Новосибирский музыкальный театр первым осваивает жанр вестерн-мюзикла на примере спектакля, созданного композитором Максимом Дунаевским, драматургом Константином Рубинским и режиссером Филиппом Разенковым.
Новосибирский музыкальный театр завершил сезон премьерой «Отпетых мошенников», раскрутив под занавес головокружительный калейдоскоп шарлатанов, бестий и афер, что редко в такой предельной концентрации встречаются на сцене, но в изобилии присутствуют в жизни повседневной — «одной из величайших книг в мире», как утверждает признанный мастер короткого рассказа и неожиданных развязок О’Генри. Именно знаменитые short story американского новеллиста и легли в основу мюзикла в жанре вестерн, созданного композитором Максимом Дунаевским, драматургом Константином Рубинским и режиссером Филиппом Разенковым — special for muzkom.
Первые показы «Отпетых мошенников» прошли в начале июня и резонно претендуют на статус мировой премьеры. Спектакль, хоть и упирается музыкальной основой в советскую трехсерийную ленту «Трест, который лопнул», в сочетании с новым литературным сценарием и оригинальной режиссерской интерпретацией предстает на суд зрителя впервые. Идея модернизировать кинофильм для нужд музыкального театра и сменить под инновационным продуктом вывеску, то есть название, принадлежит директору экс-музкомедии Леониду Кипнису. Кто ввел в оборот жанр вестерн-мюзикла — история умалчивает, однако ни открытий чудных, ни особых преференций сочетание двух жанров, исторически равно отвечающих за уникальный вклад Америки в мировую культуру, в одном спектакле не дает. Разве что добавляет привлекательности, представляя собой ловкий маркетинговый ход, первый в череде многих туз в кармане постановщиков, ненавязчивый alert, заставляющий публику дрожать в предвкушении встречи с бесконечными прериями, плохими парнями, задымленными барами и черным ковбойским юмором.
Ковбоев в «Отпетых мошенниках» действительно пруд пруди — путных, распутных и беспутных — картина маслом. Не тех американских мачо, что с одним и тем же суровым выражением на лице укрощают мустангов по утрам и вершат правосудие ближе к вечеру, а обаятельных и пластичных парней с журнальных обложек в кантри-стиле: загадочный стетсон, обтягивающая мускулы безрукавка, брутальные джинсы и кожаные сапоги с чуть вздернутым носом. Эти красавчики составят компанию пестрой толпе пьяниц, жуликов и пройдох, с одинаковой жадностью поглощающих галлоны виски и пожирающих глазами сексапильных барышень, искусят вальяжной проходкой со сбросом бедра невинно-синее небо (хореограф Татьяна Безменова) и эффектно растворятся в закате (художник по свету Ирина Вторникова, художник-постановщик Елена Вершинина).
В депрессивный американский городок главные герои — фартовые по жизни и не очень мошенники и плуты — прибудут на «утлой лодочке», явленной не буквально, но густым басом пароходной сирены. Причалят, распевая неустаревающий гимн великих комбинаторов, эффективных менеджеров и прочих джентльменов удачи — «Три кита». Но приютивший их островок суши, который мог бы стать раем на земле, где «время вешает каждый день свою косу на сук апельсинового дерева, чтобы спокойно вздремнуть и выкурить папиросу», обернется страной дураков, несказочным Эльдорадо, краем баснословных возможностей для мошенников всех мастей. На выжженном солнцем пяточке единственно актуальным modus operandi окажется «вор у вора дубинку украл», чем авантюристы, жулики и обманщики будут пользоваться, не задумываясь о последствиях. Виртуозно манипулируя людьми и обстоятельствами, развеют по ветру зло и пороки из окружающей жизни. Впрочем, сделают это блистательно — с артистизмом и драматическим накалом, с иронией и особым «даром обольщения», вызывая искренность, сочувствие и сострадание.
О’Генри занимает в американской литературе исключительное место мастера жанра «короткого рассказа», остро чувствуя чаяния и достоинства малой формы. Режиссер Филипп Разенков и драматург Константин Рубинский, взяв за основу шесть новелл писателя и соединив их по излюбленному классиком принципу цепочки, создали масштабное сценическое полотно скорее романного мышления. «В Техасе разговоры редко бывают связными. Между двумя фразами можно проехать милю, пообедать, совершить убийство, и все это без ущерба для развиваемого тезиса», — утверждал новеллист. В спектакле же Новосибирского музыкального театра герои нашпиговывают друг друга словами чаще, чем свинцом, от чего каждая из short story, насыщенная к тому же музыкальными номерами, разрастается в отдельный густонаселенный спектакль — более или менее удачный и в совокупности слегка испытывающий зрительское терпение.
Однако корить преданных поклонников О’Генри за многословную и многослойную рефлексию опрометчиво, ибо в этом энергетически целостном фанфике поймано главное — стихия игры, возведенная в куб американским прозаиком. В «Отпетых мошенниках» эта природная особенность рассказов О’Генри представлена настолько ярко и откровенно, что даже не удивляешься тому, что в середине спектакля возникает тема цирка, где условность нарочито подчеркнута и обнажена, где трюк становится законным приемом. Эру тотального мошенничества и обмана постановщики выводят на новый уровень искусства грез — уровень перерождения и самопародии, бесконечно обыгрывая стереотипы и варьируя исходы. Пройдя сквозь огонь разочарований и трубы легкой наживы, истязаемые жаждой и дождем обитатели вывернутого наизнанку Ноевого ковчега вдруг оказываются перед типичным О’Генриевским выбором: что предпочесть — привычную жизнь, которая петлей вертится вокруг лицемерия, разочарования и обмана, или шагнуть на путь исправления, в новую жизнь без страха и упрека? Забыть прошлое или стереть точно ластиком будущее? Полюбить человека или покориться стихии? Как карта ляжет.
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
Фото Дарьи ЖБАНОВОЙ с пресс-показа мюзикла
