(Опыт первого спектакля-аудиопроменада в Новосибирске)
РЕЖИССЕРСКИЕ работы недавней выпускницы НГТИ Полины Кардымон уже во время ее обучения на курсе А. Крикливого и И. Панькова дали основание говорить о ней как о «надежде молодой режиссуры» (номинация, в которой она стала победителем на межвузовском фестивале).
Специально для фестиваля уличных спектаклей «Три вороны», проходящего сейчас в Новосибирске, Полина представила «Индивидуальные переживания» — свое видение того, как театр может быть вписан в городскую среду.
За очевидным изобилием и многообразием форм современного театра, стремящегося к стиранию границы между условностью представления и реальностью жизненного мира зрителей, почти незаметно, что активные поиски новых способов взаимодействия идут в основном только в одном направлении. Задача режиссеров-экспериментаторов — заставить поверить в подлинность происходящего, сделать зрителей частью спектакля, а в идеале — заставить их делать нечто, относящееся не только к спектаклю, но и к реальной жизни.
Самые удачные находки тиражируются в сетевых проектах по всему миру и становятся своеобразными «законодателями мод» в театральной среде. Участникам спектаклей-перформансов британского театра Punchdrunk предлагают купить настоящие акции в качестве входного билета на «Собрание акционеров», где они как зрители вторгаются в ежегодное мероприятие концерна. В проектах Remote X немецкой театральной компании Rimini Protokoll (на месте города Х в 2015 году уже была представлена Москва) гуляющие по городу участники слышат в наушниках не только сам текст спектакля, но и предложения совершить те или иные действия: от хлопанья в ладоши до демонстрации предметов, символизирующих их уникальность. Выводя спектакли-квесты (или бродилки) из замкнутых пространств театров на городские улицы, режиссеры балансируют между аудиогидом по проложенному маршруту (в компании ведущего и других участников) и радиоспектаклем, который можно прослушать даже не выходя из дома, в любое удобное время.
Впрочем, последний пример — скорее исключение из общего тренда усиления перформативности ради перформативности, когда зрителя-слушателя-участника стремятся любыми средствами вовлечь в процесс, завладеть его/ее вниманием и воздействовать, воздействовать, воздействовать. При этом сторона «реципиента», как и в любой ситуации неравновесного взаимодействия, остается в слепой зоне.
Где на этой карте экспериментального театра находится спектакль-променад «Индивидуальные переживания» Полины Кардымон? Во-первых, в Новосибирске, где спектакли-променады все еще в новинку, а значит, есть не только зрительское любопытство, но и свежий, неискушенный взгляд. Во-вторых, он существует в наушниках участников (точнее, существовал) всего 24 часа, и только тогда, когда участники физически присутствовали в той или иной локации и могли отсканировать наклейки с QR-кодами (как их успели окрестить комментаторы, «книжные закладки»). Азарт поиска пары десятков локаций поддерживался не только детской радостью обнаружения «секретика», но и прелестью явных или, наоборот, тонких взаимосвязей между местом и текстом. И здесь пункт «в-третьих», поскольку спектакль заходит на территорию современной поэзии, и с ним начинают происходить метаморфозы.
Никакое документальное или художественное слово не сравнится с поэтическим по глубине молчания, из которого оно проявляется на поверхность речи. Определение Геннадия Айги «поэзия-как-молчание» остается жизненно важным фоном для всего, что создают поэты.
Сплетая ткань «Индивидуальных переживаний» из стихотворений поэтов Андрея Жданова (Новосибирск) и Егора Зайцева (Москва), режиссер волею случая и своей творческой интуиции соединила голоса двух разных поколений, практически «отцов и детей»: как выяснилось в процессе работы над спектаклем, Андрей знаком с отцом Егора еще со школьных времен, хотя с точки зрения поэзии это скорее «бесполезное знание», как говорится в одном из озвученных стихотворений.
Важнее, что и тот, и другой по-своему, но одинаково чутко и бережно обращаются с говорящим молчанием поэзии. Паузы, рвущие стихи Егора в самых неожиданных местах, создают смыслообразующий каркас, внутри которого слышен «нейролепет» и как в аквариуме плавают волшебные рыбки «блютебяли».
Молчание, сквозь которое прорастают стихи Андрея, не столь игриво, хотя многие из них и забавны. Это молчание человека, не первый год, да и не первую жизнь, катающегося на ржавой карусели сансары, и сколько бы его ни развлекали картинки будущего процветания луны и окрестностей, его стихи наполнены осенним теплом и удаляющимися силуэтами вергилиев, неизвестных черных людей, родных, друзей, любовей, надежд. Но поскольку «ботинки должны оставлять следы, а не воспоминания», нужно обязательно еще поднабраться сил, взять в руки «натурально, гантели» повседневности и продолжать писать письма городу, в котором помнишь каждый закоулок.
Композиционная гармония, выстроенная Полиной, безупречна. Она раскрывается и в порядке звучания, когда «товарищ прапорщик», к которому обращается Андрей, рифмуется через тридцать метров с «Вольно!» в финале стихотворения Егора. И в иронии, когда, например, пункт «слышу» звучит напротив, пожалуй, самой большой и ароматной из встреченных по дороге помоек, а во дворе мэрии обнаруживаешь стихотворение про обман и правду. Но помимо этого важно, что в спектакле совсем по-новому проявилась тема театральной паузы, и на этом хочется остановиться подробнее.
Режиссер водит участников по большому кругу, увеличивая дистанцию переходов от одного стихотворения к другому. Интересно, какое наименьшее время понадобилось, чтобы пройти весь спектакль от начала до конца? Час-полтора? Поскольку для меня самой этот вечер обернулся еще и романтичным свиданием с мужем, мы не торопились, успели завернуть поужинать, обошли не только локации, но и прилегающие дворы, возвращались вместе со встреченными на маршруте друзьями к уже пройденным точкам, разговаривали, смеялись, обнимались и т. д. Между «в толпе / в тепле» первого стихотворения у кинотеатра «Победа» и финальным аккордом рядом с «Мастерской Крикливого и Панькова» (своеобразный реверанс режиссера своим учителям) прошло почти четыре часа.
Обсуждая по пути происходящее, я поначалу была готова согласиться с упреками в нецельности, разорванности спектакля, присоединиться к сетованию по поводу отсутствия удобного приложения, которое заполнило бы паузы между локациями речью в наушниках. Вместо этого возник вопрос: а что если эти паузы — значимое молчание, как в поэзии? Что, если через них режиссер подчеркивает, что не заставляет участников «Индивидуальных переживаний» что-то «делать» по режиссерской подсказке, а оставляет простор и свободу, в которой можно «быть»? Что если ритм переключения внимания между акцентами и интервалами променада срабатывает в нас не как кнопка «вкл/выкл» для пространства искусства, а бережно окружает нас центром нашего города, в который мы можем поместить свои личные индивидуальные переживания, располагая свои будущие воспоминания по известным только нам поэтическим законам нашей души?
Как зритель-участник я ошеломлена этой ненавязчивой ненасильственностью театра. Не вторжение и проникновение, а расширение жизненного мира. И мне представляется — это действительно что-то новое, несказанное. Полина Кардымон нигде не настаивает, что все, что участники делают между локациями, может быть использовано ими как часть спектакля, но в этом жесте умолчания можно прочитать не столько невнимательность, сколько уважение и доверие к частной территории зрителя нового театра. Что если зритель ждет не своего слова, чтобы стать автором, а паузы в словах, чтобы быть частью чего-то большего?
Екатерина ЖДАНОВА, специально для «Новой Сибири»,
фото Виктора Дмитриева, Полины Кардымон и Сергея Самойленко
