Новосибирск простился с Алексеем Борисовичем Елезовым — общественным деятелем, промышленником, бизнесменом.
Месяц назад я в очередной раз перебирал архивы, откладывал материалы про Лешу. Хотел при случае преподнести в качестве сюрприза диплом, который ему вручили в 1995 году. Диплом о звании «Сибиряк года» в номинации «Промышленность». Помню, Саше Карелину тогда такое же присвоили в сфере спорта, а мне — в финансовой. Мы все этими первыми званиями очень гордились.
Я буду называть его Лешей, чего мало кто мог себе позволить. Но у нас сложились такие отношения, что я имею на это право, и зачастую его именно так и называл.
Мы подружились на фоне формирования МАРП — этого уникального общественного объединения, значение которого для истории, я считаю, еще толком не изучено и не проанализировано. То есть история это значение уже доказала, а историки еще не рассудили.
Но узнал я об Алексее Борисовиче еще до создания МАРП — в те времена, когда она еще носила название «Ассоциация молодых руководителей СССР».
В формировании ассоциации было два основных пути: по партийно-комсомольской линии и через Институт экономики СО РАН, точнее — через Клуб директоров, созданный при институте знаменитым Абелом Аганбегяном. Мы с Абелом Гезевичем были очень близки. Как-то раз он мне рассказывал про свой спецфакультет, созданный для формирования новых компетенций руководителей промышленных предприятий: «Я горжусь всеми, кого мы выпустили. Но обрати особое внимание на Елезова».
Сегодня в моем архиве есть копия выписки из его трудовой книжки, заканчивающаяся строкой «с 1985 по настоящее время — Генеральный директор Новосибирского промышленно-торгового швейного объединения им. ЦК Союза швейников». Тогда я знал это предприятие как захудалую фабричонку со странным названием, а про Алексея Борисовича — что это один из участников так называемого «чкаловского десанта». В конце 80-х годов партия в очередной раз почувствовала (и правильно сделала!), что настоящих руководящих кадров на производстве не хватает, и пошла за ними на ведущие оборонные предприятия СССР, в частности, на завод имени Чкалова. После этого Елезова направили на НПТШО, Василия Веретено — на фабрику «Северянка», Андрея Беца — на завод имени XVI партсъезда, ныне «Станкосиб».
Алексею Борисовичу повезло со школой. Его первая запись в трудовой — 63-й год, ученик слесаря-сборщика на почтовом ящике 202. Сейчас уже никто не помнит, но до января 1967 года так назывался наш авиационный завод имени Чкалова. Слесарь-сборщик, старший мастер, начальник 40-го цеха — теперь можно говорить, он делал кресла-катапульты, в просторечии «наклонную стенку». Потом его перевели в секретари заводского парткома. Завод имени Чкалова был огромнейшим предприятием, насчитывавшим до 30 тысяч человек. Сегодня это даже представить сложно.
Про свое назначение на швейную фабрику, состоявшееся в 1985-м, Леша как-то сказал: «Какая разница, технология одна и та же. Что самолет, что костюм — собирается из деталей. Только костюмы сложнее».
На первой конференции Сибирского отделения Международной ассоциации руководителей предприятий выбирали руководящие органы, в том числе президента и исполнительного директора, и тут на ковер в качестве кандидата в президенты вызвали Елезова. Он стоит — крепкий, прочный, от волнения протирает очки, щурит глаза, но на вопросы отвечает уверенно, искренне и очень по-хозяйственному. На вопрос: «Какая у вас программа?» говорит: «Да какая программа. Пахать надо, вот и все».
Потом так и получилось. Меня избрали исполнительным директором, он сам ко мне приехал и сказал: «Ну, давай вместе работать». И началась наша совместная работа, переросшая в дружбу по большому счету. Нормальную дружбу, когда можно сутки вместе провести, работая над решением важной задачи, когда можно так схватиться по какому-то принципиальному вопросу, что чуть не до драки.
Спорили мы часто. Расходились, ругались и опять мирились.
На прощании про него многие говорили, что он был бескомпромиссным, суровым, имел крутой нрав и сложный характер. На самом деле это и так, и не так. Когда в наших спорах он оказывался неправ, то снимал очки, делал вид, что протирает их, близоруко щурился и становился похожим на большого ребенка.
У него здорово получалось находить общий язык с властью. Однажды мы пришли к губернатору, бывшему «красному директору» Виталию Петровичу Мухе, обсудить вопрос о создании фонда поддержки промышленности. Мы хотели, чтобы МАРП выступила его учредителем вместе с областной администрацией. Помню, Муха спросил: «А зачем вам это надо?» Я объяснил, разговор продолжился. А он снова: «А зачем нам это надо?» Я не почувствовал подвоха, рассказываю, а у губернатора опять тот же вопрос. И тут Елезов встает и говорит: «Пойдем, Володя, нас тут не понимают». Виталий Петрович даже растерялся: мол, куда вы, мы же идем одной дорогой… А Елезов говорит: «Мы-то идем одной дорогой, а куда вы идете, Виталий Петрович?»
История реальная, у нее было хорошее практическое продолжение. МАРП называли тогда «Армией спасения экономики». Может, это и слишком, мне так кажется, что мы просто вытравляли рабов из людей, ломали психологию советской ущербности. Но раз говорят «армия», то, я уверен, Леша был в ней не президентом, а главнокомандующим.
Звучит немного романтично, хотя романтиком Елезов не был. Это меня называли романтиком, а он просто очень крепко стоял на ногах. Был беспредельно хозяйственным и беспредельно работоспособным. Я это впервые осознал, увидев, какой у него порядок на даче. Он объяснил: «Я люблю руками все делать. Когда совершенно делать нечего, я сажусь и гвозди выпрямляю».
Он жил широко и где-то даже излишне широко. Был человеком с каноническим набором правильных мужских увлечений: охота, рыбалка, бильярд. Очень злился, когда проигрывал. При этом спросите у любого из наших друзей, коллег и партнеров по МАРП — у каждого свой Елезов, со своими треугольниками, недостатками, проблемами, но — обязательно оставивший след в его судьбе.
Для меня Алексей Елезов, кроме того, что соратник по МАРП и друг, — очень важный человек эпохи. Бизнес-среда 90-х еще, я думаю, станет предметом изучения историков. Она оставила плеяду ярких имен, на биографиях которых могут учиться многие. Кто-то уже ушел, кто-то уходит, кто-то успешно работает и сегодня. Саша Белосохов, директор НЗХК. Николай Алексеевич Канискин, директор «Элсиба». Саша Бобрышев, директор Чкаловского. Директор инструментального завода Геннадий Громов. Два директора «Севера» — Толя Храмов, Алексей Николаевич Горб. Саша Анищенко, директор жиркомбината. Николай Николаевич Рычков, директор «Электросигнала». Масалов, Добрынин, Медведко, Ислямов, Курцевич. Пусть простят те, кого не успеваю назвать. Уверен, в жизни каждого из них есть след Алексея Борисовича Елезова, и я знаю, что они подпишутся под моими словами.
Он всю жизнь так и стоял — прочно, уверенно. Взяв планку для своего предприятия, уже не отпускал. Развивал производство, стал реальным флагманом этой «тяжелой легкой» промышленности. Создал систему подготовки кадров, взяв в нее все лучшее из оборонной промышленности. Сохранил производственные активы в самом центре города, не продал ни посторонним инвесторам, ни застройщикам.
При нем «Синар» занял свои ниши, расширил сеть реализации от Сахалина до Калининграда, установил международные связи — ему верили западные партнеры. Получил признание — кроме «Сибиряка года», у него теперь пачка других, весомых дипломов, грамот и призов.
Как верно сказал Валентин Гафт: «Живых все меньше в телефонной книжке». Смотрю в свой телефон — рука не поднимается убрать его номер. Так и буду надеяться, что он по-прежнему с нами. И сурово смотрит на нас с небес — все ли у нас в порядке.
Владимир ЖЕНОВ,
президент Новосибирского банковского клуба,
вице-президент МАРП,
специально для «Новой Сибири»
Ранее в «Новой Сибири»:
