«Новая Сибирь» публикует фрагменты книги литературоведа Алексея Горшенина о Нелли Закусиной.
ПОСЛЕ продолжительной болезни ушла из жизни Нелли Закусина, старейший новосибирский поэт и переводчик. Многие молодые и маститые авторы благодарны ей за высокий литературный вкус, за неравнодушие и требовательность, а многочисленные читатели — за стихи, наполненные глубокими чувствами.
О ней как о человеке и поэте известный новосибирский литературовед Алексей Горшенин размышлял в книге «Вечные рифмы любви», а к 75-летию поэтессы написал статью, которая по воле судьбы начиналась словами: «Наверное, только в моменты юбилейных да скорбных дат начинаешь особо остро осознавать, как быстротечно время...» К сожалению, сегодня эти слова обретают новый трагический смысл.
«...Кажется, буквально вчера случилось то или это в твоей жизни, а, оказывается, минула уже целая вечность! Давно ли погожим весенним деньком шагал я в редакцию «Сибирских огней», чтобы взять по заданию «Молодежки» интервью у новосибирской поэтессы Нелли Закусиной, а ведь 40 лет прошло!
Я петлял по коридорам огромного здания с колоннами на Красном проспекте (бывшего Совнархоза) в поисках помещения редакции и волновался. Беседовать с живым профессиональным поэтом (а Закусину незадолго до той нашей встречи приняли в Союз писателей) мне пока не доводилось. Вот, наконец, и «Сибогни», нужный кабинет. Меня встречает молодая, ослепительно красивая (особенно после полутемных коридоров мрачноватого здания), статная женщина. Что-то неуловимо восточное проступает в разрезе ее зеленоватых глаз, очертаниях скул. Это и есть Нелли Михайловна Закусина, редактор… отдела прозы журнала.
Я представился, напомнил, что мы договаривались о встрече. Да-да, конечно, услышал в ответ. Голос у нее оказался звонче и мелодичнее, чем в телефонной трубке. Я сел за стол напротив и начал задавать свои вопросы.
О чем шел разговор? Об НТР и поэзии, о том, как они соотносятся между собой, как вообще эмоциональное и рациональное уживаются в современной литературе.
О научно-технической революции, ее влиянии на различные сферы жизни в семидесятые годы не рассуждал только ленивый. А литература, и поэзия в том числе, была и рупором НТР, и пропагандистом, и художественным ее выразителем в одном флаконе. Так что едва ли стоит удивляться выбранной мною для беседы с лирической поэтессой теме. Но, безусловно, не последнюю роль в этом выборе сыграла и личность самой Закусиной, поскольку и по образованию, и по первой своей профессии к развернувшимся в стране научно-техническим преобразованиям имела она, в отличие от таких гуманитариев, как я, непосредственное отношение.
... Существует расхожее мнение, что биография поэта — в его стихах. А иные стихотворцы так и вовсе, как говаривал один известный критик, «не могут оторваться от титьки биографизма». Но это не про Закусину. Да, появлялись и в ее поэтических произведениях далекие отзвуки собственной судьбы, но нигде не найдем мы в них прямых параллелей. Да, ее стихи и поэмы всегда очень личностны, но при этом никогда не автобиографичны. За исключением, пожалуй, нежного акварельного этюда «Как две вишенки дочки…», посвященного родным дочерям поэтессы.
С другой же стороны, полностью отстраниться от личности и судьбы Нелли Закусина тоже не могла, ибо всякий художник, как известно, выражает в окружающем мире прежде всего себя и его через себя. Особенно в начальную пору творческого созревания. Потому и отдавала Закусина естественную поэтическую дань всему тому наиболее для нее важному и существенному, чем она жила. А жила поэтесса, дитя военного поколения, чье человеческое, гражданское и профессиональное становление (архитектурное и литературное) пришлось на годы бурных социально-технических преобразований в стране, делами и проблемами своего одновременно рационального и эмоционального (романтического) времени.
