Московский художественный академический театр имени Горького в рамках летнего гастрольного тура «Большие гастроли» покажет в Новосибирске спектакль «Мастер и Маргарита» по знаменитому роману Михаила Булгакова. Впервые один из самых именитых российских драматических театров России представит свою работу на Большой сцене НОВАТа.
В столице Сибири зрители смогут увидеть один из знаковых спектаклей мхатовского репертуара — постановку народного артиста России, режиссера Валерия Беляковича, премьера которой в Москве состоялась в 2009-м году. С тех пор только на сцене МХАТа спектакль был показан более 350 раз при неизменных аншлагах.
Ведущие актеры МХАТа рассказали о спектакле и о своих ролях, которые им предстоит сыграть на сибирской сцене.
Михаил Кабанов (народный артист России), Воланд
— Расскажите, как началась история «Мастера и Маргариты» во МХАТе?
— История МХАТа, его директора и художественного руководителя, народной артистки СССР Татьяны Васильевны Дорониной тесно связана с Булгаковым. Мы начинали с «Белой гвардии», с «Зойкиной квартиры», — и с Булгаковым всегда была связана история этого театра на Тверском бульваре. Здесь были поставлены «Полоумный Журден», «Мастер и Маргарита», «Комедианты господина» по пьесе «Каббала святош». Видите, сколько я уже назвал пьес. Это все было поставлено преимущественно Татьяной Васильевной. И только «Мастер и Маргарита» был поставлен народным артистом России Валерием Романовичем Беляковичем. Это был мой педагог, мой учитель, мой друг, очень близкий мне человек. Я у него окончил режиссуру в ГИТИСе, отучился пять лет.
«Мастер и Маргарита» — это даже не литература, это притча, это иносказание, это какой-то взгляд вперед, предсказание, можно сказать. Это отражение эпохи в кристально-чистом виде. У меня судьба так сложилась, что я во всех спектаклях по Булгакову играл, и не по одной роли. Так получилось: видимо, такова моя натура актерская и индивидуальность моя. Вообще, на меня никто не произвел такого огромного впечатления, как Михаил Афанасьевич Булгаков и Николай Васильевич Гоголь. Безгранично люблю и уважаю этих писателей. Готов перед ними встать на колени и снять шляпу. Это выше всего, что я знаю по всем — литературным, человеческим, нравственным и духовным критериям. Психологический фантастический реализм для меня всего выше и прекрасней всего написанного…
Валерий Романович пришел во МХАТ ставить этот спектакль. Он поставил его до этого в своем Театре на Юго-Западе, но рукописи, которые не горят, родились именно здесь, когда он увидел это пространство, эту огромную сцену. Во МХАТе спектакль выдержан в более, если можно так сказать, классическом и реалистическом виде, потому что МХАТ ко многому обязывает. Здесь мы не можем выпустить, допустим, Геллу или Маргариту обнаженными, поэтому эта сторона была скорректирована Татьяной Васильевной Дорониной. Эстетически мы стараемся определенные каноны блюсти, и Валерий Романович на это шел. Спектакль живет, его любят зрители и он уже превзошел рубеж в 350 показов. Это значительное число для взрослого вечернего спектакля. И практически все показы — с аншлагом. Были очень хорошие рецензии на этот спектакль. Сейчас мы играем тот спектакль, который поставил Белякович, но немножко подсократили, где возможно, без ущерба для его замысла. Но все персонажи, которые были заявлены в инсценировке и в спектакле, сделанном Валерием Романовичем, — они все здесь.
— Когда ставится спектакль, человек, который его создает, выверяет каждое слово, каждый жест, очень долго над этим работает. Если постановщик в силу каких-то обстоятельств не может следить за своим детищем, спектакль начинает разбалтываться. Сегодня во МХАТе вы — тот человек, который следит, чтобы «Мастер и Маргарита» оставался таким, каким его выпускал режиссер.
— Да. Это же был театр народной артистки СССР Татьяны Васильевны Дорониной — МХАТ имени Горького. И почему она пригласила сюда Валерия Романовича? У него ведь условный театр. Вы сейчас посмотрите — нет таких декораций, к каким привыкли во МХАТе Дорониной. Все спектакли Татьяны Васильевны — это реалистический психологический театр, это традиционные декорации — стены, входная дверь, все, как положено. По всем законам: как автор написал «Вишневый сад», таким вы и увидите его у нас, — каким написал Островский «Доходное место», таким и увидите. Мало того, она всегда принципиально пыталась соблюсти каждое слово, каждую букву. Мы шли по классическому варианту.
