Новосибирские архитекторы, представившие недавно на семинаре «Новая история будет» в Москве свою футуристическую градостроительную концепцию, основанную на «принудительном высококультурном существовании», делятся своим видением города будущего
Классик марксизма Фридрих Энгельс любил повторять: «Полное освобождение человечества от цепей, выкованных историческим прошлым, может совершиться лишь при уничтожении противоположности между городом и деревней». Этот тезис еще долго не давал покоя и Ленину, и Сталину, и Хрущеву — да и нынешним руководителям государства не дает. Не говоря уже об архитекторах и урбанистах.
НЭР (Новый элемент расселения) — не город, не деревня, а что-то среднее. НЭР — это концептуальное футуристическое направление в градостроительстве, возникшее во времена «оттепели», в определенной степени повлиявшее на развитие современных городов и все же давно причисленное к категории утопий.
Павильон «Руина» Государственного музея архитектуры имени Щусева — это флигель старинной усадьбы, где когда-то располагалась конюшня, который к концу XX века пришел в полный упадок, но после реставрации используется для проведения экспозиций. И было очень логично именно там провести выставку футуристических проектов советской архитектурной группы «НЭР», которая более пятнадцати лет разрабатывала новую революционную градостроительную модель. Идея эта была выдвинута еще в конце 50-х годов группой студентов Московского архитектурного института во главе с Алексеем Гутновым и Ильей Лежава.
Одновременно в музее проходил проектно-теоретический семинар «Новая история будет», в ходе которого молодые и не очень молодые специалисты представили свое видение города будущего. Как оценивают кураторы проекта, самая реалистичная картина получилась у группы «После Завтра», самая фантастичная — у группы «АНО», самая философичная — у «Записок Тафури», самая утопичная и одновременно реализуемая — у группы «Дисперсия», а самая хулиганская и жизнеутверждающая — у «СИБ Группы» — Александра Ложкина, Вячеслава Мизина (Новосибирск), Антона Карманова (Кемерово) и Арсения Тоскина (Бийск).
Архитектор Александр Ложкин сразу уточняет, что во время московского семинара находился в отпуске и действовал как частное лицо. Именно в этом контексте следует воспринимать и его выступление на семинаре, где он, в частности, говорил такие неожиданные вещи:
— «СИБ Группа» не пытается создать еще одну утопию, но готова безответственно фантазировать на тему. Главная ценность нашего проекта — в нереализуемости. Ценность НЭР точно не практическая. У Нового элемента расселения, как и у всех градостроительных парадигм, возникших в XIX и XX веках, ценности две — теоретическая и художественная. И НЭР занимает достойное место в стройном ряду образцов градостроительной мысли, рядом с городом-садом Говарда, Лучезарным городом Корбюзье, летающим городом Крутикова, линейным городом Леонидова, коммуной Кузьмина и доброй сотней других попыток придумать новый город, прекрасный и приспособленный для жизни, так изменившейся после Промышленной революции. Мы ценим красоту их планов и красоту идей, обосновывающих красоту планов, но благодарим Бога за то, что реализация этих проектов не приняла массового характера.
«СИБ Группа» обратилась «за помощью» к проекту сибирского архитектора Николая Кузьмина, который можно считать предтечей и одним из источников вдохновения НЭРовцев. Кузьмин позже спроектировал несколько известных зданий в Новосибирске и преподавал в Сибстрине, но в 1928 году он еще был студентом Томского технологического института. Именно в это время он разрабатывает принципы «научной организации быта» и представляет дипломный проект коммуны для пяти тысяч горняков шахты в Анжеро-Судженске — самодостаточную закрытую систему, функционально расчлененное градостроительное образование, внутри которого сосредоточены все объекты общественного обслуживания. Жизнь коммунаров должна была быть подчинена расписанию, составленному для каждой возрастной группы, все бытовые вопросы должны были быть максимально обобществлены — от уборки помещений и стирки до питания в столовой. Дети там живут «возрастными группами», одинокие рабочие — в групповых спальнях, и лишь семейные пары имеют право на отдельные комнаты, но в остальном быту они сливаются с остальным коллективом.
Вот как сам Николай Кузьмин обрисовывал проблему в книге «О рабочем жилищном строительстве»: «…Мы кричим о новом быте и в то же время замыкаем рабочего в свою квартирку. Нам это не к лицу. Если в Англии строятся отдельные домики (правда, красивые, занятные) для рабочих, то с определенной целью: сделать все возможное, чтобы лишить рабочего общения друг с другом. По пути ли нам с ними?»
Проект Кузьмина получил широкую известность и поддерживался ведущими архитекторами-конструктивистами, но после постановления ЦК ВКП (б) «О перестройке быта» был заклеймен как «хрестоматийный пример вульгарно-упрощенческого понимания идеи».
Кстати, и кое-кого из новосибирских участников семинара в Москве можно было упрекнуть в вульгарном упрощенчестве. Например, Вячеслав Мизин, художник «Синих Носов» и директор Сибирского филиала ГЦСИ, в свойственной ему непринужденной манере сказал в одном из интервью:
— Конечно, есть повод поговорить о будущем, но НЭР — утопическая программа и никакой другой не является, она чем-то напоминает картину, когда девочки цветочки на лугу собирают. Поэтому мы просто сделали антиНЭР — как будто перенесли всю его суть в какой-то отдаленный жилмассив, в Люберцы, например. Ведь существовать в НЭРе, конечно же, нельзя. С ним ситуация, как с анекдотом: рассказывать анекдот хорошо, а жить внутри него очень плохо.
Остальные группы, представившие свои проекты на семинаре, не имели такой базовой основы, как концепция коммуны Кузьмина, поэтому и не вышли к тезису «принуждение к культуре». А у сибиряков посыл был простым и ясным: в наше время, когда углеводороды исчерпаны, но система соместного проживания в городах осталась, чем теперь заниматься, к примеру, бывшим шахтерам, которые перестали быть функционалами? Конечно же, самообразованием и культурой. Идеология любого государства в любую эпоху всегда требовала от гражадан выполнения неких функций и соблюдения неких правил, так что ничего такого особенного в самом понятии принуждения нет.
В частной беседе Мизин постарался более широко сформулировать свое понимание проекта «СИБкоммуналка. Город размножающихся творцов»:
— Тот не знает Новосибирска, кто не является качественным шутником: у нас тут тупых просто не терпят, что очень важно. У нас заходишь в любой департамент, начинаешь шутить — и тебе отвечают взаимностью. На хмурых щах, как говорится, тут не проедешь. И на Ленинском массиве нормально шутят, там тоже тупых нет, в чем тоже несомненное достижение Новосибирска. Как минимум к смеховой культуре наш город принудила сама жизнь, а если кто-то кое-где у нас порой смешно жить не хочет, то мы ведем с ними незримый бой. Это, с одной стороны, смешит, а с другой — пугает. Все абсурдистско-тоталитарные литературно-художественные группы, начиная со времен ПАН-клуба газеты «Новая Сибирь», и шокировали, и завораживали одновременно — принуждали, но в то же время и забавляли. В каких городах еще есть памятники конструктивизма или оголтелого авангарда, сопоставимые с нашим «Новосибирском-главным» или оперным театром, бывшим Дворцом науки и техники? Наш Оперный больше их Большого, но в узких архитектурных кругах об этом почему-то не принято говорить. Пройдись по городам-миллионникам — посмотреть не на что. Нет ничего подобного нашему ни в Свердловске, ни в Москве, грубо говоря. Обеднены города фантастическими проектами! Только у нас были безумные футурологи и архитекторы, которых всех потом расстреляли, но зато они успели сделать свое дело, и нам теперь здесь ништяк жить, нам есть чем гордиться, пафосно выражаясь.
Чтобы пафос Мизина был более понятен, следует пояснить, что концепция «СИБ Группы» трансформировалась от заявленного перед началом семинара «арт-концлагеря» для принудительного творчества до города, как ни странно, напоминающего Нью-Йорк. Комментируя итоги семинара, архитекторы заметили, что в этом городе совершенно перемешаны театры и панельные муравейники, но все они выглядят вполне одушевленными — до такой степени, что эти здания даже совокупляются между собой. Хотя в качестве доминирующего партнера всегда выступает новосибирский оперный. Классические фасады дают уют на уровне пешехода, а небоскребы — энергию вавилонского мегаполиса. Город «СИБ Группы» вполне напоминает модель городов будущего, где витальную энергию культуры воплощают выступающие из зданий гигантские бюсты Пушкина, Достоевского, Толстого и других культурных героев. Арт-город должен быстро плодиться и размножаться, единицей является арт-коммуна на 5140 человек, но ячейки плодятся, и численность быстро достигает 1 млрд 347 млн чел. На вопрос, будут ли в городе парикмахеры и рестораторы, архитекторы ответить затруднились, зато твердо обещали, что «непрерывное культурное развитие приводит к необратимому культурному генезису и множественным катарсисам».
И действительно, какие такие еще парикмахеры нужны в подобном городе? «Попытки сегодня выдвинуть новые градостроительные идеи могут быть ценны теоретически или художественно, — пояснил Александр Ложкин в своем докладе. — Это бумажное градостроительство — по аналогии с бумажной архитектурой, где также ценятся идея и красота картинки, но нет шансов для практической реализации».
С большим трудом можно себе представить осуществленной на практике такую идею. «В Сибкульткоммуне предполагается принудительное высококультурное существование в высококультурном комьюнити. Создаваемые внутри ячейки и между ячейками «культзаграждения» не миновать, как и принудительные культурные инъекции. Творчества избежать невозможно. В масштабах города это превращается в концентрационный культпросветлагерь творцов будущего — футуротворцов».
— У нас в городе, — продолжает развивать провокационную тему Вячеслав Мизин, — на протяжении нескольких недель на Рождество в оперном ставился какой-то невероятный «Щелкунчик» — и это тоже навязывание некой культурной формы. А мы предлагаем ввести в новосибирскую культуру пятьсот Щелкунчиков и столько же театров, которые могли бы превратиться в великую культурную стену. Есть вульгарное принуждение к культуре, а мы-то говорим о высоком. Мы говорим о том, что необходимо создавать новые институции, начиная прямо с Минкульта, и разбираться с культурными недогибами в городе. Например, здания, которые приспособлены под чиновников, занятых не вполне понятными функциями, нужно срочно перепрофилировать под всевозможные экспоцентры. Культурный охват должен быть полным: подходит человек к банкомату, чтобы совершить транзакцию, а банкомат его спрашивает: а когда вы в последний раз были в театре или в библиотеке? Давно? Тогда операцию провести невозможно.
Правда, подытоживая разговор на тему урбанистической вакханалии, архитекторы деликатно оговариваются: не стоит забывать, что речь идет о частной антиутопии в изложении «СИБ Группы». И эта группа готова рассмотреть всевозможные подходы к вопросу: в конце сентября в Новосибирске планируется провести очередной семинар на тему Нового элемента расселения и футуристического градостроительства, в котором к участникам семинара «Новая история будет» должны присоединиться новые группы — в том числе из Южной Кореи.
Николай ГАРМОНЕИСТОВ, «Новая Сибирь»
