В лофт-парке «Подземка» заканчивает свою работу фотовыставка «Сибирь.НЮ», один из участников которой рассказывает о тонкостях работы с обнаженной натурой.
Излишне озабоченные вопросами морали люди испокон веков относились к человеческому телу как к вместилищу пороков, а вот художники и философы — наоборот. К примеру, знакомый всем по школьным учебникам Джордано Бруно говорил: «То, что вызывает во мне любовь к телу, есть некая духовность, видимая в нем и называемая нами красотой». Философа — вместе с этой его любовью — в конце концов сожгли на костре, а вот натурфилософия и эстетика эпохи Возрождения остались. Впрочем, осталось и обывательское убеждение, что изображать «голую бабу» — это пошло. Если только ты не Рубенс или не студент художественного училища.
Новосибирец Константин Ощепков вот уже 30 лет работает с «обнаженкой» совершенно легально, поскольку состоит в членстве местного отделения Союза фотохудожников РФ, но и ему то и дело приходится выслушивать упреки в пошлости и непристойности.
— Знаешь, Константин, вот если бы тебя звали, к примеру, Николаем Юрьевичем, то инициалы бы у тебя получились более подходящими: «Н.Ю.» Скажи, а почему ты вообще начал фотографировать голых баб, выражаясь по-народному?
— Мы с Димой Ткаченко еще в середине 90-х сделали такую совместную выставку в клубе-галерее «Черная вдова» у Леши Казаринова — называлась она «Ближе к телу» и была приурочена к празднику 8 Марта. Мы уже тогда прочухали, что зрителя нужно чем-то заинтересовать, «дать в глаз». Все эти пейзажики и трогательные картинки с детишками всем давно поднадоели, а тут вдруг — бах — сиськи-письки.
— А если серьезно?
— Куда серьезнее-то. Ты читал комментарии в сети по поводу «Сибирь.НЮ»? Да там активность невероятная, полнейший разгром «стареющих фотохудожников». Ведь когда ты скрыт под ником, тебе никто морду не набьет. Сейчас я тебе процитирую… «…Ощепков еще может снимать, но в целом не видит картины современной реальности».
— Что-то трудно себе представить, как в рамках ню должна правильно выглядеть картина современной реальности.
— Я тоже не знаю, что это значит. «Каждый пишет, как он дышит». «Сибирь.НЮ» — это серьезная специализированная выставка, которая собирает крутых фотографов и художников этого жанра. До нее у нас в городе не было ничего такого масштабного. По крайней мере, не могу такого припомнить. А, вообще-то, этот жанр в последнее время под неким негласным запретом.
— Ну, наверное, не под запретом, а просто считается не очень желательным.
— Я вот не понимаю одного. Как можно считать чем-то не вполне неприличным то, что есть у всех? То, что все видели тысячу раз и в картинной галерее, и в быту? Странные встречаются люди — прямо как герои Достоевского: мысли запутаны, а поступки ничем не обоснованы.
— Твоя первая выставка состоялась в далеком 1989 году. В эпоху журнала «Болгарское фото» в Новосибирске «обнаженка» тоже была не очень желательна?
— Это была моя первая «персоналка», проходила в ДК «Прогресс» — я тогда работал инженером-конструктором на приборостроительном заводе. Обнаженки там не было, были пейзажи и девичьи портреты. В те времена нужно было быть очень осторожным, да и показывать, честно говоря, было особо нечего, это уже позже я начал прилично снимать. А раздел на нынешней «Сибирь.НЮ» можно считать уже 32-й моей персональной выставкой. Кстати, там мы вместе с Александром Ласкиным представили еще и проект «Искусство связывания».
— Но ты ведь занимаешься не только ню. В прошлом году в областной библиотеке выставлялся твой пейзажный проект «Уходящая натура».
— Да, я ведь еще и пейзажист, между прочим. Хотя об этом не принято говорить.
— Я, помню, сильно удивился, когда увидел твое имя на «пейзажной» афише. Подумал: может, однофамилец. Кстати, об однофамильцах: фотограф Александр Ощепков, появляющийся на сайте НГС, тебе, случаем, не родня?
— Это мой сын, он там работает, все честь по чести. Говорят, что хороший фотограф, и мне тоже нравится, как он снимает, чего уж.
— Нет, кроме шуток, ты действительно пейзажист или просто умудряешься совмещать два в одном?
— Для «Уходящей натуры» я просто собрал много своих старых пейзажных фотографий. Вообще-то, я и театром много занимался, пока работал фотографом в театре «Глобус», — целых 16 лет. Представляешь, я такой монстр, что снимал в театре на широкий слайд: это такая заморочка, что мне можно хоть памятник ставить. А, вообще-то, я чистый постановщик, я не репортажник и не стрит-фотограф. Я не ловлю какие-то там моменты в проходящей мимо жизни, мне интересно найти интересный пейзаж и вписать в него обнаженную натуру. Поэтому как свадебный фотограф я интересуюсь разными никому не известными двориками с ободранными стенами и облупленными вазончиками.
— А свадьбы ты снимаешь для каждой пары по-разному?
— Свадьбы я снимаю в рамках своего собственного стиля, но стараюсь это делать по-разному. Люблю, например, снимать новобрачных в колоритной среде, во всяких развалинах и руинах. Свадьба — это тот редкий случай, когда фотографу платят деньги и при этом предоставляется полная творческая свобода. Отснять свадьбу с утра до ночи — это очень тяжело, физически устаешь очень сильно, зато испытываешь моральное удовлетворение и весь день проводишь в обществе по-настоящему счастливых людей.
— Это сейчас редкость.
— Да, можно сравнить разве что с выносом младенца из родильного дома. Мамаша уставшая, но счастливая, папаша озабоченный, но тоже счастливый, а родственникам приятно еще и то, что это не им предстоит мучиться с ребенком в ближайшие месяцы.
— Где-то я слышал про термин «фотопсихотерапия». Может, от тебя?
— У меня есть объяснение, почему девушки и женщины приходят позировать, хоть это занятие не из самых легких. Им просто не хватает внимания и восхищения, ведь даже если ты красавица, все равно требуется постоянное подтверждение этой ее красоты. И тут требуется говорливый фотограф — такой, как я. Есть очень много фотографов, которые во время съемки молчат, — они дураки просто, ничего не понимают. А я если вижу, что девушка красивая, говорю об этом постоянно прямым текстом. Главное, что все эти комплименты нужно говорить искренне. Это одно из правил Глеба Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя».
— Улыбаться во время разговора?
— Не только. Нужно проявлять искренний интерес к человеку и стараться его понять, найти общие точки соприкосновения. Ведь съемки чаще всего проходят вечером, после рабочего дня, поэтому женщина приходит умотанная, а нужно добиться того, чтобы ушла она веселой и счастливой.
— Но ведь и ты сам должен остаться доволен.
— Я занимаюсь только фотографией, больше ничем. Сплошь и рядом делаю портреты за деньги — совершенно искренне, но при этом помню о гонораре, который для меня немаловажен, как понимаешь. А над заказными фотографиями со мной работает еще и стилист, который тоже выступает как психотерапевт и успевает за два часа переговорить с моделью о чем-то своем девичьем, так что ко мне она попадает уже почти готовенькая.
— Стилисты у тебя, как я понимаю, тоже женщины.
— Конечно. Они у меня гениальные: делают модель такой красивой, что просто невозможно ею не восхищаться. Это Виктория Панафидина и Юлия Ковган — с обеими работаю с 2001 года. Кем их заменить, если что, я даже не знаю, вряд ли кто еще умеет делать подобные чудеса.
— На «Сибирь.НЮ» блистала девушка по имени Марина. Как я понимаю, ты с ней часто работаешь?
— У этой модели, наконец, исполнилась мечта — моя выставка стала и ее персональной, она счастлива до невозможности.
— Ну, фотографии-то можно еще увидеть на «Сибирь.НЮ», а вот расскажи мне лучше про саму Марину — я слышал, что она считается чуть ли не самой знаменитой новосибирской ню-моделью.
— Это так на «энгээсе» написали. Ну, что я могу сказать… Она и правда очень популярна у фотографов, поэтому Марина фигурирует еще у троих участников экспозиции. Она много снимается и вообще очень активная девушка.
— Где-то учится, работает?
— Марина — врач, закончила медуниверситет, сейчас учится в ординатуре. Правда, сначала успела закончить консерваторию, она оперная певица, сопрано. Да ты ведь слышал ее на открытии… Очень серьезная девушка с серьезным подходом к своей работе.
— И к работе модели тоже?
— Ну, это скорее любительское увлечение, ведь денег она на этом не зарабатывает. Просто ей очень нравится.
— И совсем не комплексует?
— Знаешь что, я тебе могу выдать небольшой монолог по поводу фотомоделей, которые снимаются без одежды.
— Небось, все опаздывают на съемки, как я сегодня к тебе на интервью?
— Опоздать они могут и на три часа, и на три месяца. Но наши девушки, которые снимаются голыми, — это настоящая фотомодельная элита. Во-первых, у этих девиц все в порядке с самооценкой: нет дурацких комплексов насчет того, что «я, кажется, сегодня какая-то немного не такая». Во-вторых, они действительно красивые. А в-третьих и в-четвертых — смелые, интересные, и — главное — умные, что меня всегда восхищает. Просто прелесть и загляденье. Как правило, они все вполне состоявшиеся личности, которые точно понимают, куда двигаются, у них интересная работа и всякие там увлечения… Так что это особая категория моделей, спасибо им большое.
— А что скажешь о категории «нераздеваемых»?
— Знаешь, вот иногда свяжешься, например, в соцсетях с такой вот, а она сразу говорит: «На ню я не согласна!» На что я иногда даже отвечаю: «Вообще-то, девушка, вы это ню сначала заслужить должны». Как-то так примерно... И вообще я сначала делаю пробную съемку и если вижу, что девушка ни на что не годится, сразу с ней вежливо прощаюсь.
— Скажи, а вот те, кто ню все же заслуживает, они ведь в нашем городе капитал на своей работе не сколотят?
— Когда я снимал учебные видеокурсы для Нью-Йоркского института фотографии, у меня девочки немного зарабатывали, но сущую мелочь. Что делать, если фотомодельного бизнеса у нас нет? Заработать на жизнь фотомодельным трудом невозможно.
— Давай чуть поподробнее о талантливых моделях.
— Талантливые модели позируют в самых фантастических ситуациях — голыми на снегу и в холодной воде. Ты можешь себе вообразить, сколько нужно заплатить профессиональной модели с именем, чтобы она на это согласилась? И даже если заплатить, она ведь все равно будет выпендриваться, ей ведь нужен обогрев в трейлере и прочие удобства. А энтузиастке сам процесс нравится — и по снегу нагишом, и ранним утром по городским улицам.
— Может быть, именно этим и отличается сибирское ню от американского? Кстати, ведь это твое специфическое краеведение знакомит жителей Новосибирска и гостей нашего города с малоизвестными колоритными уголками.
— В 2006 году у меня была целая выставка под названием «Фотографические результаты прогулок с Машей, Дашей, Ксюшей, Настюшей и Любашей по утреннему Новосибирску». Вот там было прекрасно видно, как самим девицам нравятся съемки. По течению речки Нижняя Ельцовка есть такой красивый гротик, решили ранним утром там поснимать. Я в воду первый раз зашел вспышки установить — так сразу выскочил, такая холоднючая. А они в ней потом резвились и плескались!
— То есть проблем с зажатостью у девушек не возникало.
— Какая там зажатость! Там наоборот — абсолютная разжатость. Их даже останавливать приходилось. Зато девчонки были просто счастливы. Так оно и понятно: когда еще у них в жизни такое приключение случится…
— Как ты относишься к критике?
— Критики у нас в городе нет.
— Вот уж прямо совсем нет? Я вот подходил на «Сибири.НЮ» к прославленному фотохудожнику Лашкову, так вот Андрей Иванович без особого восторга отозвался о нынешнем третьем по счету вернисаже: мол, все это уже было, ничего нового и интересного он не увидел.