Почему вдруг ее подкупил Валерий Романович, у которого нет никаких декораций? Художественное решение декораций своего спектакля он сделал так: железные листы, а на них нетленные рукописи, он сам нашел эти рукописи и проекцию сделал. Но Татьяна Васильевна увидела в этой постановке не просто условные декорации, условное оформление, но безусловное существование артистов. Мы существуем на пределе человеческих возможностей и на пределе психологической правды. Вы это почувствуете. У Валерия Романович Беляковича своя школа. Это именно те световые и энергетические точки на сцене, которые у нас выверены. Мизансцены и оценки в мизансценах, которые там есть, — это все тоже выверено. Это его принцип существования на сцене, который переходит из спектакля в спектакль, и практически на весь театр Беляковича распространен. Это принцип существования. Я пытаюсь до сих пор сохранить этот принцип, это довольно сложно. Потому что артисту хочется видеть партнера, общаться с ним, а это площадной театр. Вы представляете: есть зал, там сидит тысяча триста зрителей. И вот это умение, обращаясь туда, общаться точно с вами, чувствуя вас и видя вас так, как будто вы там стоите, — вот это принцип Беляковича. И это не так просто, и не все артисты этим владеют.
— Сейчас для многих театральных городов, в том числе для театрального Новосибирска, очень актуально встал вопрос о возвращении к классическому театру.
— За экспериментом, поиском формы и условностью можно скрыть бездарность и дешевку.
— Этот спектакль может помочь преодолеть это, показать настоящий театр?
— Спектакль не может ничего преодолеть. Может преодолеть только режиссер, только художник, который живет духом своего времени, который знает артистов, который любит того автора, за которого он берется. Валерий Романович не смотрел свои спектакли. Он убегал всегда, ему даже легче было пересмотреть на видео. Вот по видео он потом мог сделать замечание. Поэтому даже не знаю, как вам ответить на этот вопрос. Спектакль живет, как ни странно. Даже сто спектаклей сыграть — это довольно много. А этот показан уже около четырехсот раз. Конечно же, как любой спектакль, который не смотрит человек, который его создал, все равно он потихоньку что-то теряет, но здесь, наверное, работает и Михаил Афанасьевич Булгаков своим великим текстом, и гениальный режиссер Валерий Романович Белякович — они, наверное, оттуда нам посылают энергию, посылают силы, посылают талант, посылают обстоятельства.
— Как вы считаете, кто главный герой романа «Мастер и Маргарита»?
— Здесь много можно сказать. Зависит от того, как видит художник. Когда Маргарита узнает, что Мастер сжег роман, она кричит: «В этом романе вся моя жизнь!» — В романе жизнь, в рукописи! «Я бы душу дьяволу продала, только бы узнать, жив ты или нет», — я уже привожу слова Маргариты, чтобы не думали, что это какая-то там серенькая любовь. Сколько здесь всего! Ведь сколько бы ни было постановок, в большинстве своем они были неудачными. Я не знаю, чтобы где-нибудь еще было четыреста спектаклей. И многие в Москве и везде, где мы были, говорили, что наша постановка — лучшая.
Ирина Линдт, Маргарита
— Как вы считаете, о чем роман «Мастер и Маргарита»?
— Это глубочайший философский роман, в нем столько всего, что может даже показаться странным, почему он называется «Мастер и Маргарита». Но если автор так называет роман, то, конечно, это роман о любви. И, мне кажется, о любви в каком-то высоком смысле этого слова. Это любовь и между мужчиной и женщиной, и это какая-то высшая любовь. Если говорить о романе в целом, то в нем есть и тема веры, тема добра и зла. Все это присутствует. Но для меня это роман о любви.
Мое знакомство с этим произведением началось в школе. Я хорошо училась, окончила школу с золотой медалью, читала все, что нужно было по программе. Но, конечно, в таком возрасте что-либо понять в таких произведениях сложно. Единственное, что цепляет — тема любви. Мне кажется, если бы этой темы не было в романе, он не был бы столь популярным. Потому что это то, что привлекает всегда и всех.
Второе мое прочтение романа случилось, когда я попала в Театр на Таганке. В Театре на Таганке шел спектакль «Мастер и Маргарита» в постановке Юрия Петровича Любимова, и, конечно, каждая актриса, приходившая в театр после института, мечтала сыграть роль Маргариты. Даже странно, если кто-то этого не хочет…
Меня сразу ввели в спектакль на роль Фриды. И через какое-то время я сыграла Маргариту в Театре на Таганке. То есть, видимо, был такой мощный мой энергетический посыл куда-то во вселенную, что мечта осуществилась. Правда, я недолго играла Маргариту на Таганке. На прогоне спектакля «Хроники» Шекспира я получила травму и на полгода выбыла из процесса, а после восстановления уже не возвращалась в этот спектакль. Но судьба так распорядилась, что, придя работать во МХАТ, я снова играю эту роль.
