Российская культура готовится к началу процесса «сокращения или укрупнения» — как самих театров, так и театральных постановок
На год театра правительство проработало обширную программу и предусмотрело на нее финансирование. Едва успели утвердить бюджет, как спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко попросила президента РФ добавить к этому и кое-что на ремонт и модернизацию региональных театров. Владимир Путин уже даже пообещал поддержать это предложение, но тут глава российского правительства вдруг выступает с идеей подсократить или укрупнить эти учреждения. «Нам нужно всё-таки идти по пути поддержки более востребованных театров… У нас очень много государственных театров, и с их судьбой надо определяться», — сказал Дмитрий Медведев. Как все в итоге сложится — пока не ясно. Понятно только, что все эти расходы для российского бюджета обременительны.
Впрочем, коллизия эта большого резонанса и оживления в средствах массовой информации не вызывает. С куда большим энтузиазмом все отреагировали на недавние провокационные «статистические» размышления Андрея Макаревича о том, что якобы 80 процентов населения Земли — идиоты.
Лучше больше, да меньше
5 марта в России отмечается День работника культуры, а 27 — международный День театра. В связи с этими событиями ежегодно проводятся опросы — каждый раз в надежде на улучшение результатов, связанных с повышением культурной активности россиян, — но цифры, увы, мало изменились за последние два десятилетия. По данным опросов (в том числе и ВЦИОМа) лишь 3-5 процентов россиян посещают театр регулярно, то есть не реже одного раза в месяц, а раз-другой в год туда ходит от 20 до 36 процентов. И вот эта статистика — как бы вполне серьезная, но сильно совпадающая с циничными выводами Макаревича, похоже, не слишком смущает ни наших сограждан, ни деятелей культуры: с этим давно смирились, а привычка ведь вторая натура.
Упомянутый выше спикер Валентина Матвиенко совсем недавно напомнила интеллигенции, что законодатели продолжают заниматься разработкой нового закона о культуре и что этот документ уже скоро будет согласован с деятелями этой самой культуры.
СТОИТ напомнить, что по действующему документу мы живем и творим с 1992 года. Проект нового закона был внесен на рассмотрение в 2011 году, в конце 2015 года президент утвердил «Основы государственной культурной политики», а спустя еще три года поручил экспертному сообществу Совета по культуре и искусству подготовить проект нового закона к марту 2019 года.
В процессе подготовки этого документа каким-то странным диссонансом прозвучали слова Медведева насчет «объединения отдельных коллективов». Может быть, наш премьер просто не знает, что за пределами Садового кольца театры в своем большинстве не являются федеральными, в связи с чем и влачат порой жалкое существование. А может быть, ему забыли напомнить, что только в одной Москве, помимо федеральных, всем известных театров можно насчитать чуть ли не сотню более мелких учреждений, о большинстве которых не слыхали даже завзятые театралы?
Разделение по федеральному признаку в тех пропорциях, как это продолжает происходить сегодня, в первую очередь порождает огромную обиду — у тех, кто в федеральные списки не попал. Может быть, следовало бы разобраться со статистикой использования федеральных средств, прежде чем рассуждать о необходимости укрупнения или «умельчения» театров?
Возможно, мы мало читаем русских классиков — Салтыкова, нашего Щедрина, к примеру: иначе легко можно вспомнить, что кроить и мерить у нас в государстве начинают с провинции, — и процесс этот обычно затухает где-то вдалеке от столиц.
Может быть, конечно, нашему премьер-министру кто-то нашептал о том, как жируют федеральные театры. Например, Новосибирский оперный вместо скромного обновления рабочих спектаклей типа «Щелкунчик», «Спящая красавица» и «Коппелия» затевает создание двойников — якобы в новой постановке, тратя десятки миллионов. При этом репертуар театра за последние годы весьма сократился — в нем все меньше можно увидеть жемчужин русского и мирового балета, а большая часть денег уходит в Петербург, а не на развитие собственных цехов. Вот и получается, что для одних миллион — просто неслыханная щедрость, а для других — почти что неучтенная сумма.
Искусство не смотреть вперед
Если вспоминать наших литературных классиков, может даже прийти в голову мысль, что провинциальные чиновники заранее уловили в воздухе идею некого укорачивания в политике государства по отношению к театрам, но не совсем правильно ее поняли. Вот, к примеру, почти что гоголевская история — правда, совсем не про ревизора.
Летом 2018 года в Новосибирск уже не в первый раз приехал балет парижской оперы. Как водится, даже не успев разобраться в содержании программы, оголодавшие любители балета быстро расхватали все билеты, а оставшиеся продавались уже по совершенно немыслимым для Новосибирска ценам.
Первая часть вечера представляла собой некую смесь из двух небольших концертных номеров, после чего нас буквально оглушили «Искусством не смотреть назад» в постановке израильского танцора и хореографа Хофеша Шехтера — не помогали даже выданные перед началом спектакля беруши. Последний же акт, как и полагалось, должен был всех ошеломить уже по-доброму: популярный канадский балетмейстер Кристал Пайт, уравняв специальными костюмами мужчин и женщин в одну живую движущую массу, сумела сразить зрителя наповал своей хореографией, переосмыслив известную партитуру Вивальди «Времена года».
Ничего подобного наш зритель еще не видел и не слышал — как, впрочем, и французский, познакомившийся с балетной версией «Времен года» на несколько месяцев раньше. Причем в совершенно другой версии. Французская называлась «Четыре», поскольку объединяла работы четырех ведущих современных хореографов.
Необычность парижской премьеры была во всем. Зрители, попадая в здание театра, становились свидетелями ошеломительного шоу Frolons, которое развернул Джеймс Тьерре в фойе и на лестницах. Первым был представлен тот самый номер «Искусством не смотреть назад» по композиции Джона Зорна, так потрясший новосибирских зрителей. Вот только следующим номером были вовсе не «Времена года». Оказывается, организаторы новосибирского тура убрали не только номер Джеймса Тьерре, но и следующий, чисто «мужской» — The Male Dancer хореографа Ивана Переса на музыку Арво Пярта.
Получается, что вместо единого концептуального шоу нам подсунули какую-то «вырезку» без номеров с чисто мужским и чисто женским составом. Основная тема шоу, как нетрудно догадаться, была о гендерном равенстве — и раз уж мы эту программу купили, так и показывать ее следовало целиком. Тем более что оплатил театр французской стороне сполна: 150 тысяч евро гонораров, перелет около сотни артистов и сотрудников театра, проживание не в самой дешевой гостинице, доставку декораций и страховку. Такие расходы вполне оправдали бы демонстрацию всей программы целиком.
Ну а следом у нас в городе случилась еще одна невероятная вещь. Согласно данным сайта госзакупок, театр запланировал знаменитый балет «Jewels» в постановке Баланчина, давно ставший визитной карточкой Мариинского театра. Но вместо трех одноактных балетов, из которых он состоит, нам покажут только один — «Рубины» на музыку Игоря Стравинского, добавив к нему «Тему с вариациями» того же Баланчина и «Урок» Асафа Мессерера в постановке Михаила Мессерера.
Прекрасные, конечно, спектакли, но в чем же провинились два «отмененных» балета — «Бриллианты» на музыку Петра Чайковского и «Изумруды» на музыку Габриэля Форе? Почему сложный балет, который может реально стимулировать артистов труппы и который давно и успешно идет в Большом, Мариинском и других ведущих театрах Европы, у нас превратился в некую солянку? И в чем опять провинились все новосибирские, да и западно-сибирские балетоманы?
Статистика и нацбезопасность
В недавнем опросе россиян ко Дню театра (как оказалось, больше трети из опрошенных вообще туда не ходят) на вопрос, какие проблемы присущи российскому театральному искусству, с большим отрывом «победили» два ответа: «Высокая стоимость билетов на постановки» и «Общий недостаток финансирования».
У нас в городе тоже проводят исследования, но несколько иные: такие, например, как маркетинговое исследование потребительского поведения аудитории, заказанное театром оперы и балета агентству «Мелехов и Филюрин». А оно, судя по всему, нужно только для того, чтобы оправдать засилье балетных спектаклей, которое мы наблюдаем в последние сезоны.
Невнятность методологии технического задания дает серьезный повод для скептического отношения: нет сомнений, что тысяча человек, пришедших на очередную «Золушку», «Коппелию» и «Щелкунчика», не задумываясь ответят, что их все устраивает. И это если учесть при опросе тысячу предпочтений. А что значит для почти двухмиллионного города заявленный агентством опрос четырехсот человек?
Некоторые странности можно обнаружить и в культурных новостях из Москвы. Буквально на днях был озвучен список поручений Совету при президенте РФ по культуре и искусству по итогам совещания, состоявшегося еще в прошлом году. В списке неотложных дел, содержащемся в документе, идет речь об обсуждении на высшем уровне мер господдержки «современной популярной музыки, в том числе направлений, востребованных молодежной аудиторией, а также современных видов визуальных искусств». И это несмотря на то, что в недавнем указе президента о стратегии национальной безопасности среди угроз значится «распространение низкокачественной продукции массовой культуры». Может в этом и состоит суть концепции сокращения или укрупнения?
Сергей ЗАХАРОВ, Павел НАСТИН; специально для «Новой Сибири»
