Художница Инесса Гардер родилась в Новосибирске в 1988 году, закончила 10-ю гимназию, училась в Новосибирской архитектурной академии и Политехнической школе дизайна в Милане. Восемь лет работала архитектором и дизайнером в Новосибирске, Москве, Милане, Риме и Лондоне.
Первые картины молодой художницы были посвящены Лондону, потому что именно там проходили первые групповые выставки с ее участием. Инесса чувствует себя наиболее живой в путешествии, в движении. И не случайно, что она однажды отправилась в Индию, где изучала медитацию, общалась с местными жителями, пытаясь глубже вникнуть в древнюю культуру, — и, конечно же, восторгалась яркими ландшафтами и чудом под названием Ганг. Так родилась серия работ «Священное Лето», о которой она рассказывает.
— Первый вопрос, конечно, о том, когда и как у тебя возникло желание рисовать. И как ты поначалу оценивала свои способности.
— Я постоянно рисовала в детстве. Для моих родителей это был лучший способ занять меня, а для меня — просто чувствовать себя хорошо. Родители много занимались моим развитием в творческой сфере — я посещала всевозможные кружки рисования и лепки, а по вечерам мы вместе всей семьей делали оригами. Возможно, именно благодаря всему этому я всегда была очень уверенна в себе — в творческом плане. Кроме того, родители поощряли участие в конкурсах: очень ярким впечатлением моего дошкольного детства было участие в одном из таких конкурсов, где моя работа заняла второе место. Мне тогда не терпелось посмотреть на главную победительницу и ее произведение. Ей оказалась девушка лет восемнадцати, прекрасно нарисовавшая нашу деревянную церковь в Академгородке. Помню, как всей душой почувствовала восторг, когда увидела ее картину — небольшую, но очень реалистичную: серебристый купол поэтично отражал луч света, и все это на фоне зимнего пейзажа… «Я тоже так смогу когда-нибудь!» — подумала я. И вот спустя четверть века, после выполнения своего первого заказа для интерьера, я вдруг поняла, что предложила написать для гостиной именно эту церковь.
— Как тебе удалось организовать целых две выставки картин в Индии?
— «Мы пытались управлять Индийским хаосом. Вернее, хаос безраздельно правил нами;))) Мы на все готовы, Индия, какие приключения у тебя есть еще для нас в запасе?!»
Пост примерно такого содержания я выложила в Инстаграм за неделю до того, как всю страну закрыли на карантин. В Индию я приехала с семью картинами, но как только выставка закончилась, нас сразу закрыли. И из всех возможных вариантов остался самый лучший — продолжать рисовать дальше. Серию картин я назвала «Священное Лето 2020» (Sacred Summer 2020), это было лучшее время в моей жизни, потому что я очень много рисовала, потому что на улицах Индии было на редкость безлюдно, потому что Ганг был кристально-бирюзовым и таким прозрачным, что мы хорошо видели плескавшихся в нем огромных рыб с зелеными плавниками, которых мы кормили.
Вообще, сама идея — сделать эту серию — родилась при взгляде на Ганг ранней весной. Эта река создает невероятные переливы цвета и света. Индийская вера в то, что Ганга является одухотворенной сущностью, богиней — не кажется чем-то выдуманным, когда сидишь рядом с ней. Это не просто массив воды, это — чудо. А чудеса нужно рисовать. Тогда мы будем чаще замечать, что мир каждого из нас чудесен и наполнен такими вот священными моментами.
— Индийские выставки были у тебя самыми первыми в жизни?
— «Священное Лето 2020» — да. Тридцать картин, объединенных одной темой, идеей, состоянием. До этого я жила в Лондоне и экспериментировала с разными техниками — пробовала и искала себя, участвовала в нескольких групповых выставках. Потом выполняла заказ на две большие картины в очень красивый частный интерьер в Новосибирске. Приехав в Индию, я поняла, что есть более глубокий смысл в рисовании, далеко за пределами того, что могут дать выставки, продажи и известность. Таков характер Индии — идти вглубь. Вот и пришлось пойти!
— Есть ли у тебя работы, посвященные Новосибирску?
— На моей первой групповой выставке в Лондоне в 2016 году я выставляла три картины, объединенные названием «Поток Большого Города». На трех холстах красовались Гонконг, московский Новый Арбат и новосибирский Дом с Часами на Красном проспекте. Эти мои работы тоже в некотором смысле исследовали тему воды, потока — только это был поток человеческих впечатлений. Дом под часами я склеила на холсте из распечатанных инстаграм-постов новосибирцев, и первое, что выдал лондонский куратор, глядя на этот холст, было: «Ах, значит в Сибири такие красивые девушки?!» Ну и уже во вторую очередь ему очень понравились глубокие оттенки Синего и Голубого на теневой стороне здания и впечатляющая перспектива широкого проспекта, уходящего вдаль, к мосту и к реке. Мне до сих пор интересно, как он смог все это почувствовать в такой нереалистичной технике.
— То есть, за границей нас, все-таки понимают?
— Кандинский говорил, что картина тоже имеет свою собственную душу. И на таких больших интернациональных выставках становится понятно, что нас там любят гораздо больше, чем говорят в новостях и показывают по телевизору.
— Какие у тебя есть веселые воспоминания о рисовании в Новосибирске?
— О! Их много, но одно приходит на ум в первую очередь. Тогда мне было лет восемнадцать, и у нас собралась чудесная тусовка. Признаться, мы были частыми гостями джаз-клуба «Труба». Как-то раз мы в приподнятом настроении спустились по затемненной и подсвеченной красным лестнице, а нас поприветствовал харизматичный хозяин клуба Алик, который сказал, что у них идет конкурс на лучшую картину в стиле Ван Гога «Абсент за Искусство». Другими словами, команда победителей получает в награду загадочный заморский напиток. Что и говорить, эта перспектива была нам очень по душе и мы ввосьмером сделали несколько работ с помощью подручных средств. Столом нам служила перевернутая дверь, покрашенная в белый и подвешенная на цепях. На одной из работ мы написали «In Absent Veritas», перефразировав известный афоризм, а другая — с яркими лодками — выполненная максимально в духе Винсента, конечно, победила. Помню, мы обрадовались, но не слишком удивились, переключившись на честно заработанный абсент.
— Насколько я знаю, ты занималась и дизайн-проектами интерьеров коттеджей. Как ты оцениваешь этот свой опыт?
— Это был интересный опыт — в основном потому, что он позволил мне путешествовать по миру и находить работу в мировых столицах. Моя тактика путешествий была такой: найти работу, поработать полгода или год и продолжать путешествие в поисках другой работы в столице другой страны. Я развила очень хороший навык визуализации интерьеров и зданий и это ценили в студиях архитектуры, наряду с моей возможностью работать на пересечении русской, итальянской и английской культур. Но через некоторое время я поняла, что теряю интерес к проекту сразу после завершения этапа визуализации. А в архитектуре это немыслимо, ведь заказчику нужен дом, а не картинка! Архитекторы негативно отзывались о тех, кто «делает просто красивые картинки», а не следит за стройкой и не доводит проект до состояния «под ключ». Так что я решила: раз мой талант — это просто делать картинки, то нужно с этим смириться и податься в сферу, где картинка — это и есть конечный продукт. Зато сейчас я чувствую, что играю на своем поле — вместо того, чтобы пытаться втиснуть себя в требования профессии, которые не созвучны моей природе.
— Ты уехала в Англию, чтобы расширить свой кругозор. Сейчас ты в Новосибирске. Какие работы сибирских художников тебе близки? И кто из мировых классиков живописи тебе близок?
— Мне нравятся работы Анатолия Никольского. Как он передает атмосферу стихий, смешивая реалистичные техники с абстрактными. Я очень люблю эти качества в пейзаже. По этим же причинам я влюблена в работы Уильяма Тернера. Мне до сих пор нравятся технически совершенные картины, и хотя в современном искусстве все правила давно уже сломаны, такие картины производят тот же «WOW-эффект». Когда мы впервые видим какие-нибудь невероятные пейзажи, они застают врасплох своей красотой. Я очень люблю Николая Рериха и меня умиляет, что в Индии его считают индийским художником — даже печатают его пейзажи на бутылках с водой из Гималаев с подписью «Великий индийский художник Николай Рерих».
— Но он и правда похож на их национального живописца.
— У него абсолютно индийское чувство цвета! Думаю, что произведения Рериха — это один из первых источников моего интереса к этой загадочной стране, такой же магической, как и его картины. Рерих предпочитал темперу маслу за «воздушность и звучность тонов» и поэтому его работы светятся, когда смотришь на них в живую. А вообще я люблю художников, сумевших выразить силу эмоций, любовь к природе и любовь к жизни, космическую гармонию или новое видение мира: Эдвард Мунк, Винсент Ван Гог, Фрида Кало, Амедео Модильяни и Пабло Пикассо. Энди Уорхола люблю за дерзость и за то, что его знают даже те, кто его вовсе не знает.
— Какие твои дальнейшие планы? Будешь и дальше выставлять свои картины?
— Картины? Конечно, я хочу их показывать! Думаю, что многим может быть интересна тема Индии, Ганга, единения с природой и со своей настоящей сущностью. Наверное, это универсальная тема: ведь все мы стремимся к счастью и гармонии с собой, а картины этой серии получились именно такими. В ближайших планах онлайн-выставка с Nehru Centre London — Центром индийской культуры в Лондоне, да и вообще буду предлагать этот формат другим организациям. Ведь у онлайн-выставки нет границ! Оффлайн-выставка — это тоже большая мечта: конечно, вживую картины производят больший эффект. Думаю, такая возможность тоже скоро придет, потому как существует какой-то баланс отправленных мною запросов и подарков судьбы.
— О чем твоя картина «Новая Перспектива»?
— Во время карантина, заставшего нас в Индии, было очевидно, что нужно взглянуть на свое место в мире, на свое отношение к друг другу и к себе самим совсем по новому. С какого-то более высокого уровня. Мы любили забираться на холмы подножья Гималаев вокруг священного города Ришикеш. Забравшись туда впервые, я иначе посмотрела на город, в котором разворачивалась ежедневная суета вокруг моих выставок, моих амбиций завоевать мир и переживаний, что вдруг это получится не сразу…. Все эти мысли и события показалось мне такими игрушечными, даже нереальными. На той высоте реальными были только состояние полного покоя и абсолютной любви. Я не преувеличиваю. Взберитесь туда сами и посмотрите как Ганга прощается с Гималаями, делает два изящных поворота у священного города на двух холмах и устремляется вдаль, на равнины. Кстати, Ришикеш в перероде с санскрита означает «город тех, кто увидел». Конечно, имеются в виду монахи. Но почему бы и не художники? Ведь живопись — это та же медитация, та же молитва.
Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»
Фото и репродукции картин из архива Инессы Гардер