Две эти постановки очень отличаются. Я думаю, что и Маргарита, которая была в Театре на Таганке, и Маргарита, которая сейчас здесь, тоже очень разные. Но для меня это, конечно, образ женщины, для которой на первом месте стоит любовь. Я вообще считаю, что женщина — это такое существо, для которого любовь всегда на первом месте. Хотя, конечно, в наше время есть те, кто предпочитает независимость, свободу, бизнес. Но никогда не поверю, что для них нет этой проблемы внутри. Потому что вообще человек не может быть один, не должен быть один. А женщина — тем более. Поэтому любовь Маргариты к Мастеру — это любовь, ради которой она была способна на все.
— Вы работали и постановке Юрия Любимова, и в постановке Валерия Беляковича. Каковы ваши впечатления от этих двух спектаклей и от вашей роли?
— Я понимаю, что мхатовская версия спектакля требует больше актерской отдачи, потому что у Любимова сцены более игровые, более смотрибельные для зрителя. Тот спектакль не такой тяжелый, и Маргарита там более лирическая. Здесь же, во МХАТе, текст на первом месте. Режиссер отдал честь автору. Потому что мы, артисты, работаем без микрофонов, на огромный зал, под музыку, которая достаточно громко звучит. Это требует невероятной концентрации и отдачи, даже просто в физическом плане. Здесь важно совместить огранику, вот это напряжение, здесь много актерских ресурсов приходится задействовать. И этот спектакль какой-то более монументальный. Поэтому здесь актеры и существуют по-другому, по-другому затрачиваются...
— Как вы полагаете, Воланд — положительный персонаж или отрицательный?
— Это один из тех вопросов, на который ты не знаешь, как ответить. Потому что ну какой он положительный? Это Воланд. Традиционно: есть дьявол, есть Бог. Воланд — это все-таки та сторона. Но в то же время все его разговоры… Иешуа его почему-то просит: «Забери их туда»... Мы привыкли все делить на черное и белое, а мир гораздо сложнее. В нашей жизни, в нашем пространстве все так переплетено бывает, что и добро бывает с кулаками, и люди могут совершить что-то там несусветное во имя чего-то хорошего. То есть столько всего неоднозначного, такое переплетение, что найти вот этот свет бывает человеку сложно, сложно понять, где истина. А это сейчас очень актуально. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, сказала бы, что Воланд — персонаж очень обаятельно написанный, но мне кажется, что все-таки Булгаков не делает его положительным.
— Как вы думаете, почему так мало места в романе Булгаков отдает Мастеру?
— Мастер написал этот роман. Мастер. То есть это всё его персонажи, поэтому он раскрывается как раз через этих персонажей. Поэтому нужно ли отдельно писать про него? Ведь неважно, как он печку топил, как он буквы выводил… Он — это то, что он написал. Наверное, именно поэтому каких-то сцен, где бы автор целиком занимался Мастером, не так много.
— В романе три сюжетные линии, совершенно разные, но они не могут существовать одна без другой. Как это получается?
— Это, я думаю, та самая неоднозначность мира, в котором мы живем. Мира, в котором все переплетено: ты, выйдя из некоего кабаре, тут же можешь оказаться свидетелем несчастной любви, какого-то происшествия или чего-то еще… Булгаков просто совершенно гениально об этом пишет.
— Вам нравится спектакль?
— Мне нравится спектакль — несмотря на то, что это ввод, и я не работала с постановщиком. Ввод для актрисы всегда сложнее, чем когда ты репетируешь изначально и создаешь ее как бы из себя: все внутренние ходы, все реакции. Естественно, диктует все и придумывает форму режиссер, но ты роль собой оправдываешь и собой наполняешь. А когда тебя вводят в уже созданную роль, я всегда говорю, что это «костюмчик с чужого плеча». Вот если размеры более или менее совпадают, то он может сесть хорошо. А если совсем нет, то это мука. Здесь первые два-три спектакля я въезжала. Но я все равно дома очень много работала.
— Актер, исполняющий роль Воланда, у вас хранитель спектакля?
— В общем да. Но, знаете, спектакль создан крепко, форма держит. Тут важно актеру не расслабляться. Мне сейчас кажется, что я нашла что-то свое. Ты не можешь ввестись и начать играть по-новому, потому что партнеры привыкли к определенному рисунку. Есть определенное звучание, тональность у спектакля. Поэтому ты пытаешься себя туда втиснуть. Я сейчас знаю, что мне только в одной сцене осталось чуть-чуть что-то донащупывать. Я на каждом спектакле пытаюсь играть по-разному, чтобы наконец-то ощутить сцену.
