20 марта Новосибирск прощался с Юрием Шиллером, прекрасным советским и российским режиссером-документалистом, лауреатом Государственной премии РФ, автором более шестидесяти фильмов.
ОН СНИМАЛ красивое и доброе документальное кино про простых людей, про города, про профессии, про жизнь. И конечно, лучше всего о режиссере говорят его фильмы, а не многочисленные награды. Но и из рассказов его товарищей по работе тоже вырисовывается портрет замечательного художника.
...Сижу за поминальным столом. Увы, не всех знаю в лицо. Понимаю, что всех этих людей с Юрием Андреевичем объединила любимая работа, которую они всегда ставили на первое место. В этом было их счастье и смысл жизни, который они вкладывали в каждую свою работу, помогая зрителям посмотреть на себя со стороны. Потому я просто слушаю, слушаю, слушаю…
— Он нес свет. Светлый человек. Это самое главное в его творчестве — свет.
— Не поверите, но один раз мы с Юрой сильно поругались и даже полгода не разговаривали. У нас ведь были плановые фильмы. Хочешь не хочешь, а снимай. В тот раз был заказан фильм про парторга. Неплохой дядька, но совсем нам не интересный. Да и людям, наверное, тоже. Говорит гладко, но все как по писаному. Нет живинки. Нет характера. Нас было трое в съемочной группе. Сначала один уехал, сославшись на какие-то обстоятельства. Мы продолжаем биться со съемками. Ничего не выходит. Совсем скисли. Да и с пленкой туго. А мы по сто раз одни выступления да собрания снимаем. Так Юрий Андреевич, гад, тоже сбежал со съемок: мол, тут он не нужен. Доснимай сам, говорит, что хочешь. Не видит он тут своей помощи. Ох, и разозлился я на него. Уже не помню, чем дело закончилось и как мы этот фильм сдали. Но полгода я честно с Юрой не разговаривал. Потом помирились. Он всегда такой был. Едем на съемки, нам список дают, кого надо обязательно снять. Ни разу он в тот список не заглянул. Пока живем в деревне или в районном поселке (это его любимые места для фильмов), он ходит, смотрит, знакомится с людьми, что-то записывает. Потом говорит: «Наш герой будет дядя Вася — ну, тот пьяница. Он про жизнь понимает». И ведь всегда ему удавалось этих людей разговорить. Не боялись они его. Душу свою открывали. Потому даже самый последний забулдыга в его фильмах светлый и не пропащий человек.
— Самое трудное — это уложиться в хронометраж, если ты где-то далеко снимаешь. На Севере, например. Туда никто тебе дополнительных метров не доставит. Юрий Андреевич каждый сантиметр экономил. Продумывал каждый кадр. Но часто случалось, что он-то уже в этих местах уже бывал, а мы-то в первый раз. У нас глаз свежий. Вот мы на свой страх и риск природу, перебивки разные втихушку от него снимали. Тратили пленку, одно слово. Сердился он иногда. Ворчал, что чепуха это. Потом, когда фильм монтировали, эти наши кадры почти все использовал и извинялся: «Молодцы, что не послушали. Неправ был». Не стеснялся он свои ошибки признавать. Поссориться с ним было сложно.
— Про ту же фамилию его немецкую смешная история была. Фамилиями этими иностранными тут у нас особо не удивишь. Российские немцы ссыльные у нас повсеместно в Сибири жили. От их прошлого лишь эти фамилии остались, а так русаки русаками. Приезжаем как-то на съемки в районный центр. Там нам нужно было хор снимать. Больно его хвалили. И другая партийная заказуха была. Юра представляется руководителю хора: «Шиллер». А тот в ответ: «Штраус». Тут все и закатились хохотом. Сразу два классика в райцентре... Юре с его-то фамилией себя в Германии продавать, но непробивной он был человек. Не лез, не высовывался, не пер напролом и поперек совести. В этом он весь.
— А уж как он Раю охмурил, тут мы все голову ломаем. Она-то звезда уже была. Не девка, огонь просто (речь идет о Раисе Мулдашевне Ерназаровой). На Казахфильме они познакомились. Юра, конечно, человек большой был, но ростом невелик. Однако удалось ему самую гордую и горячую казахскую девушку охомутать. Этот все секрет для нас до сегодняшнего дня. Уже в последние годы снимали мы фильм, где героиней была красивая, яркая, огненная восточная женщина. Юра, увидев, сказал: «Рая моя в молодости. Но моя и сейчас все равно лучше». Хотя, сами понимаете, два талантливых режиссера под одной крышей — это очень трудное счастье.
…А вот о счастье говорит уже герой фильма Шиллера «Живи и радуйся»:
— Красота за окном. А мы ее уже не видим. Нас обуревают страсти. Купить, накрыть богатый стол, что-то урвать для себя. Не для души. Для себя. Чтобы как все. А за окном красота, которую мы уже не замечаем. А ведь так просто жить и радоваться. Но мы не умеем. Вон дочь моя бежит. Мое счастье. А приду домой уставший со своими бесконечными мыслями о том, как прожить в этом материальном мире, она ко мне: «Папа, папа, давай я тебе что-то покажу», — а я в ответ: отстань, мол, не до тебя. Вот так и отмахиваешься от своего Счастья. Счастье, оно всегда рядом, только мы его перестали замечать. Оно за окном на светлой стороне…
Наталья БАРАБЫШЕВА, специально для «Новой Сибири»
