БАСНОПИСЕЦ Иван Андреевич Крылов был знаменит не только баснями, но и необычайным аппетитом.
Слыша жалобы молодых людей на здоровье, он говорил: «А я, бывало, не давал желудку потачки. Чуть задурит — наемся вдвое, так он себе как хочешь разведывайся». Он очень ценил простой русский обед — добрые щи, ботвинью, кулебяку, жирные пирожки, гуся с груздями, сига с яйцами и поросенка под хреном. Иногда соблазнялся устрицами и уничтожал сразу от 80 до 100 штук, запивая английским портером. Чаще всего он обедал в гостях или Английском клубе. Современники вспоминают, что перед обедом в гостях Крылов читал две или три басни. Похвалу воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Услышав: «Обед подан!» — он с легкостью юнца, несмотря на изрядную тучность, шел в столовую.
За обедом баснописец съедал громадную тарелку с расстегаями, три тарелки ухи, огромные отбивные телячьи котлеты — пару тарелок, жареную индейку, которую он называл «Жар-птица». За ней следовали мочения: нежинские огурчики, брусника, морошка, сливы. Заедая все антоновскими яблоками, как сливами, Крылов наконец принимался за страсбургский паштет, свежеприготовленный из самого свежего сливочного масла, трюфелей и гусиных печенок. Съев несколько тарелок, Крылов налегал на квас, после чего запивал пищу двумя стаканами кофе со сливками, в которые воткнешь ложку — она стоит.
Выходить из столовой Крылов не торопился, пропуская всех вперед. Войдя в кабинет, где пили кофей, он останавливался, деловито осматривался и направлялся к покойному креслу, поодаль от других. Он расставлял ноги и, положив локти на ручки кресла, складывал руки на животе. Крылов не спал, не дремал — он переваривал. Удав удавом. На лице выражалось довольство. От разговора он положительно отказывался. Все это знали и его не тревожили.
Царская семья к баснописцу благоволила. Всероссийскую знаменитость не раз приглашали на обеды. Явившись впервые, он сразу сел к столу и начал управляться с кушаньями по порядку, ни о чем другом не думая. Сидевший рядом Жуковский шепнул ему: «Да пропусти хоть одно блюдо, чтобы императрица могла попотчевать тебя!» — «А вдруг не попотчует? — озабоченно молвил Крылов. — Первый раз ехал и думал — ну, царские повара накормят! А что вышло? Убранство — одна краса, а еды не видно. Первым подали суп: на донышке какая-то зелень, морковки фестонами вырезаны, и все будто на мели стоит, потому что самого супа только лужица». Стали обносить пирожками. Крылову показались они не больше ореха. Захватил он два, а камер-лакей уже удрать норовит. Придержал его поэт за пуговицу и еще парочку снял. Дальше — рыба: гатчинская форель, но такая мелюзга, куда меньше порционной! «За рыбою пошли французские финтифлюшки, — рассказывал потом Крылов приятелю. — Как бы горшочек опрокинутый, студнем облицованный, а внутри и зелень, и дичи кусочки, и трюфелей обрезочки — всякие остаточки. На вкус недурно. Хочу второй горшочек взять, а блюдо уже далеко. Что ж это — только пробовать дают? Наконец добрались до индейки. Ну, думаю, отыграюсь! Принесли серебряный поднос — а там лишь ножки и крылушки, на маленькие кусочки обкромленные, рядышком лежат, а сама птица нерезанная в середине пребывает. Взял я ножку, обглодал, положил на тарелку. Смотрю — у всех гостей на тарелке по одной косточке. Пустыня пустыней! Тут царица заметила, что я грущу, велела мне еще подать. Так и заполучил кусок. А индейка-то была совсем захудалая, благородной дородности никакой, жарили спозаранку и к обеду, изверги, подогрели. А сладкое? Стыдно сказать — пол-апельсина. Нутро природное вынуто, а взамен желе с вареньем набито. Со злости с кожей я его и съел». Еще не нравилось Крылову, что на царских обедах все время подливают вина. Только осушил — глядь, опять рюмка полная. Лучше б квасу налили. Вернулся он голодным. И дома ужина нет, прислугу отпустил. Пришлось ехать в ресторан.
