О Владимире Афанасьевиче сейчас трудно говорить вот так, сходу — необдуманно и непрочувствованно. Нужно сначала осознать, вспомнить, сопережить. Точно так же безответственно было говорить о его работах сразу после выставки или спектакля — еще не осознав, не вспомнив, не пережив.
Прошло немного времени со дня смерти прекрасного художника, теперь его друзья, коллеги и ученики попытались подобрать нужные слова.
Нина Ягодина, директор Новосибирского художественного училища
— Владимир Афанасьевич Фатеев, основав свою уникальную авторскую театральную школу, проработал в нашем училище более 30 лет. Теперь его ученики достойно представляют своего педагога-мастера на различных театральных площадках.
Коллектив училища тяжело переживает горькую утрату, но любовь к творчеству и наследию художника объединяет всех нас.
Таких, как он, больше нет: он уникален в своем творчестве и наставничестве. Но дело его будет жить! Частица его таланта и его художественного кредо — в его учениках, — они готовы подхватить дело и продолжать его. Несмотря на продолжительную болезнь, он находил в себе силы быть с учениками. А как они его ждали!..
Он рассказывал мне, что однажды спешил на урок и прямо перед нашим зданием споткнулся и упал. Кто-то его поднял и поставил на ноги. Владимир Афанасьевич обернулся, чтобы поблагодарить — а никого нет… «Ангел, наверное!» — с улыбкой вспоминал он.
Его носили и целовали ангелы. Пусть и дальше будет так!
Евгения Шадрина-Шестакова, художник
— 2 марта умер мой Учитель Владимир Афанасьевич Фатеев. Для очень многих замечательных людей Учитель. Его выпускники разлетелись по всему миру, и нашли разные для себя темы воплощения. Фатеев — Мастер игры, театра, цвета и света. Мы так много получили от Владимира Афанасьевича даров! Главный: мы учились придумывать миры, — свои, и играть в них по собственным правилам. Это знание невозможно передать через лекции, нет таких учебников, только от человека к человеку. Прекрасные миры Фатеева, целую вселенную он создал. Невозможной красоты художник. И человек.
Евгений Юсов, художник и дизайнер
— В воскресенье, 5 марта, прощались с Фатеевым.
Строка «…Иль, ополчась на море смут, сразить их Противоборством?..» остается без продолжения.
Работа над каталогом «В.А. Фатеев» началась более трех лет тому назад. Собирался материал, делались фотографии, подбирались тексты. В общем, обычная рутинная работа. Тем не менее, она позволила общаться с автором в неформальной обстановке, понять его отношение к жизни, к живописи, к изобразительному искусству в целом.
Творчество стало его «персональным театром» где он был и автор, и режиссер, и исполнитель.
Возникает ощущение его личного участия в изображаемых сценах. Да, гулял по райским кущам. Да, стоял на капитанском мостике маленького кораблика. Фотографировал Петьку и Анку на память, ходил в атаку с кавалеристами Буденного, дирижировал оркестром музыкантов на танцах, на свадьбах, «На катке». «Прогулка», «Незнакомка», «Война», — везде присутствие автора.
Проблема, с которой я сталкивался трижды, составляя порядок работ в экспозиции на персональных выставках Фатеева, в полной мере проявилась и в каталоге. Каждая работа (иллюстрация) требовала привилегированного положения, споря и конфликтуя с соседними страницами, даже работы из одной серии, как и на выставке, требовали отдельной стены, хорошего освещения, — никакой «ковровой» развески.
Но прошлой осенью время начало стучаться у виска, пошли окончательные правки, к работе подключился Борис Пасман. Макет альбома принял законченную форму. Типография «Деал» справилась отлично. В итоге в декабре мы увидели первый экземпляр. Насколько удалось создать полноценное представление о творчестве Фатеева, судить зрителям.
И все же продолжение будет, есть на то веские основания.
Остались ученики, продолжающие его творчество, остались коллекции, представленные в музеях, арт-галереях, частных художественных собраниях.
Надеюсь, Художественный музей соберет большую персональную выставку — дань уважения мастеру, художнику, человеку — Владимиру Фатееву.
Алиса Юфа, художник (Санкт-Петербург)
— Каждая встреча с ним была праздником. Он не только любимый учитель, но и любимый художник. Если бы я с ним не познакомилась, ничего хорошего из меня бы не получилось.
Сергей Афанасьев, режиссер
— Вот вы предлагаете мне сказать что-то лично-человеческое... Но лично-человеческое и лично-вселенское в Володе присутствовало нераздельно. С ним было интересно общаться и сидя за чашкой чая, и глядя на его картины, и работая вместе над спектаклем. Все мы знаем Володю как большого художника, но он еще был уникальным человеком и притягивал к себе окружающих: не случайно проститься с ним пришло огромное количество людей — друзей, учеников, коллег и друзей.
Для меня это очень большая потеря, ведь мы около тридцати лет были в театре вместе. Мне всегда очень нравилось, что в нем не было пафоса, свойственного большим серьезным художникам, он всегда подходил к каждой постановке с человеческим лицом и с человеческой болью, всегда весь постановочный период находился рядом, и было видно, что новый спектакль для него — такое же рождение произведения искусства, как и рождение поэзии в его картинах.
Когда он работал в театре, общаясь с монтировщиками и постановщиками, иногда позволял себе довольно жесткий разговор — даже не стеснялся ненормативной лексики, но даже это всегда звучало как-то настолько поэтично, что никто на него никогда не обижался. Даже любили этот его стиль общения, поскольку и он был уникален.
