне неоднократно говорили о том, что нет разбора постановки, не обсуждалось, как пели, как играл оркестр. На это хочется сказать вот что.
Коллектив театра провел чрезвычайно непростые полгода. В таких, повторяю, условиях культура не работала никогда. Репетировали по домам, в театр не пускали, приехавший режиссер успел поработать с актерами всего несколько дней.
Вот как он сам вспоминает: «Ситуация очень непростая. Сложность не только в режиме работы из дома, но и в том, что неизвестно, когда состоится премьера. Хорошо, что мы все-таки успели несколько дней поработать с артистами до введения ограничительных мер. Сейчас мы постоянно на связи — солисты звонят мне едва ли не каждый день, но, конечно, живые репетиции ничем не заменишь. Все мы надеемся, что скоро это станет возможным».
И все же в этих условиях удалось подготовить прекрасный спектакль — уже поэтому они герои, они справились, у них получилось. А всякие мелочи со звуком, с балансом... Все это решится — нужно только немного времени, чтобы поработать в нормальных условиях.
Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»
Фото Алексея ЦИЛЕРА
