В конце марта в Сибири впервые за долгое время состоится серия акустических концертов Рады Анчевской («Рада & Терновник»). Сначала концерты пройдут в Кемерово и Барнауле, а в Новосибирске запланировано целых три выступления. В преддверии приезда московской певицы мы задали ей несколько вопросов — о Сибири, о литературной среде и о меняющемся мире.
— Ты ведь не так давно стала выступать с акустической программой?
— На самом деле, разнообразные версии акустической программы были всегда. Иногда это была «электроакустика» (с участием гитариста Владимира Анчевского и множества его гитар и гитарных обработок, большим количеством уносящих вдаль звуков). Когда-то, это была акустика с табла (индийская перкуссия) и скрипкой. А программа «Саламандра» была сыграна (и записана на одноименном альбоме) небольшим акустик-оркестром — табла, виолончель, фагот, кахон, гитара.
— В чем для тебя — по твоим ощущениям — основная разница между электрическими концертами с группой и сольными акустическими выступлениями?
— Сейчас выстроился некий запрос от времени и пространства на новый формат — этот формат ближе к творческому вечеру и одновременно — к совместному путешествию в мифопоэтическое волшебное пространство. Скажем так, сейчас я стала более открыта и могу рассказывать о своих мыслях, своих снах, своем визионерском опыте, всем том, что привело к созданию той или иной песни. Я научилась говорить об этом. И моей энергии сейчас обычно хватает на то, чтобы пригласить голосом и словом своих слушателей в мир волшебства, показать им этот мир, распахнуть двери. Сейчас я ощутила то, что акустический формат — когда я пою песни под гитару, рассказываю о них, легко могу импровизировать голосом — это абсолютно иной формат, иная энергия, нежели когда выступает «Рада & Терновник» полным составом — с ударными, бас-гитарой, психоделической гитарой Анчевского — такой дух Вудстока, яркий и бесшабашный. Но прямо сейчас, наверное, мягкая спокойная энергия моих акустических концертов, возможно, будет более уместна.
— «Рада и Терновник» были гостями «Интернедели-92» в Новосибирске. Наверное, это была одна из первых гастрольных поездок группы? Чем она тебе запомнилась? Сложились ли какие-то особые отношения с Новосибирском?
— Да, я помню этот фестиваль, он был прекрасен! Огромное количество общения с музыкантами из всех стран, очень много совместных «джемов», особенная атмосфера творческой свободы. Потом мы много раз приезжали в Новосибирск, играли в самых разных клубах, и в «Бродячей собаке» и в «888» и в большом рок-клубе, и в маленькой «Трубе». Помню и прекрасную рок-газету «Энск» — долго хранила ее номера. Новосибирск запомнился (в том числе) тем, что в один из приездов мои музыканты очень замерзли и прямо на улице не выдержали и выпили немного коньяка прямо из бутылки. Остановилась милицейская машина и милиционеры очень вежливо сказали, что лучше отвезут их (нет, не в отделение!!!), в какое-то место типа рюмочной неподалеку, где можно согреться и выпить, а то ведь замерзнут на улице! В целом, мне кажется, что в Новосибирске люди склонны очень внимательно слушать музыку, основательно.
— Есть ли у тебя свое видение, образ Сибири — может быть, связанный с определенными людьми или событиями?
— Да. Мне кажется, что Сибирь — земля суровых людей, которые долго присматриваются, не склонны сразу дружить ни с человеком, ни с музыкой. Но если они делают свой выбор, то их выбор осознанный. Если музыка нравится или человек — друг, то это почти незыблемо. Больше ответственности и за слова, и даже за чувства. Еще мне кажется, что Сибирь — очень сказочная земля, но это не сказки нового времени, а древнее мифопоэтическое пространство. В целом, мне близка сибирская публика, ее восприятие. Мне здесь нравится. Немного похоже на нордическое пространство викингов, но, как мне кажется, без викинговской избыточной воинственности.
— С 1980-х годов, как ты знаешь, в Сибири бурно развивалась независимая музыкальная сцена. Оказала ли она на тебя какое-то влияние? Было ли у тебя какое-то с ней взаимодействие — в 1990-е и позже?
— Янка, «Гражданская оборона», «Черный Лукич», «Инструкция по Выживанию» — это то, что мне нравилось и многое до сих пор нравится. Это глыбы! Я до сих пор общаюсь с Кириллом Рыбьяковым из «Кооператив Ништяк», иногда даже совместные концерты играем в Москве. С барабанщиком Александром Андрюшкиным («Гражданская оборона», «Кооператив Ништяк») мы очень дружим, несколько лет назад Андрюшкин сыграл с нами на барабанах в Тюмени — было очень круто!
— Сергей Гурьев уже, кажется, несколько лет работает над книгой про Янку Дягилеву. Насколько для тебя значима Янка? Доводилось ли тебе слышать ее вживую? И в какой степени на эволюцию творчества группы «Рада и Терновник» повлияла личность и вкусы Сергея Гурьева?
— На эволюцию творчества никак не повлияло. НО! Сергей был продюсером моего совместного альбома с Андреем Сучилиным — «АРОКР». Без Сережи этого альбома бы не было! И Сережа спродюсировал альбом «Графика» — этот альбом, если бы не Сергей, был бы не таким крутым. Потому что именно Сергей нашел студию Петра Николаевича Мамонова, договорился обо всем и вообще придумал название альбома. Ну и Сережа научил меня не бояться сцены и вообще не бояться петь где-бы то ни было, с любыми звездами на одной сцене, петь везде и всегда, не боясь ничего.
Янку я слыша два раза — на фестивале, где был Ник Рок-н-Ролл, и Янка пела вместе с «Гражданской Обороной» — там я была впечатлена, но не более того. Масштаб ее личности, ее сила были открыты мне на ее выступлении в какой-то библиотеке, где она пела под гитару, сидя на стуле, и было ощущение, что этот голос и эта энергия спасают нас всех и она поет о всех нас, забытых в чужом краю.
— В 1990-е ты плотно взаимодействовала с литературной средой, — как ты думаешь, с чем это было связано и какие имело последствия?
— Надеюсь, никаких последствий! Я пишу сказки, стихи. Я работала в культовой андеграундной газете «Гуманитарный Фонд» в далекие девяностые. Вела программы на «Эхо Москвы», «Радио Ракурс», брала интервью у Оле Нидала и Саинкхо Намчылак (и много еще у кого) для радио «Говорит Москва». В целом, в девяностые не было такого разделения — литературная среда, музыкальная среда, художественная… Все ходили на выставки, литературные вечера, концерты, принимали участие в перфомансах — всем было интересно ВСЕ. А потом стало скучнее.
— Как ты чувствовала себя в московском и общероссийском музыкальном контексте — на заре существования группы и сегодня?
— Я вне контекста. И тогда была и сейчас. Ничего не изменилось.
— Насколько изменилась аудитория группы за 30 лет ее существования? Как изменился мир вокруг и как это повлияло на песни?
— Мои песни не про этот мир. Они из моих снов и визионерских путешествий. Они из мифопоэтического пространства и Валинора. А уж откуда аудитория — не знаю! Это живые люди, которым хочется прикоснуться к живому источнику музыки, слова и звука. Они разного возраста. Но они — живые. И они хотят ощущать и чувствовать.
***
Концерты Рады Анчевской в Новосибирске состоятся 27 марта в фолк-баре «Хмельник» (Гоголя, 38), 28 марта в уютном пространстве «Чердачок» (Демакова, 27/2) и 29 марта в Студии 312 (Восход, 15, ГПНТБ СО РАН). 18+
Антон МЕТЕЛЬКОВ, специально для «Новой Сибири»
Фото предоставлены Радой Анчевской
Ранее в «Новой Сибири»:
