Новосибирск простился с легендой российской тележурналистики и кинокритики.
Новым поколениям, наверное, уже надо объяснять, почему Розу Александровну Литвиненко называют легендой. Многие ее передачи — встречи с Тарковским, Быковым, Смоктуновским, записать которые в те времена считалось просто невозможным, — не сохранились. Эти сокровища остались только в памяти людей. Наверное, поэтому она так любила встречи, людей, города, фестивали, моталась по ним до последнего, когда уже, наверное, было трудно из-за здоровья. Эти встречи ее, конечно, подпитывали, ведь там были люди ее масштаба, ее кругозора, которые знали ту, прежнюю Розу.
Итальянские режиссеры, которые приезжали в Новосибирск, считали необходимым с ней встретиться. Она была легендой и для них, к ее мнению прислушивались. Потом, после очередной премьеры в «Победе», с очередным заморским гостем уезжали куда-нибудь на дачу, в лес, сидели до утра, разговаривали. Я спрашивала: «Как ты можешь так?» А она отвечала: «Слушай, Света, не в том дело, насколько он знаменит. Если он интересуется жизнью и может задать интересный вопрос — вот это для меня показатель профессионализма».
Мы на ГТРК «Новосибирск» любили, когда она приходила на летучки. Мы сохраняли эту редакционную форму общения, и она могла подготовить обзор эфира за неделю. Все слетались, слушали. Это всегда был неповторимый мастер-класс для журналистов.
С Розой мы познакомились лет 20 назад — на рубеже девяностых и нулевых. Как бывает, увидели друг друга и поняли, что свои. Даже, может, еще и не поговорили, даже еще и за одним столом не посидели, но уже поняли, что друг другу подходим.
В то время я приехала в Новосибирск работать. На ГТРК был перелом, один из сложнейших этапов жизни компании: новым руководителем назначили Якова Лондона, меня — его заместителем (главным редактором телевизионной редакции). Коллектив разделился на две части, но Роза ни на чью сторону не вставала.
Чем дольше мы потом узнавали друг друга, тем лучше я понимала, почему. Это просто черта ее характера. Она не любила, когда кого-то обижают. Она сразу становилась на защиту, даже не разбираясь, кто виноват и в чем. Так было всегда, и позже я поняла: она, по-моему, всегда всех просто жалела.
Тогда решались судьбы многих людей — кто на пенсию пойдет, кто останется и в каком качестве. Роза осталась, стала создателем и хранителем музея ГТРК. Для нее это был крайне непростой выбор — она ведь очень творческий человек, а им переживать такой вираж судьбы всегда больно.
Дружба наша началась с того, что мы подолгу разговаривали, в то время еще баловали себя сигареткой, кофе, коньячком — она его любила, понемножечку, глоточками. Разговаривали о политике, о судьбе Родины, о творчестве, о том, каким было телевидение, и о том, каким оно будет и будет ли.
Потом были и другие переломные и сложные времена: лет восемь менялись руководители, порядки. В 2007-м директором компании стала я, и снова настало сложное время. Из дочернего предприятия компания превратилась в филиал с резким сокращением времени вещания, когда остались практически одни новости. Люди, которые привыкли работать в художественных, в молодежных редакциях, в экспериментальном вещании, детском, снова оказались перед выбором: либо ты идешь работать в новости, либо прощай.
Когда-то на местном телевидении была потребность в специалистах с великолепным образованием, с квалификацией, скажем, музыкального редактора или театрального критика. А теперь они становились не нужны. Какие новости? Новости — это дело молодых, это пот и кровь, такая работа выжимает все.
Обстоятельства создавали новые расколы, новые противостояния, новые конфликты и драмы, но Роза всегда оставалась выше них. Она никогда никому не показывала вида, что ей тоже больно. Созванивалась со своими коллегами, старалась снимать, накапливать какой-то материал. Мы по возможности приглашали ее в передачи — она стала членом «женской» команды «Открытой студии». Был у нас такой проект: дискуссия между двумя командами: мужской с Амиром Нагумановым и женской со Светланой Войтович. Роза была всегда в моей команде.
Это был непростой проект — мы записывались два раза в месяц, а передача шла каждый день. Людям в студии было, пожалуй, еще тяжелее, чем ведущим, ведь им надо было не просто реплики подавать — комментировать, выступать экспертами. Мы могли в один день записывать 16 передач. Это 16 героев, 16 тем, которые надо было раскрыть. Роза здесь была великолепна. Она разбиралась во многих сферах жизни и при этом никогда не бросала слова попусту.
Короткое «терпимо» всегда было ее любимо оценкой. Спрошу: «Как тебе работа журналиста?» — «Терпимо», — говорит. Побеспокоюсь здоровьем — опять «терпимо».
Но на самом деле в какие-то моменты она могла стать нетерпимой. Она не любила людей непрофессиональных. Обычно выговаривала мне тет-а-тет про сотрудника, допустившего ошибку. Буквально пару слов, два-три штриха — а получался точный, веский анализ.
Она умела хвалить, но умела и учить. Никогда не позволяла себе с высоты своего опыта и знаний кого-то судить, но могла и умела поставить на место — дать урок. И я такие получала, за что ей спасибо.
Она была с нами на всех праздниках и корпоративах компании. Она и в создании их сценариев всегда участвовала, а если скажет тост на застолье — то это всегда событие. Она умела настолько красиво жить и красиво говорить, и даже странно, что приходится употреблять здесь прошедшее время.
У нас большая разница в возрасте — я гожусь ей в дочки. Но мы вместе путешествовали, гуляли по паркам Пекина, наслаждались пейзажами Индонезии, дружили семьями. Когда моя внучка поступила в МГУ, мне кажется, никто не радовался так ее успеху, как Роза: «Она поступила?! Она все сама сдала?! Света, ведь там же есть и мои уроки!»
Два-три года назад, когда и у меня начались трудные времена, она могла просидеть со мной до рассвета, а потом где-нибудь в полшестого утра спросить: «Ну что, Света, тебе же завтра не на работу? Давай еще по 50 граммов!» Я отвечаю: «Роза, посмотри на часы». — «Ничего-ничего, ты когда-нибудь вспомнишь, как мы с тобой сидели всю ночь, а в полшестого утра тебе Роза сказала: «Давай еще по 50 граммов».
Так это все и было. Такая она — Роза.
Светлана ВОЙТОВИЧ, бывший директор ГТРК «Новосибирск» (2007—2018), заместитель руководителя регионального департамента ВГТРК, специально для «Новой Сибири»
