Взрослый Фигаро на кукольных подмостках

0
2942

В Новосибирском театре кукол персонажи не только смеются, но и оспаривают право первой ночи. 

ПРОГРЕСС, как известно, и до невиданных чудес довести может. Вот и Новосибирский областной театр кукол, самопровозгласивший себя учреждением для дошколят и младшеклассников, всерьез взялся за обновление концепции развития. В фойе заработала кофейня, а в репертуаре появился спектакль для взрослых. Свое виденье пьесы Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро» представил омский режиссер Борис Саламчев, чьи работы неоднократно отмечались наградами профессиональных конкурсов и фестивалей. Получилось вкусово неоднозначное, почти трехчасовое действо, в котором куклы устраивают маскарад любовных утех и в щепки разносят театральный реквизит. Назначить премьеру взрослого кукольного спектакля на 8 Марта — шаг, право слово, рискованный. Одно дело сводить даму в драму или на балет и совсем другое — провести праздничный вечер в компании тростевых лицедеев, да еще и там, куда обыкновенно без чад не заглядывают. Однако чем театральная муза не шутит? Смелость города берет, почему бы новосибирским кукольникам не покорить новую для себя аудиторию? Конечно, не одним спектаклем и не сразу, но сама попытка выхода из зоны комфорта в непривычные сценические обстоятельства достойна внимания и поддержки.

Сколько раз в Новосибирске ставили «Женитьбу Фигаро» — с ходу не сосчитать, но кукольный Фигаро, кажется, резвится на местных подмостках впервые. Накануне выхода спектакля режиссер-постановщик Борис Саламчев анонсировал фарс для взрослых, в котором отсутствуют «живой план» и острая социальная критика, зато имеются в наличии будто бы живые куклы и дела амурные: «Мы придумали такой фокус. Куклы знают, что их водят, имеют свое отношение к актерам, которые их таскают, оживляют, озвучивают. И каждый из них обладает своим внутренним миром, что-то из себя представляет. На ваге голова, платье. Они бегают, бьют друг друга. Съезжают прически, парики. Они получают от этого всего удовольствие и рассказывают нам сказку о любви молодой пары и препятствиях, которые влюбленные преодолевают».

Задача понятная и не лишенная смысла. Отложить в сторону политическую сатиру, но оставить комедию положений, тем самым предельно облегчив и приблизив тяжеловесный и многословный классицистский текст двухвековой давности, и в то же время усилить игровое начало — театр в театре, ожившие куклы, актерский крест, смена ролей, манкая для любопытного глаза химия взаимоотношений кукловодов и персонажей etc. Для воплощения замысла режиссер назвал героев труппой некоего Базиля, которые разыгрывают для публики кукольный фарс (Базиль, вполне возможно, — учитель музыки из пьесы Бомарше, редуцированный создателями спектакля вместе с некоторыми другими персонажами, впрочем, в своих интерпретациях зритель волен дойти вплоть до полковника де Базиля, весьма ловко управлявшегося в былые времена своими артистическими кадрами, — на спектакль это предположение никак не повлияет), однако свел прием создания внутреннего спектакля исключительно к формальному конферансу и поправлению съехавших набок париков. Вместо наращения смыслов и игры на полях пьесы случается ненужное и не «стреляющее» усложнение, грузное, не всегда ловкое и откровенно архаичное. Как и табличка с надписью «аплодисменты», назойливо встревающая в действие едва ли не после каждой реплики.

Зато любовной интригой кукольные персонажи увлекаются не на шутку, буквально по словарю реализуя жанр фарса как «комедию легкого содержания с внешними комическими приемами». В будуарах дворца и под сводами фаллических деревьев в графском саду куклы сгорают от страсти, ревности и вожделения, отпускают сальные шуточки и тумаки, требуют и оспаривают право первой ночи, дарят друг другу сладострастные поцелуи и бьются головами об стены, так что щепки летят, срывают одежды, устраивают прятки, погони, переодевания и столь подробно воспроизводят текст пьесы, что на третьем часу у зрителя происходит передозировка словами, суматохой, вздохами и стонами. Долгие разговоры лишенных тонких мимических движений и мгновенной смены эмоций кукол и однотипные сюжетные кульбиты пятиактной комедии откровенно приедаются, примитивный видеоряд начинает раздражать, а придумок, приемов, искрометных вставных номеров явно не хватает для компенсации и грандиозного финала. Смягчают ситуацию, как это ни странно, куклы. Художнице Александре Павловой, сотворившей не изобилующие примечательными техническими и художественными решениями декорации, удалось создать несколько ярких и ироничных персонажей. Плотоядно клацающий челюстями граф Альмавива, одним движением скрытого механизма превращающаяся из расплывшейся матроны в пышногрудую sex-bomb Графиня и желторотый пухлячок Керубино делают спектакль намного интереснее и смотрибельнее, что само по себе неплохо.

Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»

Фото Максима ФИЛАТОВА

Whatsapp

Оставить ответ

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.