— Хотели бы вы что-то пожелать новосибирским зрителям?
— Я хотела бы пожелать, несмотря на очень сложное время, в которое мы живем, время, в котором скопилось много негатива, много проблем, сохранять в себе чувство восприятия прекрасного. Для этого существует театр. Надо ходить в театр. И я приглашала бы всех на самые лучшие, самые светлые спектакли. Потому что на них ты заряжаешься другой энергией. Я верю в то, что мы излучаем эту энергию и влияем на пространство вокруг нас. Если люди будут получать от нас какой-то заряд добра, позитива, творчества, то и жизнь вокруг станет лучше. Без этого нельзя.
Александр Хатников, Мастер
— Вы играете мастера, не страшно ли вам играть эту роль? Ведь говорят, что со многими артистами, которые играли на сцене или в кино персонажей «Мастера и Маргариты» происходят какие-то загадочные вещи.
— Нет, не страшно, поскольку я — человек верующий. Тем более что у нас очень бережное отношение к автору, тексту, произведению. Поэтому, я надеюсь, что все будет хорошо.
— Вы уже работали с Беляковичем?
— Работал. Я выпустил с ним «Гамлета». Но в «Мастере и Маргарите» — нет. Этот спектакль был до того, как я пришел в труппу, поэтому в нем я с Беляковичем не работал.
— Какая линия романа Булгакова вам ближе?
— Это же роман в романе. Если говорить о романе, то это одно, а если говорить о спектакле, то, безусловно, Мастер — он ведь является и автором, поэтому все в себе объединяет. Тема Мастера мне близка, потому что я его играю. Но сколько я работаю в этом спектакле, столько всегда смотрю — как их у нас называют — «исторические сцены». Те сцены, где рассказывается история Иешуа. Это все единое. Я даже не знаю, что ближе. Все близко.
— Вам нравится спектакль?
— Спектакль нравится. Это как раз первый спектакль, который я посмотрел, когда в театр пришел. Меня пригласили, я пошел посмотреть спектакль наугад. Попал на «Мастера и Маргариту». И у меня, конечно, тоже есть разные вопросы. Потому что у каждого свой мастер, свой Воланд.
— Белякович просто взял и прочитал его.
— Да, это его прочтение. Такой гениальный режиссер, мне кажется, имеет право на то, чтобы это сделать.
— Как вы считаете, какой персонаж в романе главный?
— На мой взгляд, главных персонажа четыре: Иешуа, Воланд, Мастер и Маргарита. И кого-то из них выделить сложно.
— А Понтий Пилат? Он же сам — жертва своего предательства.
— Вот здесь трудно сказать, жертва предательства или трусости. В романе говорится: «Трусость — один из самых страшных человеческих пороков». — «Нет, я осмелюсь вам возразить. Трусость — самый страшный человеческий порок». И у мастера ведь эта тема трусости тоже есть, потому что он отказался от своего имени, сжег свой роман. Как и Булгаков, который сжег первый вариант «Мастера и Маргариты» в тридцатом году. Начал в двадцать восьмом, если я не ошибаюсь, и сжег в тридцатом. Пилат, конечно, тоже главный персонаж. А вообще, я не знаю, кто главный. Это сложный вопрос.
— Скажите, а Воланд — отрицательный персонаж?
— Конечно, Воланд — отрицательный персонаж, хотя, бесспорно, обаятельный.
— В чем он неправ?
— А в чем неправ палач, который голову отрубает? Здесь уже вопросы о том, что такое доброта, что такое высшая справедливость. Об этом можно бесконечно говорить.
— В романе отсутствуют ответы на очень многие вопросы. И такое впечатление, что Булгаков писал произведение в каком-то едином потоке.
— Ну он же и не надеялся его опубликовать при жизни. Он писал это, писал… Это же и неоконченный роман.
— Откуда такая любовь к музыке у Михаила Афанасьевича? Ведь он нигде не оставил свидетельств, что хорошо знает музыку. А в романе три музыкальные фамилии.
— Это интересно, я об этом никогда не думал. Есть о чем задуматься…
— Могли бы вы зрителям что-то порекомендовать? На что обратить внимание в спектакле?
— Это вечная классика, которая говорит о вечном. Это всегда интересно. Тем более в исполнении очень хороших актеров. Это спектакль, который не дает скучать, дает повод задуматься, поразмыслить о главном.
Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»
Фото предоставлено пресс-службой МХАТ
Ранее в «Новой Сибири»:
Июньские премьеры: театры Новосибирска готовятся к последнему марш-броску
