Директор театра «Старый дом» о цифровых спектаклях, несбывшихся реконструкционных планах и мечтах вернуться в привычный режим работы.
Нынешний арт-сезон культурное сообщество, пожалуй, не забудет никогда. Не горят музейные огни. Не стремятся к колосникам звуки настраивающегося оркестра. Плотно закрыты двери театров для публики и артистов. Пока одни коллективы ждут возвращения на круги своя, другие бесстрашно бросаются в омут дистанции, чтобы произвести свежий контент. Новосибирский «Старый дом» — один из тех театров, чьему желанию работать покоряются любые форматы. О новых условиях и проверенных «рецептах» в рамках проекта «Люди как книги» рассказывает директор театра «Старый дом» Антонида Гореявчева.
— Антонида Александровна, ваша профессиональная деятельность всегда была связана со сферой культуры. Это сознательный выбор или просто «так сложились обстоятельства»?
— В юности я металась от физмата до юриспруденции. Хотелось все охватить, но остановилась в итоге на сфере культуры и поступила в соответствующий институт. Просто понимала, что это мое, что именно искусство мне интересно. Я работала руководителем отдела культуры администрации района, художественным руководителем, директором. У меня в подчинении было около сорока организаций — музеи, школы искусств, дома культуры. Было сложно, хотя с позиций сегодняшнего дня кажется, что вполне себе комфортно и легко. Все-таки у профессионального репертуарного театра есть своя специфика.
— Почему вам предложили занять пост директора «Старого дома» и отчего вы не побоялись взять на себя руководство театром, который, мягко говоря, переживал не самые лучшие времена?
— Возможно, рассчитывали на меня как на антикризисного менеджера. Но предложение было для меня действительно неожиданным, и я искренне сомневалась, стоит ли мне его принимать. В то время в вокруг коллектива сложилась тяжелая ситуация, да и в самом театре царила нездоровая атмосфера. Было очень много негатива, конфликты, но отступать не в моем характере. Я согласилась, и ни о чем не жалею. Сегодня у нас идеальная труппа и доброжелательная атмосфера внутри театра. Это очень важно. Без созидательной творческой атмосферы, без взаимной поддержки не будет успешного театра. Склоки и дрязги — для нас это исключено.
— Много лет театр, который вы сейчас возглавляете, мечтал о собственном доме, теперь есть желание обрести новый большой дом. Как сложилось, что ни один из реконструкционных проектов не удалось реализовать?
— При мне разрабатывалось три варианта проекта, один из которых был рабочим, — и все, что произошло с ними в дальнейшем, это очень печальная история. Самый первый наш проект был инвестиционным. Его подкосил кризис 2008 года: у инвестора возникли финансовые сложности, и он расторг с нами договор. Через два года мы вышли на следующий этап, сделали государственную экспертизу, провели оценку и все необходимое. Нужно было только найти деньги и приступить к строительству. Именно в этом проекте был заложен камерный зал, большая сцена и пристройка в сторону метро. Тоже не случилось — произошла смена руководства области, и денег не нашлось. Проект остался лежать «под сукном», а мы смирились. Решили не перестраивать театр, а хотя бы обрести репетиционное пространство. У нас в оперативном управлении есть небольшой участок земли за театром, и мы бы хотели занять часть нынешней парковки трехэтажным модульным зданием, где разместились бы репетиционные залы и цеха. В нашем любимом старом доме катастрофически не хватает места. Людям физически невозможно работать в такой тесноте. Уж насколько мы энтузиасты и оптимисты, но хочется комфортной рабочей жизни. Эскизный проект уже готов. Мы хотели запускать рабочий проект, но случилась пандемия. Что будет дальше, мы не знаем, но надеемся двигаться именно в эту сторону.
— Кто побывает хоть раз за кулисами «Старого дома», тот наглядно убедится, насколько театру необходимо новое пространство, но вот зрители — они ценят ваш театр именно за его камерную атмосферу. Почему вам стало мало родной сцены?
— В наших жилищных условиях есть один несомненный плюс: у нас такой маленький зал и такие большие идеи, что это заставляет нас все изощреннее осваивать имеющееся пространство. Мы идем в ту сторону, куда другим театрам ходить нет надобности: мы смело занимаемся экспериментами. Если же говорить о том, что мы, наконец, дозрели до большой сцены, то это я связываю с приходом главного режиссера — Андрея Михайловича Прикотенко. Он режиссер большой сцены и научил ребят выходить из камерного пространства. Нашу первую премьеру сезона – спектакль «Идиот» – мы сыграли на меньшее количество зрителей, но увеличили сценическое пространство. Наш талантливый педагог и режиссер сумел вдохнуть новую жизнь в старые стены. Подготовил ребят к действу любого масштаба. В следующем сезоне нас ожидает «Анна Каренина», и, поверьте, это будет очень мощная постановка, работу над которой мы начали в период изоляции.
— Как ваш коллектив переживает этот непростой период?
— Нам нашлось дело в этой истории. Конечно, нам, как и всем театрам страны, пришлось отменить спектакли и изменить свои планы на вторую половину сезона. Мы не успели выпустить «Петерса» в постановке Андрея Прикотенко — первые показы ориентировочно перенесены на октябрь. Нам пришлось отказаться от спектакля по роману Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него», о котором мы давно мечтали: премьера должна была состояться в конце сезона, но нам пришлось спешно переориентировать режиссера Дениса Азарова на музыкальный спектакль. Мы закупили новые музыкальные инструменты, и теперь актеры репетируют по домам. Работа идет хорошими темпами. Ребята играют, драматург работает в режиме онлайн, режиссер координирует все в заочном режиме. Параллельно артисты разбирают роман «Анна Каренина». В общем, если кто-то и расслабляется дома в период изоляции, то наш театр не отдыхает. Мы столько уже нарепетировали, что пора выходить на сцену. Когда это станет возможным — большой вопрос.
— Сейчас деятели культуры активно обсуждают возможную жизнь театров после пандемии. Что будет дальше с театром, на ваш взгляд?
— За весь театральный мир я говорить не могу. Да и не знаю, что будет дальше, — слишком всё зыбко и непредсказуемо сегодня. Сейчас все активно обсуждают «шахматную» рассадку. Кто-то выступает категорически против. Кто-то говорит, что надо принять условия «игры». Одни утверждают, что все тонкие внутренние связи между артистом и зрителем будут порваны. Другие справедливо замечают, что выбор небольшой: и если это будет единственный способ работать, придется смириться. Представлять себе можно многое. Видимо, нам нужно будет все это пережить. Будет сложно, но, наверное, приспособимся. Пока мы активно работаем в онлайн режиме. Реализовали немало мероприятий и привлекли более пятидесяти тысяч зрителей. Огромное количество, на наш взгляд. И это какая-то невообразимая история. Мы шаг за шагом продолжаем осваивать виртуальное пространство. Ведем постоянную рубрику «Без дистанции» в соцсетях. Координируем работу школы нарративного театра «Дисциплина», хотя нас и обвинили в том, что мы вдруг переобулись в воздухе и перебежали от актуального театра к нарративному.
— А на самом деле?
— А на самом деле мы — репертуарный театр, и нам интересно все. Нам не хватает одного направления. Наши потребности не исчерпываются одним экспериментальным полем. Сейчас нам не хватает пьес с внятным хорошим сюжетом и яркими героями. Вернее так: пьес на рынке драматургии много, а историй мало. А мы хотим рассказывать зрителям истории — увлекательные, подробные. Нам кажется, одно другому не мешает. В репертуарном театре должно быть все, что душе угодно.
— Но порой зрительской душе угодны только комедии. Вы же не готовы перейти в сугубо развлекательный контент?
— Не бывает так: вот сейчас мы на комедиях заработаем, а потом как поставим серьезную-пресерьезную вещь. Насытив легким жанром репертуар, мы можем навсегда потерять зрителя, к которому долго шли, — умного, думающего, начитанного, открытого. Так что отдавать кассу в угоду легкому жанру мы точно не будем. С другой стороны, и ограничивать себя только экспериментальным театром мы не собираемся. Повторюсь, мы — репертуарный театр. И в нашей афише должны присутствовать спектакли на любой вкус. Другое дело, что этот вкус мы формируем у зрителей сами. Нам есть что показать, и приятно осознавать, что ни за один спектакль нынешнего репертуара мне не стыдно. Конечно, у нас бывали неудачи. Но за 14 лет работы у нас было только три спектакля, которые можно считать полным провалом. А от провала никто не застрахован, хотя, казалось бы, режиссер с именем, труппа в форме.
— Какие оргвыводы вы сделали из неудач? Кто пострадал?
— Никто не пострадал. Даже зритель. Просто нужно вовремя увидеть, оценить и принять жесткое решение относительно того, что спектаклю не место в репертуаре. Нельзя развращать вкус зрителя, столько бы сил ни было вложено в постановку.
— То есть волшебного средства, защищающего от неудач, нет даже у «Старого дома»?
— Создать хороший спектакль очень сложно, но есть непременные составляющие. Нужно взять хороший материал, пригласить умного, талантливого, умеющего работать с артистами режиссера и взять нашу прекрасную труппу. Сделать так, чтобы все эти «ингредиенты» совпали, непросто. Чего только стоит договориться с режиссером. У востребованных представителей этой профессии график на пять лет вперед расписан, приходится договариваться на будущее и строить наш репертуарный план на несколько сезонов вперед. Все просчитываешь, и все-таки случаются сбои. Только благодаря сильной творческой команде мы можем все преодолеть.
— Один из ярких примеров созидания и преодоления в новой истории «Старого дома» — это фестиваль актуального театра «Хаос». Вы довольны реализацией проекта, идею которого театр вынашивал не один год?
— Это наша удача. Мы добились почти всего, чего хотели. Собрали за неделю показов более шести тысяч зрителей. Воплотили множество замыслов. Например, в конце мая у нас состоялась премьера первого в Новосибирской области цифрового спектакля «Домой» по творчеству Янки Дягилевой. Эта идея вышла из «Хаоса», из лаборатории, которой руководил петербургский режиссер Михаил Патласов. У нас открылся «Клуб зрителей», курировала который театральный критик Жанна Зарецкая. Он, кстати, продолжает свою деятельность, и члены этого клуба вместе с куратором продолжают встречаться онлайн. На нашей площадке продолжила свою работу не нами открытая, но нашим лектором Оксаной Ефременко продолженная «Школа театрального блогера». Но, главное, конечно, театральная программа фестиваля «Хаос». Мы привезли в Новосибирск самое интересное — то, что не привозят другие форумы, то, что иначе увидеть в нашем городе было бы невозможно. Мы встали на одну линию с Рождественским фестивалем искусств и «Ново-Сибирским транзитом», но при этом заняли свою, прежде пустующую нишу. «Хаос» прошел удачно, и если все будет хорошо, осенью 2021 года нам удастся провести второй фестиваль. Я благодарна нашему Министерству культуры за поддержку. Если бы они нас не поддержали идейно и финансово, мы бы так и продолжали вариться в коктейле желаний и замыслов.
— Вы сейчас сказали о фестивальной нише «Хаоса», а если говорить о «Старом доме», то с каким театром вы конкурируете?
— В Новосибирске нет конкуренции, потому что у каждого театра здесь своя ниша. В отличие от некоторых других регионов, где отношения между театрами очень напряжены, у нас каждый занимается своим делом. Мы дружим, ходим друг к другу на премьеры — актеры, директора. Серьезно! У нас не так много театров в городе, и мы очень помогаем друг другу. Эта поддержка очень ощущается в решении важных вопросов.
— Театр «Старый дом» сегодня может похвастаться крепкой и сбалансированной труппой. По какому принципу шло ее формирование?
— У нас действительно замечательная труппа. Когда-то мы проседали по нескольким поколениям, теперь у нас гармония и баланс. Есть наши любимые заслуженные-презаслуженные, старшее поколение. Есть крепкая серединка. Есть умная, талантливая молодежь. За ними очень интересно наблюдать. Они все такие разные, но очень хотят работать. Им очень нравится то, что они делают. А моя главная задача — чтобы ни у артистов, ни у зрителей не пропадал к нашему театру «живой» интерес. У нас небольшая труппа — всего тридцать человек. Мы пополняем ее по мере необходимости. При этом у всех есть работа. У нас в штате нет ни одного артиста, который бы не был занят в спектаклях текущего репертуара. Для нас это тоже важно.
— Нет опасений, что онлайн-формат, на котором театры пребывают последние полгода, обесценит работу «живых» артистов?
— Риск есть, но я уверена, что заменить «живого» артиста и спектакль, сыгранный перед зрителем на сцене, никем и ничем нельзя. Новые обстоятельства диктуют свои условия. Можно и нужно придумывать новые цифровые форматы и создавать спектакли по принципиально иным технологиям, изначально рассчитанным не на пространство театра. Можно показывать архивные спектакли, как делали все эти месяцы мы. Но заменять спектакли герметичной трансляцией, созданной без зрителей, и продавать на нее билеты — ни в коем случае. Это может разрушить мир театра. Надеюсь, ничего подобного не произойдет, и уже осенью театры смогут принять зрителей на своих площадках.
Марина ВЕРЖБИЦКАЯ, «Новая Сибирь»
Фото Александра СИМУШКИНА и Ольги МАТВЕЕВОЙ
