Сергей Новиков известен не только в должностях начальника Управления президента РФ по общественным проектам и ответственного секретаря Российского организационного комитета «Победа». Он хорошо знаком и театральной публике — в качестве приглашенного оперного режиссера-постановщика.
Его постановки из классического наследия состоялись в зале Чайковского Московской филармонии, московском театре «Геликон-опера» и в Михайловском театре Санкт-Петербурга, сотрудничал он и с театрами Минска, Красноярска, Нижнего Новгорода. Нынешняя опера станет второй режиссерской работой Новикова в Новосибирском театре оперы и балета — теперь Новиков ставит на Большой сцене спектакль «Опричник», выступая не только автором идеи этого проекта и постановщиком, — он же выполнил русский перевод канонического латинского текста.
В период подготовки новосибирской премьеры Сергей Геннадьевич нашел время встретиться и рассказать о своих режиссерских исканиях.
— Вы любите оперу, любите музыку, но в силу специфики своей основной деятельности не можете отдаваться любимому делу целиком. Вас это расстраивает?
— Нет, абсолютно. У меня есть работа, это государственная служба. Она занимает все рабочее время. Но для того, чтобы переключаться, когда у меня есть выходные, праздничные дни или отпуск, я перехожу на территорию оперного театра. Для меня это уникальная возможность. Оперный театр для меня, как машина времени. Бывает, например, когда в московской «Геликон-опере» перед очередным представлением проводится вечерняя оркестровая репетиция «Иоланты», я могу после работы туда дойти пешком и оказываюсь совсем в другой системе координат, с людьми, которые меня воспринимают в другой роли. Полное ощущение, что ты путешествуешь на машине времени. Это неповторимое ощущение.
— Тема опричнины ведь достаточно непроста для оперы?
— Чайковский взял ее не просто так. Он хотел, чтобы его опера была успешной. Поэтому обратил внимание на очень популярный драматический спектакль того времени по пьесе Лажечникова (причем поначалу она была запрещена цензурой), который шел в Малом театре с аншлагами. Чайковский сам был на постановке, он видел эту волну успеха.
Но мы делаем все-таки немного другой спектакль. Если для зрителей прошлых веков понятно, что такое опричнина, то для сегодняшнего зрителя совершенно не понятно. Почему, несмотря на то что опричнина как явление просуществовала только семь лет, это понятие продолжает жить в народной памяти и через 450 лет? Слово «опричник» (или «кромешник») не забыто, у него резко негативная коннотация. По всем историческим источникам, в 1565 году царь искусственно делит страну на своих — тех, которые «опричь», что значит «кроме» всех остальных, и земских, которые теперь для него будто «чужие». Своим разрешается всё, а чужие оказываются в коллективной опале. Вседозволенность быстро развращает новых царевых любимцев, и страна терпит от них разорение.
— У вас подход к опере как у хорошего детектива. Опричнина, как раковая опухоль, метастазы которой привели потом к ее же разрушению.
— Идея-то опричнины была понятной: царь создал вокруг себя гвардию преданных слуг. Специально набирал их из числа худородных дворян, которые не имеют родственных отношений, связей в столице. И они верно служат царю, царь на них рассчитывает. В «Опричнике» показан один из методов сплочения и подчинения опричнины — «повязать кровью». Задача Грозного была создать себе гвардию, но эта гвардия, получив неограниченную власть над земством, всего за несколько лет от свалившейся вседозволенности потеряла все нравственные ориентиры. Им стало можно все.
— Есть в «Опричнике» один неоднозначный герой — красивый с длинными волосами. Эту партию исполняет контратенор.
— Это мы предлагаем, чтобы его исполнил контратенор.
— А если такого голоса в труппе нет?
— Тогда партию Басманова поет контральто. Вопрос не в том, поет контратенор или контральто. Вопрос в том, что Чайковский этого героя наделяет женским голосом, хотя это взрослый мужчина. Это не мальчик Ваня — подросток из «Сусанина», не царевич Федор из «Бориса Годунова». Басманов — не юнец, ему уже минимум двадцать лет, и это один из самых лютых опричников при царе, его ближайший слуга — кравчий. И Чайковский его специально наделяет женским голосом. Значит, он хочет нам на что-то указать, основываясь на исторических свидетельствах о том, что он был очень красив, женоподобен, специально носил длинные волосы. Эйзенштейн нам это подтверждает, Алексей Толстой нам на это указывает в романе «Князь Серебряный», Василий Ключевский того же мнения.
После разгона опричнины Федор Басманов перед своей собственной казнью решает сказать людям последнее слово, но Малюта Скуратов из-за спины помимо палача отсекает ему голову своим мечом, чтобы тот не успел сказать ничего, что могло бы скомпрометировать царя. Поэтому — да, Чайковский в «Опричнике» дает Басманову свою оценку.
— Композитор выбрал именно это историческое время. Этот исторический материал. Не было соблазна перенести действие в наше время, как-то осовременить?
— Само название уже чувствительно для нашего времени, его одного уже хватает для резонанса. А переносить никуда не надо, потому что это все-таки уникальный период в истории нашего государства. Уникальный в том, что царь как глава страны в период опричнины — он, может быть, этого не хотел — допустил немотивированное уничтожение собственного народа из-за вот этого режима беспредельной вседозволенности. В общем, такого периода в истории нашей страны больше не было. И переносить куда-то в другое время не очень справедливо. Опричнина оставила глубокий рубец в народной памяти, именно поэтому это явление больше не повторялось. Журналисты меня много раз спрашивали: «А репрессии?» Я бы не хотел поднимать тему сталинского террора, но репрессии — это государственная политика, которая из борьбы с саботажем и шпионажем превратилась в борьбу с инакомыслием. Если вы не согласны с государственным строем, значит, вы — наши враги, и мы с вами боремся.
В период опричнины никакого инакомыслия не было. Все, кого казнил Иван Грозный, были за Ивана Грозного. «Твердо стоял он за царя. И твердо нес свое крестное целование», — так написано про Морозова в романе Алексея Толстого. И все эти бояре, которых казнили десятками, тоже все были до последнего царевыми слугами. В большинстве своем эти люди не были никакими предателями, а простые селяне, которые жили в поместьях этих опальных бояр, уж точно совершенно были ни в чем не повинными людьми.
— «Опричник» редко ставится в музыкальных театрах. В течение двух десятилетий до вашей постановки 2021 года в Михайловском театре была только концертная версия Мариинского театра в 2015 году. Почему вы решили обратиться именно к этому материалу?
— У нас с маэстро Александром Соловьевым была цель вернуть эту оперу в художественный оборот, поскольку «Опричник» был позабыт незаслуженно. Да, в «Опричнике» мы слышим музыку молодого оперного композитора. Чайковский еще ищет в этом жанре, еще не осознал, как работают все внутренние механизмы оперы, позволяющие держать внимание зрителя. Со сценических репетиций «Опричника» Чайковский убегал в слезах, считая, что в третьем и четвертом актах действие останавливается… Однако всю жизнь он намеревался вернуться к этой партитуре, чтобы убрать повторы и длинноты ради сквозного развития действия.
Наша с маэстро Соловьевым музыкальная редакция как раз это учитывает. Мне посчастливилось увидеть копию корректированной Петром Ильичом партитуры, в которую он в самом конце внезапно оборвавшейся жизни вносил изменения и в текст, и в свое либретто. Это очень красивая, мощная симфоническая партитура. Это все-таки Чайковский, наш самый исполняемый композитор, у которого не так много опер, чтобы мы ими разбрасывались.
Чайковский не раз и не два так поступал со своими произведениями: переделывал, чтобы они стали более доступными для зрителя. Он очень заботился о том, чтобы его произведения нравились. Допустим, пример со следующей его оперой — «Кузнецом Вакулой», которая была принята восторженно композиторским жюри Русского музыкального общества, но достаточно прохладно публикой. Чайковский переписывает партитуру, добавляет некоторые номера. Теперь опера называется «Черевички».
А чтобы быть уверенным, что это произведение в уже переделанном варианте будет показано и сыграно так, как он хочет, он переступает через свои личные страхи и сам впервые становится за дирижерский пульт. Это при том, что он был очень стеснительным человеком и вовсе не любил всеобщего внимания. Так началась его дирижерская карьера. Он понял, что это призвание у него тоже есть, и зритель благосклонно воспринимает его как маэстро собственных сочинений. Но первоначальным мотивом было именно желание донести произведения до зрителя, до слушателя. Он на это делал огромную ставку.
— Думаю, что к этому его подтолкнул полный провал первого исполнения его Первой симфонии, в котором он винил дирижера.
— Возможно. Кстати, он запрещал издавать партитуру «Опричника», пока он ее не переделает. Но вопреки его воле опера получала все новые и новые сценические воплощения. Да, мы там слышим предвестников «Онегина», «Мазепы», «Иоланты», находим явные переклички. Но это не прямые цитаты, в отличие от более ранних его опер, им уничтоженных. К примеру, в «Опричнике» есть сцена сватовства боярина Митькова, она прямо взята из уничтоженной композитором оперы «Воевода». И поскольку «Воевода» — опера комическая, а «Опричник» — трагедия, то эта сцена из всей партитуры выбивается. Но «Опричник» — самостоятельное произведение, и нигде композитор больше не использовал эту музыку. Это полноценная партитура. Если мы ее не будем пропагандировать, ее никто не будет пропагандировать. Есть забытые авторы, но это же великий Чайковский. Знак качества стоит на всем, к чему Петр Ильич прикасался.
— При подготовке к постановке вам понадобилось основательно углубиться в историю.
— С Петром Ильичом это не так сложно сделать. Почему? Потому что Чайковский во многом отходит от литературной первоосновы, но никогда не делает этого просто так даже в мелочах. Чайковский сам сочиняет либретто «Опричника». И когда оно расходится с первоисточником Ивана Лажечникова, надо задать себе вопрос: «Почему?» Пришедшие ответы дадут богатую пищу для творческих размышлений. Ты начинаешь за эту ниточку тянуть, и открывается целый космос. Для Чайковского истории его героев всегда существуют в историческом контексте.
Например, в «Иоланте» вообще все персонажи исторические, за исключением герцога Роберта. Ранее он сам написал либретто к своей «Орлеанской деве», которая повествует о событиях того же периода. То есть Чайковский был глубоко погружен в хитросплетения политики средневековой Европы.
— Обычно музыкальные театры ставят оперы более известные широкому кругу слушателей, чем «Опричник». Вы же берете оперу, с которой Чайковский начинал как оперный композитор, понимая, что это достаточно сложно.
— Что касается того, что театры предпочитают ставить оперы хорошо всем известные, востребованные. С этим я не совсем согласен. Например, в Мариинском театре практически за месяц выходят «Пуритане» и «Гугеноты» — две разные оперы. Одна — Доницетти, другая — Мейербера. Про неблизкие нам религиозные течения, исторические хитросплетения. И в интригах что одного, что другого произведения надо разбираться, будучи исторически подкованным. Вот Валерий Абисалович решил, что эти две малоизвестные оперы нужно поставить. При том, что это большие оперы и по своему хронометражу, и по своему оформлению. Согласитесь, это не подтверждает ваш тезис. Хотя, конечно, Гергиев большой мастер, и его музыканты и артисты позволяют ему оживлять на сцене совсем уже редко исполняемые оперные шедевры.
Вернемся к «Опричнику». Есть очень любопытная статистика: постановку зритель Михайловского театра принял настолько благосклонно, что количество его показов уже превысило количество показов «Опричника» в его первых постановочных решениях. То есть мы своей цели достигли: оперу уже знают в Питере и Красноярске, она нравится зрителям. А теперь будет идти еще и в Новосибирске.
Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»
Фото Алексея ЦИЛЕРА
Ранее в «Новой Сибири»:
Вадим Волков: Мой контратенор в такой же степени сильный, как и хрупкий