Каждое воскресенье Крылов обедал в доме министра народного просвещения, президента Академии художеств Оленина. Поэт являлся около четырех часов, когда обыкновенно подавали обед; замечательно, по голосам читал пару басен и устремлялся к столу. На Масленицу у Олениных пекли блины разных сортов, в том числе полугречневые величиной с тарелку и толщиной в палец. Таких блинов, обычно с икрою, Иван Андреевич съедал в присест до 30 штук. Приглашенный однажды графом В. В. Пушкиным «на макароны», Крылов перепутал время и опоздал. «Семеро одного не ждут», — сказал граф, и все гости сели за стол. Когда оканчивали третье блюдо (а это были те самые макароны, приготовленные знатоком-итальянцем), Иван Андреевич появился в дверях. «А! — воскликнул граф. — Вот вам и штрафное!» Он велел подать опоздавшему глубокую тарелку горой, так что макароны уже ползли с вершины. Крылов съел. «Это не в счет, — сказал граф. — Начинайте обед с супа по порядку». Третьим блюдом оказалась еще одна гора макарон. Глазом не моргнув, поэт проглотил и ее, а после обеда признался пораженному хозяину: «Да что мне сделается! Я хоть теперь же еще готов провиниться».
Его 70-летие отмечали 2 февраля 1838 года в зале Дворянского собрания на Невском. Собрались 300 человек. С речами выступили главный распорядитель торжества Оленин, Жуковский, министр внутренних дел Блудов, граф Одоевский и другие. Угощение началось «Демьяновой ухой» и «Крыловской кулебякой», как и было сказано в лито- графированном, с рисунками, реестре обеда. Такого обеда виновник торжества еще не видывал. Балык и семга, как весенний снег, во рту таяли. Чего только не было! Беда в том, что по усам текло, а в рот не попало, ведь Крылову приходилось все время кланяться и благодарить. «Какая уж тут еда, когда сердце желудок покорило. Хочешь к блюду приступить, а слезы мешают. Так и пропал обед, и какой обед! — с горечью вспоминал он через три года. — Хоть бы на дом прислать догадались!» Не поддаваясь теориям иностранных врачей, он всю жизнь держался русской старины: плотно обедал и плотно ужинал. Однажды в компании зашел спор о диетах. «Я, — сказал Крылов, накладывая себе изрядную порцию стерляди под желе, — ужинать перестану, наверное, в тот день, с которого перестану обедать».
Солянка по-крыловски
2 ст. л. оливкового масла, 1 белая луковица, 1 ст. л. томатной пасты, 1 ст. л. каперсов, маленький соленый огурчик, 50 г оливок, 1 ч. л. сахара, 1 лавровый лист, 150 мл рыбного бульона, 150 мл бульона из раков, 600 г семги, 8 раков, 200 г отварного картофеля, 2 помидора, 2 болгарских красных перца, по 1 ч. л. измельченной зелени петрушки и укропа, 4 ломтика лимона, соль, перец.
Лук и соленый огурец мелко порезать. Каперсы измельчить. Семгу разрезать на 4 куска. Помидоры освободить от кожицы и семян, нарезать. Болгарский перец испечь на гриле, нарезать крупными полосками. Лук, томатную пасту, каперсы, огурец, оливки и сахар быстро прогреть в оливковом масле. Добавить рыбный и раковый бульоны, лавровый лист, варить 20 мин. Положить семгу, раков, картофель, перец, зелень и лимон. Заправить солью и перцем. Подать, посыпав зеленью.
Сергей БЕЛОУСОВ, «Новая Сибирь»\
Опубликовано в №43 (1156) в газете «Новая Сибирь» от 23 октября 2015 г. под рубрикой «Рецептор». Оригинальный заголовок: «Крылов и кухня».