Мы с Володей очень дружили, не стеснялись называть друг друга друзьями и говорить друг другу комплименты после очередного успеха, — это придавало особый тон нашему общению.
Его сейчас очень не хватает в театре, я даже не представляю, как я без него дальше буду работать. В одной из последних эсэмэсок, уже очень тяжело больной, он мне написал: «Думаю о «Чайке». У нас с ним остались нереализованными «Гроза» и «Чайка», но я эти проекты все равно хочу довести до ума, когда появится возможность.
Елена Бертолло, художник
О чем человек размышляет, тем и становится.
Если размышляешь, как покалечить других — ты уже калека, если простому рад и весь мир — красота, будешь тихим и прекрасным. Настоящим художником!
Наши мастерские были рядом. Подойдет неслышно, тронет за плечо и скажет «на ухо» что-то очень обычное, например: «Ленка, ты зачем убила Чебурашку?» И вот ты уже не там, не с другими «на стремнине», а «на берегу», рядом с Володей беспристрастно наблюдаешь, как мимо несется этот поток людей и страстей. Красота!..
Да, вот еще — красота, видеть ее всюду, там, где другие не заметят. Знакомый художник рассказал, как по дороге к Фатееву в мастерскую он в парке собрал немного спелой вкусной черемухи, угостить. Но просто съесть «красоту» — это не по-человечески… не по-фатеевски… и Владимир ее написал. Получилась картина. Теперь нам любоваться вечно этой полноценной черемухой, зрелой красотой. Вот если бы всем такой полезный дар — не смятение распространять, а, например, красоту…
Как-то сообщил: «Для меня художника N больше нет!» — Просто видел, как мальчик, ученик вышел из студии этого мастера и заплакал. Никакие «полезные» знания и умения не стоят слез ребенка!
…Отдыхали на Алтае, выслала ему видео, где уточка с выводком на бурных волнах Чемала против течения плывет. Показалось — мило. А Володя расстроился и пишет: «Мать-то, дурочка, куда детей повела?! Разве так можно!..» Другие бы и не задумались, а его пришлось успокаивать.
И живопись его другая — не похожа на завершенный факт, как у многих — она зовет и дышит: проникайте, бродите, наслаждайтесь цветом и свободой, жизнью!
Сергей Тиханов, писатель, куратор выставочных проектов
Осенью 2001 года в самой живой и яркой тогда точке художественной жизни Новосибирска, галерее «Старый город» проходила выставка Владимира Фатеева. И однажды я стал свидетелем того, как там бушевал подвыпивший бизнесмен. «Что вы мне говорите — художник! — возмущался он. — Что я, не соображаю? Это все ребенок нарисовал! Ре-бе–нок!»
Тогда меня это, конечно, покоробило, но сейчас я понимаю, что в чем-то он был прав, этот бизнесмен. В Володе Фатееве было очень много от ребенка. Не в смысле коротких штанишек, конечно, а в том смысле, в котором говорили с высоты XIX века об античной Греции философы: свободное, гармоничное развитие, неразрывность мысли и образа, стремление к вечному идеалу. Мне почему-то кажется, что Володя не смог бы объяснить что такое, например, зависть.
Я никогда не забуду, как Володя поддержал нас со Светланой, когда с нами произошло страшное несчастье, когда мы потеряли младшего сына. Он просто принес Светлане коробочку с клубникой. И это было неизмеримо дороже всех пусть самых искренних, но совершенно бесполезных слов: в трескучие декабрьские морозы ягоды согрели навсегда раненую Светлану, они словно впитали в себя не только солнце, но и Володино внимание и заботу.
А меня тогда же Володя попросил быть куратором его выставки. Да, я тогда стал куратором одной из выставок Владимира Фатеева. Конечно, это очень громко сказано, — с таким же успехом я могу заявлять, что был продюсером альбома Machine Head группы Deep Purple... Володя был настолько крупным и самодостаточным художником, что никакой куратор ему и не был нужен, разве что «куратор на площадке» — а уж с этими обязанностями я справился легко и с удовольствием...
И конечно — церемония открытия выставки! После нее мне было указано на «не совсем уместную» манеру ведения, якобы я говорил — а вернее, развыступался — «как с броневика». Очень жаль, что не все тогда смогли оценить, что своими приподнято-торжественными словами я хотел подчеркнуть разницу между всеми нами — часто преследующими эфемерные цели, иногда непомерно раздувающими собственную значимость — и невероятно скромным Владимиром Фатеевым, обладающим при этом божественным талантом. Не увидели моей иронии, — ну и ладно, а я считаю то открытие в феврале 2012 года самым лучшим из моих открытий за 25 лет работы в Художественном музее.
Та выставка называлась «Живопись. Графика. Театр. Ученики». Согласитесь, далеко не каждый художник сможет указать свою педагогическую деятельность как одну из главных целей своей жизни. Ученики! Вот с кем Владимир Фатеев щедро делился, за кого переживал, за кого радовался! Очень важно, что он будет продолжать жить в своих учениках не только творческими моментами, но и самыми лучшими человеческими качествами.
В прошлом году я дошутился с высоким давлением и оказался в реанимации. Заново приходилось учиться ходить, по крупицам собирать волю к выздоровлению. И вот во время одной из моих первых прогулок, мне позвонил Володя, он хотел… узнать, как я себя чувствую! Наверняка он понимал, что с ним самим тогда происходило, но все равно не переставал заботиться о друзьях, не мог не поддержать их.
И вот таким он оставался до последней минуты — внимательным, заботливым, щедрым на доброту. И таким он останется в нашей памяти. Художник Владимир Фатеев.
Ранее в «Новой Сибири»:
