В галерее Jazzium открылась очередная «пушкинская» выставка московского художника Михаила Акимова — на этот раз под названием «Пушкин в Америке»
О выставке
Как говорили по поводу одной его графической серии художественные критики, философия работ Акимова многоуровневая, и за шутливым взглядом угадываются глубокая мысль и острый укол в нашу совесть. В нынешнем случае следует добавить, что укол можно ощутить не только в совесть.
Почему именно «Пушкин в Америке»? На этот вопрос отвечает сам художник.
— Если бы Пушкин официально уехал в Европу, то поселился бы во Франции, как Абрам Петрович Ганнибал, а в Америку бы не попал. Поэтому я не оставил ему альтернативы.
Каким образом эта немного странная выставка оказалась в Новосибирске, коротко рассказала во время ее открытия одна из ее организаторов Анна Галеева.
— В прошлом году осенью у Акимова прошли в Новосибирске сразу две выставки. И, надо сказать, Миша сразил новосибирцев прежде всего своим сердцем — рассказами о своих путешествиях, которыми буквально влюбил в себя полгорода. А потом, оказавшись в Москве, я прихватила и эту серию работ с собой. В коробке. Но к выставке мы готовились долго, потому что многие площадки были не готовы ее принять ввиду своеобразной содержательности этих работ. А вот в галерее Jazzium у Александра Симушкина они оказались очень уместными.
Экспозиция состоит из нескольких десятков листов с сопроводительными текстами, сочиненными художником. Например, на финальном листе написано следующее: «В этой книжке все вранье, никто никого никуда не ссылал и не вешал. И рабства не было в Америке. Вот Пушкин был, но дальше Турции не ездил. А умер в Питере, и царь его простил, а народ плакал, а Денис Давыдов от горя помер, а Языков спился».
К выставке прилагается еще и большая пьеса «Пушкин в Америке», которую пока не ставили в театрах. «Прекрасному городу большой привет. И всем, кто пришел, на все это посмотрел и не ужаснулся, — большое спасибо», — так было сказано в видеообращении Михаила Акимова.
Но какое все же реальное отношение имеет Пушкин к Америке? Этот вопрос в свое время задавали и посетители выставки «Путешествие Пушкина» (которая помимо Новосибирска проходила в Москве и Петербурге), и получали в ответ следующие комментарии.
— После опроса нью-йоркских таксистов стало понятно, что белые никогда не слышали о Пушкине. Черные почти все слышали и знают, что он был негр.
— В Америке Пушкин считался бы либо мулатом, либо эктроном (негр на 1/8), иногда просто негром, иногда просто белым. А ведь в далекие времена в этой стране «правило одной капли» имело бы для него самые серьезные последствия, поскольку американское законодательство не признавало подобного дробления. Еще в 1909 году одна тамошняя сочинительница писала: «В нашей стране Пушкин считался бы негром», а еще через 20 лет «черная» нью-йоркская газета «Амстердам Ньюс» сообщила: «В Америке Пушкин должен был бы ездить в грязных негритянских автомобилях, его не пускали бы ни в рестораны, ни в театры, ни в библиотеки».
— В 1920-х годах произведения и биография Пушкина входят в афроамериканский дискурс: журнал «Оппортьюнити», один из основных тогдашних «негритянских» печатных органов, даже учредил ежегодную Пушкинскую премию для черных поэтов.
— До сих пор русский язык в негритянской культуре Америки воспринимается как язык «слуг и рабов». В интерпретации афроамериканских авторов Пушкин черпал вдохновение из русской народной культуры, которая поначалу являлась имплицитно женской, но постепенно он становится отцом русской литературы, первым ее мужчиной и родоначальником.
Об авторе
А рассказать о художнике Михаиле Акимове лучше всех в городе, наверное, сможет Ольга Таирова, работающая в студии декора и дизайна «Белый SLON». А заодно многое объяснят и цитаты.
— Выставка, как можно теперь убедиться, совершенно невинная, я не понимаю, почему галеристы долго ее не хотели брать. Ведь тема емкая, у каждого художника существуют какие-то взаимоотношения с любимыми литературными авторами. У Миши есть теория, что вообще все хорошие люди в мире должны между собой познакомиться и подружиться. А с помощью искусства как раз есть возможность сначала высказываться как художнику, а потом делиться всем этим с публикой. Он над этой теорией неустанно работает, считая, что вообще все люди классные. Ну, все, кроме нехороших людей…
***
«Пушкин — наше все: Пушкин — представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другим миром. Пушкин — пока единственный полный очерк народной личности... полный и целый, но еще не красками, а только контурами набросанный образ нашей народной сущности... Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после и будет правильного и органически-нашего».
(Аполлон Григорьев,
1859 г.)
***
— Он эту серию начал совсем неспроста, хотя общая концепция сложилась постепенно — из разных-разных фрагментов, о которых я подробно вам не расскажу. Но, конечно, все это возникло в первую очередь из большой любви.
У нас есть общий приятель в Москве, которого называют шоколадным королем, — у него там небольшая фабрика, где он, как можно догадаться, выпускает шоколадки. И у этого прекрасного человека как-то раз возникла идея продавать большим фирмам корпоративные подарки: получаешь календарь к Новому году, авторски выполненный Мишей, а вдобавок еще и шоколадный набор, брендово им оформленный. Через какое-то время решили делать что-то не только для корпораций, но и для простых людей.
Вот так Пушкин Акимова пришел к народу. Поначалу это был не «чистый» акимовский Александр Сергеевич, а графика с текстами из книги воспоминаний о Пушкине писателя Вересаева. И оказалось, что все это положило начало целой серии…
***
«Когда я гулял по городу, турки подзывали меня и показывали мне язык. Это мне надоело, и я готов был отвечать им тем же».
(Из историй Пушкина о его путешествии в Турцию, где его все почему-то принимали за врача)
***
Постоянно пробует делать что-то в коммерческих целях, но поскольку человек он совершенно не коммерческий, если даже делает… ну, не коллекцию, а целую серию — все равно потом ее просто раздаривает. И все-таки даже игрушки, которые он изобретал, — это все не просто мерч, это какой-то род вполне серьезных инсталляций, своеобразное авторское высказывание. Интерес к этому всегда есть, но не массовый, конечно.
В какой-то момент времени, как и мы все, Миша невероятно приуныл. Бывает ведь, когда кажется, что ты не можешь ничего хорошего сделать и вообще никому не нужен. И это несмотря на то что в Москве он оформил массу художественных пространств в ресторанах и барах. Но ведь он служил на флоте, он справился.
А вот к живописи у него своеобразная страсть. Он занимается этим не ради живописи, а ради какого-то сообщения человечеству, которое сопровождает материал. То есть все его знания о жизни, а также и опыт остаются на стенах в заказных вещах, а образование историка архитектуры позволяет ему делать что-то самому очень интересное. Например, может нарисовать Пушкина наверху Ниагарского водопада — маленького, как муха. И эти все невиданные им ландшафты оживают на холсте, как его неотъемлемая часть, хотя дальше Финляндии и Камбоджи он никуда не выезжал. Да и «Пушкин в гареме» тоже не просто так написана, наверное. Кстати, и великий русский поэт тоже мечтал путешествовать по миру, но ему не разрешали.
***
«Если брать, так брать — не то, что и совести марать, — ради Бога, не просить у царя позволения мне жить в Опочке или в Риге; черт ли в них? Конечно, благоразумнее бы отправиться за море. Что мне в России делать?»
(Из письма А. С. Пушкина П. А. Плетневу)
***
Когда он служил на флоте, он был коком. И это ему так понравилось, что еще долго потом жил на Севере, строил с друзьями поморское судно и ходил с друзьями по морю. Так что корабельная тематика в его работах не случайна, так же как не случайно наличие различной военной техники: он хорошо знаком не только с мундирами различных армий, но и знает, что такое военная честь. Конечно, он романтик, и грязная часть военной жизни его не очень интересует. А, с другой стороны, он человек очень пунктуальный и прагматичный.
А его пьеса о приключениях Пушкина в Америке, на первый взгляд, иллюстрирует графические листы «Пушкина в Америке», хотя на самом деле все наоборот.
***
«Надо признать, что творчество Пушкина, взятое в целом, не обнаруживает никаких этнических черт; он выражает всеобщие чувства и влагает их в русские темы. Но национальную жизнь он созерцает извне, как и все из его мира, глазами художника, свободного от всякого влияния расы. Если прекрасно быть сыном Рюрика, то еще более прекрасно быть сыном Адама; и если, как это иные думают, является большей заслугой быть понимаемым только в Москве, то, может быть, еще большая заслуга заставлять думать, плакать и улыбаться повсюду, где дышит человек; и Пушкину это удалось».
(Французский критик XIX века М. де Вогюе)
Петр ГАРМОНЕИСТОВ, «Новая Сибирь»
Фото Анны ГАЛЕЕВОЙ
