Новосибирский музыкальный театр провожает календарный год мировой премьерой: 23 декабря первый свет рампы увидит мюзикл Романа Львовича и Льва Яковлева «Опасные связи». Новую версию знаменитого романа Шадерло де Лакло представит петербургский режиссер Дмитрий Отяковский. Полная страсти, откровений и интриг история редко выходит на музыкальные подмостки, поэтому в паутину этих «Опасных связей» рекомендуется попасть всем поклонникам жанра и любителям нетривиальных художественных решений.
С новосибирской труппой Дмитрий Отяковский сотрудничает впервые, да и в сценической интерпретации мюзиклов он скорее новичок, чего не скажешь об опере. В этом жанре режиссер поставил несколько десятков спектаклей на разных площадках страны. Победитель конкурса молодых оперных режиссеров в Мариинском театре и фестиваля Digital Opera Performance, лауреат международного конкурса «Нано-опера» и национальной оперной премии «Онегин», Дмитрий Отяковский любит и умеет совмещать классическое искусство с современными технологиями, верит в благую силу цифровизации оперы, не боится нехоженых троп и новых названий, ловко оперирует мультижанровыми проектами и не сомневается, что режиссура способна принести большую пользу человечеству.
— Дмитрий, в вашей режиссерской карьере первое место занимает опера. Как вы пришли к жанру мюзикла?
— Я поставил более 30 опер, и, конечно, мне удобнее работать в этом жанре, потому что я его лучше понимаю. Но в этом году я впервые приступил к так называемому «легкому жанру». Мы сделали отличный спектакль в Чебоксарах — оперетту «Москва, Черемушки», которая вошла в лонг-лист премии «Золотая маска», и выпустили в Хабаровске мюзикл Евгения Загота «Капитанская дочка». Для меня опыт работы с таким сочетанием музыки и текста стал очень необычным, и в Новосибирске я вновь открываю в мюзикле для себя много нового.
— Чем принципиально постановка мюзикла отличается от постановки оперы?
— В оперной драматургии мы всегда идем от музыки. У нас есть композитор, который запрограммировал все в музыкальном тексте, и мы должны расшифровывать его послание. А в мюзикле, помимо музыкальной драматургии, есть драматургия текстовая. Иногда они выступают параллельно, иногда — в контр. И мне очень интересно наблюдать за тем, как драматические сцены перемежаются с чисто музыкальными номерами, где идет феерия, бурлеск или должен быть яркий танцевальный номер. Материал, над которым мы работаем в Новосибирском музыкальном театре, содержит всю палитру сцен: здесь есть и любовная история, и страсть, и измена, и дуэли.
— Работая над постановкой «Опасных связей», вы взаимодействуете с авторами музыки и либретто — композитором Романом Львовичем и драматургом Львом Яковлевым?
— Это еще одно отличие мюзикла от оперы: здесь мы работаем с живыми авторами, и они полноценно участвуют в постановочном процессе. Когда мы ставим «Евгения Онегина», мы не можем позвонить Чайковскому и попросить его сделать в нужном месте на терцию ниже или обратиться к драматургу с просьбой переписать или развить важную для нас сцену. В случае мюзикла такая возможность есть. И мы этим пользуемся. Просим композитора расширить вокальный диапазон, учитывая особенности конкретных артистов, а драматурга — переработать отдельные сцены под наш постановочный замысел.
— Как авторы относятся к такому вмешательству?
— Мюзикл «Опасные связи» – их выстраданное детище. После написания он восемь лет пролежал в столе, и сейчас авторам важно, что Новосибирский музыкальный театр обратился к этому произведению.
— Много ли изменений произошло с первоначальным вариантом «Опасных связей»?
— Мы довольно сильно переработали изначальную пьесу. Это был стихотворный текст. Нам же потребовался текст драматургический, более схожий с одноименным фильмом. И драматург пошел нам навстречу, переписывал сцены по нашему замыслу, корректировал. В итоге получилось абсолютно новое, очень яркое и самобытное произведение, не похожее ни на фильм, ни на роман. И в этом смысле Новосибирск ждет действительно мировая премьера.
— Кому принадлежит идея постановки «Опасных связей»?
— Мы очень долго вели переговоры. Театр предлагал свои варианты, я озвучивал свои предложения. Даже мелькала мысль поставить спектакль по фильму «Гардемарины, вперед!». Но остановились на «Опасных связях». Это название показалось нам перспективнее. Оно не так часто встречается в драматических театрах, а для музыкальных — и вовсе большая редкость.
— В Новосибирске вы работаете с новой постановочной группой. Как складываются ваши взаимоотношения?
— С сорежиссером и хореографом-постановщиком спектакля Антоном Дорофеевым мы вместе учились в Санкт-Петербургской консерватории и давно порывались посотрудничать. Хотели сделать мюзикловый концерт в Красноярске, строили другие планы, но вмешалась пандемия, и только сейчас мы вместе стали работать над постановкой. Получается очень комфортно. Антон чутко воспринимает все пожелания, понимает, какими должны быть хореографические сцены и какие задачи они должны решать в контексте развития драматургии всего спектакля. И еще Антон профессионально умеет ставить сражения на шпагах, а этим искусством владеют отнюдь не все хореографы.
— Какое визуальное решение ожидает зрителей спектакля?
— С художником Еленой Вершининой я сотрудничаю впервые. В начале Елена предложила для «Опасных связей» концепцию, в которой присутствует множество тканей и барочных картин. Мы переработали эту идею и пришли к символичным и очень абстрактным декорациям в стиле британского художника Обри Бердслея, частью которых является огромная рука и собранное из тысячи осколков сердце. Графические отсылки присутствуют и в костюмах. С нетерпением жду того момента, когда увижу их не на эскизах, а вживую.
— Легко ли вам в Новосибирске работать с артистами «легкого жанра»?
— Здесь замечательные солисты. Они вдохновлены работой, приходят на репетиции с горящими глазами, и мне очень приятно это видеть. Мы работаем этюдным методом: вместе на репетициях ищем решения сцен. И артисты многое сами предлагают. Что-то мы отбрасываем, что-то перерабатываем. Самое главное в моей профессии ‒ быть очень гибким в отношении комфорта артистов. Как бы ни была удачно поставлена мизансцена, если артисту в ней некомфортно, он все равно переделает ее под себя, когда режиссер уедет. Поэтому лучше еще в процессе постановки добиться наибольшего комфорта для артистов, и тогда они наиболее ярко раскроют свои таланты.
— А как же диктат режиссуры?
— Режиссер не автор спектакля, а тренер, который помогает солистам. Можно даже сказать, играющий тренер. Конечно, именно режиссер придумывает обстоятельства и как это все будет выглядеть, но зритель все-таки приходит смотреть на артиста. Поэтому самое главное в работе режиссера, на мой взгляд, — точная и тонкая работа над тем, чтобы артисту была удобна каждая сцена.
— Вы не только активно ставите спектакли, но и ведете свой подкаст. Он так и называется: «Подкаст Отяковского. Канал оперного режиссера». Для чего это история?
— Этот подкаст мы запустили в рамках Лаборатории исследования цифровой оперы, которая впервые была проведена во время пандемии. Когда все театры закрылись и много людей осталось без работы, мы стали придумывать проект, который можно было делать на социальной дистанции, то есть сидя у себя дома. И придумали проект «Пир во время чумы», в котором солисты из Италии, Германии, Франции и России объединились, чтобы онлайн из своих квартир снять оперу Цезаря Кюи. И наш проект имел большой успех, поскольку на тот момент это была единственная оперная премьера в мире. Потом экспериментами в онлайне занялись многие театры, но все их опыты закончились, как только наступила привычная оффлайновая жизнь. А мы продолжили вести свою Лабораторию и по сей день выпускаем проекты, которые лежат на границе с современным искусством и интернет-контентом. В своем подкасте я общаюсь с артистами и театральными художниками со всего мира. В ноябрьском выпуске режиссёр и продюсер Даниэль Мошел рассказывал о том, как снимал одну из самых ярких и нетривиальных онлайн-опер – серию роликов MeTube. В декабре мы представим австралийских художников, которые во время пандемии выпустили оперу в VR-очках. В общем, мне интересно все, что связано со смешением современных технологий с таким консервативным жанром как опера.
— Каким образом происходит это смешение?
— Наш проект подразумевает создание пушкинской тетралогии — четырех опер, написанных известными композиторами по «Маленьким трагедиям» Пушкина. Все они сняты в разных жанрах. «Пир во время чумы» мы выпустили в жанре скринлайф, действие которой разворачивается на экранах электронных девайсов. Оперу «Скупой рыцарь» Рахманинова — в жанре летсплей, совмещающим оперу с компьютерной игрой. Сейчас вместе с санкт-петербургскими солистами готовим «Каменного гостя» Даргомыжского с применением технологии дипфейков. Как известно, это технология позволяет заменять лица. В нашем случае Дон Жуан будет находить своих жертв в социальных сетях и звонить им по телефону, меняя лица, как маски.
— Каковы результаты соединения новых технологий с классическим искусством в плане притока зрителей?
— Одна из целей нашего проекта — демократизация оперного искусства. Наши проекты просмотрело более 250 тысяч зрителей. Может быть, это не самые большие цифры для интернета, где одно видео с котиками может набрать миллион просмотров. Но, если мы говорим об опере, то это аудитория десятков оперных залов, наполненных зрителями целиком. Самое интересное в этом, что людям для просмотра оперы не приходится выходить из дома, красиво одеваться и ехать на такси в здание с колоннами. Они просто сидят дома, листают ленту в своих социальных сетях и встречаются с оперой. И для многих наших зрителей эта встреча состоялась впервые. Представляете, благодаря нашей Лаборатории люди впервые в жизни услышали Рахманинова. Мне запомнился один комментарий по поводу «Скупого рыцаря». Человек написал: «Я не понимаю, что здесь происходит, но мне все это очень нравится». Возможно, благодаря этой первой встрече с оперой он пойдет и купит билет в театр. А для жителей тех городов, где нет музыкального театра, наш проект — прекрасная возможность познакомиться с оперным искусством.
— Помните, как первая встреча с оперой произошла у вас?
— У меня это произошло довольно рано. Мой отец контрабасист, мать пианистка, а сам я с 3 – 4 лет пел на сцене. У меня певческое прошлое. Я девять лет отработал в Мариинском театре солистом Академии молодых оперных певцов. Но именно режиссура — искусство организовывать всех и предлагать новую оптику — показалась мне более перспективной. Здесь я чувствую больше возможностей для реализации, чем в вокале, и могу принести больше пользы человечеству.
Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»
Фото Дарьи ЖБАНОВОЙ