...Что касается традиционных и вечных мотивов мировой лирики, основанных на интимных отношениях мужчины и женщины, то в поэзии Нелли Закусиной они звучат широко, многоголосо. И поэтесса не боится, что уже все сказано, все спето о любви. Знать — нет, убеждена она, если новые и новые потомки Вергилия отважно продолжают «как вечный двигатель, любовь изобретать». Потому что, резонно замечает Закусина, «сколько б ни писали о любви, все будет каждый раз неповторимо». А «неповторимо», по ее же мнению, оттого что «душа в движении», и задача поэта — запечатлеть сие движение в тот или иной его момент. Именно такими вот остановленными мгновениями бесконечного и причудливого движения души лирические произведения Нелли Закусиной и предстают читателю.
Однако «остановить мгновение» — еще полдела. Надо дать почувствовать, что оно действительно неповторимо. Закусиной это удается. С обнаженной искренностью и высоким драматическим накалом пишет она о «несожженной боли», о том, что «сердцу женскому не скрыть любовь и муку», или же о том, как тяжело «любить в другом тебя, в тебе любить другого», а, значит, «не разойтись в любви, с любовью разойдясь»…
Удается еще и потому, что у нее (я уже отмечал, но с удовольствием повторюсь) собственный, хорошо поставленный поэтический голос, своя характерная лирическая интонация. Ее стихи отличают тонкие чувственные оттенки. Слух поэтессы настолько обострен, что способен улавливать даже «тень звука». Музыканты назвали бы такой слух абсолютным. Наверное, поэтому стихи Закусиной отличаются мелодичностью, а многие из них просто напевны. Не случайно к ее творчеству охотно обращаются композиторы. На слова Закусиной писали песни Никита Богословский, Петр Ладыженский, Александр Тарараев… Не лишне, наверное, сказать и о том, что стихи Закусиной не страдают метафорической или образной усложненностью, вычурностью ритмического рисунка. С одной стороны, все это делает поэзию Нелли Закусиной демократичной, доступной самому широкому кругу читателей, которому она вправе сказать «я постоянно помню о тебе», а с другой — помогает поэтессе ярче, глубже и полнее раскрывать главный предмет ее творческого исследования — женщину.
А женское начало безраздельно властвует в ее стихотворениях. Но, в отличие от многих своих эмансипированных коллег, которых, как быка красная тряпка, раздражает уже то, что их называют поэтессами и причисляют к так называемой «женской поэзии», Нелли Закусина нисколько не комплексует по этому поводу. Напротив — гордо подчеркивает истинно женскую сущность своей лирической героини.
... Любовь у Закусиной не ограничивается взаимоотношениями мужчины и женщины. Это чувство у нее часто шире сугубо интимных ощущений и переживаний и в ряде стихотворений обретает уже обобщающий лирико-философский смысл. Во всяком случае, убеждена поэтесса, без животворящего чувства любви, как без солнечных лучей, вообще все сущее на земле немыслимо.
...Значительную часть творчества Закусиной составляют переводы. Работая в «Сибирских огнях», не соблазниться переводами, наверное, было просто невозможно. Еще со времен Владимира Зазубрина вокруг журнала сложилась сильная переводческая школа, и заниматься переводами здесь (особенно при главных редакторах Смердове и Никулькове, во времена которых и входила в литературу Закусина) было повальным увлечением, чуть ли не в соревнование подчас превращавшееся.
Художественный перевод — искусство очень тонкое и сложное. Его главная задача — сохранив языковые, поэтические и национальные особенности оригинала, сделать его достоянием той языковой культуры, на которую произведение переводится. И то, что с этой задачей Нелли Закусина, безусловно, справляется, ее переводы как раз и свидетельствуют.
... И вот теперь, спустя четыре десятилетия, уже можно с безусловной уверенностью утверждать, что поэзия Нелли Закусиной обязательно останется и за порогом дня нынешнего. Более того, смею полагать, что и не скромной «серебринкою» в золе литературного костра она в грядущем блеснет, а засверкает, говоря словами другой прекрасной сибирской поэтессы Елизаветы Стюарт, «чистым золотом каждой строки».
Из книги Алексея ГОРШЕНИНА «Вечные рифмы любви»