— В фотографии есть куча ворчунов, которые ненамного меня старше, но гораздо зануднее. Нравится не нравится — дело вкуса. К творческому процессу тоже у каждого свой подход. Кто-то вдруг заявляет: «Ах, у меня творческий кризис! Ах, что мне делать!» Да ничего не делать — снимай и снимай, это же интересно. Или займись чем-нибудь другим. Заведи себе корову, и все у тебя станет нормально. Лично я не боюсь самоповторов, потому что деньги я зарабатываю как профессиональный фотограф, а это все снимаю для собственного удовольствия и для души.
— И пейзажи, и эротику?
— И то, и другое. Так что ну их к черту, все эти творческие кризисы.
— Но ведь к настоящему искусству дорога только через страдания: вон Достоевский-то как мучился…
— Достоевский ладно, он интересно писал. А вот Чехов, например… Недавно пересмотрел три его постановки — какая же там тоска! И заметь, тоска ведь искусственная. Вот «Три сестры» смотришь и думаешь: «Ну что же вы, дуры, такие унылые? Займитесь хоть чем-нибудь!»
— Был ли какой-то главный этап в становлении новосибирской эротической фотографии?
— Да всегда это снимали, а скачки у каждого художника случались, конечно. Тот же Николай Бахарев в 90-е годы так рванул, что все просто разлетелись в стороны, этот стиль до сих пор считается знаменитым. Никто до сих пор его не смог повторить, и сам Бахарев в том числе. Он сейчас старается сделать что-то похожее, но это уже не то, исчезла, так сказать, атмосфера. Атмосфера уходящего совка, которую ничем не заменить, ни на какую «картину современной реальности». Вот, к примеру, говорят, что Россини сочинил все свои лучшие оперы в течение десяти лет, а потом уже не написал ничего интересного. Ну и что? Честь ему и хвала!
— А кто круче: ты или другие участники последнего вернисажа — Персиков, Бахарев, Решетников?
— Тьфу, какая глупость! Это же ню, чем нам тут меряться?
— Объективами, например.
— Да, объективами, кстати, нынче меряются сплошь и рядом, эта сравнительная фаллометрия уже достала. Есть даже такое понятие — фотодрочество, когда бездарные фотолюбители обсуждают на своих форумах всякие новинки, тестируют технику. Читать это совершенно невозможно. А какие рейтинги могут быть в среде наших людей? У всех совершенно разные стили. Тот же Бахарев снимает просто неподражаемо, я так не умею, но и не собираюсь учиться. У Алексея Персикова очень странные снимки, на мои совсем не похожие, я ведь ближе к гламуру. По стилю мы чем-то схожи разве что с Решетниковым.
— Красноярец Александр Кустов, автор фотопроекта «Негород», что сейчас висит в краеведческом, говорит, что не грузит себя ни золотым сечением, ни теорией фотографии. Такое возможно, или автор немного кокетничает?
— Есть куча фотографов, которые любят рассуждать о золотых сечениях и прочих умных вещах, а Кустов уже давно это прошел и не парится. Соблюдает все эти правила чисто интуитивно, при этом снимает очень симпатичные картинки.
— А что ты можешь сказать о календаре Pirelli, я имею в виду выставку, проходившую в «Победе»?
— Работы Pirelli — это в какой-то степени та же самая «Сибирь. НЮ», только снятые в невообразимо высоком качестве. Одно мне непонятно, зачем автору нужно было под вполне обыкновенные фотографии подводить такую многослойную «подстилку». Не знаю, может быть, кто-то мне объяснит смысл связи между самими отпечатками и этой замороченной теоретической частью? По-моему, если снято хорошо, тогда что еще надо-то, зачем все эти понты, намекающие на глубочайший смысл…
— Последний вопрос самый банальный. Но думаю, что ответ на него многие читатели хотели бы услышать еще в самом начале. Как насчет интимных связей с моделями?
— Ни в коем случае. Ни под каким видом. Даже в мыслях никогда не было. Так и напиши.
Николай ГАРМОНЕИСТОВ, «Новая Сибирь»
Фото Константина ОЩЕПКОВА
