Под занавес года орган Большого зала Новосибирской консерватории традиционно занят в рождественских праздничных концертах, вернее сказать, что сам он словно аккумулирует, рождает эту атмосферу Рождества, собирая, объединяя вокруг себя друзей, коллег, соратников, единомышленников. Этот год не является исключением, тем более, что отмечает 340-летие со дня рождения великого композитора, так много времени и внимания уделявшего этому инструменту — И.С. Баха. Впрочем, в органных концертах 25 и 26 декабря «Орган в сиянии Рождества» будет звучать не только Бах, но музыка пяти столетий: с XVII по XXI в исполнении ведущих органистов города, педагогов и студентов консерватории. Один из них — Александр Бардин: третьекурсник консерватории и солист филармонии, представитель музыкальной династии, лауреат едва ли не десятка исполнительских конкурсов, в том числе и совсем недавно, в конце ноября проходившего в Москве — VI Международного конкурса органистов имени В.Ф. Одоевского. Молодой музыкант, к слову, успешно участвовал два года назад в Пятом конкурсе, также войдя в тройку призеров. Теперь у него серебро и бронза конкурса имени Одоевского.
Имя человека, увековеченное в названии этого конкурса, по идее должно быть известно, наверное, каждому, ведь сказка «Городок в табакерке» входит в программу начальной школы, его именем названы улицы многих городов. Князь Владимир Федорович Одоевский (1804—1869) был человеком чрезвычайно разносторонних взглядов: отнюдь не только писатель, но и философ, изобретатель, химик, астроном, математик, за что его в шутку называли «алхимико-музыко-философско-фантастическое сиятельство». Особой его страстью и предметом изучения была музыка. По заказу князя петербургским мастером был изготовлен кабинетный орган «Себастьянон» (названый в честь И. С. Баха), на котором играл и импровизировал сам Одоевский, а также его гости, в том числе М. И. Глинка. В его коллекции инструментов был также единственный в своем роде энгармонический клавицин, хранящийся сейчас в Музее музыкальной культуры им. Глинки в Москве, он использовался в домашних экспериментах Одоевского, который также написал для него несколько композиций.
Автор первых в России оригинальных сочинений для органа, «сиятельство» Одоевский много чего сделал для пробуждения интереса у русской общественности к органу и неповторимой гениальной личности И. С. Баха. Наделенный уникальными тембровыми возможностями и мощью целого симфонического оркестра, орган с тех пор покорил многих русских музыкантов и композиторов, а два столетия спустя в столице появился конкурс, получивший название в честь этого необыкновенного человека, кроме всего остального — основоположника отечественного музыкознания и музыкальной лексикографии. И надо признать, что он очень непрост для желающих испытать себя, участвуя в нем. Жесточайшая конкуренция и сложность программы из произведений различных стилей и эпох — это, пожалуй, как на любом конкурсе. Но есть здесь сверхзадача, трудновыполнимое условие: практически за неделю конкурсанты должны освоить пять! абсолютно различных инструментов и блестяще выступить на каждом. Выступления проходят в форме открытых прослушиваний. Первые три тура — в Прокофьевском (органном) зале Российского национального музея музыки, затем в Концертном зале Детской школы искусств и в Органном зале Российской академии музыки имени Гнесиных, где находится старейший в России орган, сохранивший свой первоначальный облик. Для участия в заключительном сложносоставном туре допускаются три соискателя, отобранные конкурсным жюри, в составе которого выдающиеся специалисты в сфере музыкального искусства. Сначала они выступают в Римско-католическом Кафедральном соборе Непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии на 74-регистровом органе фирмы Th. Kuhn, а затем, на следующий день исполняют произвольные программы на историческом органе W. Sauer в Евангелическо-лютеранском Кафедральном соборе святых Петра и Павла. Сольные номера там же представляют и члены жюри — концертирующие органисты. Завершающий аккорд конкурса преподносит таким образом слушателям роскошный исполнительский букет, удачно сочетающий знакомое и незнакомое, известные и новые ароматы. В этот раз Александр Мозелер (Германия) и Ольга Малкина (Нидерланды) спустились со своего пьедестала на поле игры конкурсантов. Или подняли их на свой Олимп? Они же высказывались на церемонии награждения победителей.
— Большая радость видеть столько талантливых русских органистов, слушать эти индивидуальности. Желаю всем финалистам всегда иметь хорошие руки и умную голову, и чтоб каждый музыкант играл на органе с распахнутой душой, это самое важное, — напутствовал победителей Александр Мозелер. — И конечно, Бах — это вершина, высшее, все мечтают покорить ее.
Ольга Малкина, поздравляя лауреатов, с болью говорила, что в ее стране, насчитывающей не более 18 тысяч жителей и не менее 8 тысяч органов, некому играть на них, это мало кому интересно. В то время как Россия и, в частности, этот конкурс свидетельствуют о неподдельном интересе к органу и бурном развитии этого искусства.
Ее слова поддерживает главный органист Папской базилики в Мадриде Даниэль Сальвадор, лауреат Первого конкурса и член жюри остальных, кроме Второго.
— Восемь лет я в жюри, знаю много конкурсов, в этом году уровень его для меня лично был самый высокий, невероятно высокий. Конкурс дает огромный опыт, базу, которую потом можно использовать всю жизнь. Обширный репертуар с огромными возможностями. Интересно, что Ольга сказала по поводу Нидерландов. В моей Испании все ученики, когда заканчивают консерваторию, все хотят в Нидерланды: многовековые традиции, 8 тысяч органов... И Россия, как ковчег — все лучшее сохраняет. К сожалению, в Европе уровень падает, а здесь как раз исполнительский уровень органный выше и выше. Вроде Россия не органная страна по традиции, только в ХIХ веке начинает органное искусство развиваться, но все же через это время — 200 лет — вы в авангарде органного искусства. А это начинается с преподавателей, педагогов, с больших трудов, поэтому очень благодарен за ваш труд, ваш вклад в это искусство.
Эти слова обращены ко всем лауреатам конкурса. А узнать нечто более конкретное по поводу нашего земляка — студента Александра Бардина попробуем у председателя жюри и организатора конкурса — известного органиста и педагога. Это заслуженный артист России, профессор Российской академии музыки имени Гнесиных Александр Фисейский.
— Александр Бардин не первый раз участвует в вашем конкурсе. Яркий, сложившийся музыкант, каково ваше мнение о нем?
— У Александра огромный потенциал. Он уже играет прекрасно и будет играть еще лучше, я уверен, потому что он преданный музыке человек, посвятивший себя органу. Я слежу за его ростом, его развитием уже много лет, помню его еще в подростковом возрасте, в Красноярске, встречались, когда я там бывал. Кстати, когда я выступаю в Новосибирске с концертами, он всегда ассистирует. Так что нас с ним многое связывает, и с его семьей, с его родителями тоже. Не сомневаюсь, что со временем он станет очень крупным, известным исполнителем органистом, наверное, станет и хорошим педагогом, мне кажется. У него есть в характере такие качества, которые позволят ему успешно работать с учениками. Общение не с позиции какого-то маститого ментора, который смотрит на окружающих свысока, с высот достигнутого исполнительского уровня, но он смотрит как товарищ, коллега, доброжелатель. Думаю, эти качества ему пригодятся, когда он займется педагогической деятельностью. Но пока он, понятно, предпочитает выступать, у него это хорошо получается. Знаю, что в Новосибирске он уже работает в филармонии в качестве солиста, это сам по себе факт, который говорит о многом. Студент третьего курса одновременно солист филармонии, не часто бывает такая комбинация в одном лице. Самые добрые теплые пожелания ему и всем сибирякам, которые ходят на его концерты.
— На фоне московской органной школы, которая в основном представлена на конкурсе, как выглядит новосибирская, есть у нее свои отличия, свое лицо?
— Безусловно. Новосибирский органный класс заслуживает отдельного разговора. Его возглавляет Наталья Викторовна Багинская, которая создала уже целую школу. У нее плеяда замечательных учеников, выступающих, концертирующих, известных, и они имеют свое ярко выраженное лицо исполнительское, которое, естественно, имеет много общих черт с лицом их педагога. Наталья Викторовна сама блестящий исполнитель, и те самые качества педагога, о которых я говорил в связи с Александром, в полной мере присущи ей. Наталья Викторовна очень славный человек, замечательный музыкант и прекрасный педагог с большими уже педагогическими достижениями. Что касается отличий коренных новосибирской школы от московской — я их особо не вижу. Все-таки наша исполнительская традиция целостная — русская, и, скажем, те качества, которые мы прививаем нашим ученикам органистам, когда-то наши педагоги прививали нам, когда мы еще были не органистами, а пианистами.
Я, например, вышел из недр нейгаузовской школы, потому что моим педагогом по фортепиано была Вера Васильевна Горностаева, но я соприкоснулся и с другими направлениями русского пианизма: мой педагог в училище по фортепиано был учеником Файнберга, первая учительница моя в музыкальной школе была ученицей Софроницкого. Это русская исполнительская традиция, когда мы во главу угла ставим автора, а не исполнителя. Мы играем, как писал Нейгауз в свое книге: «Я играю Баха с акцентом на имени Баха». А не «Я играю Баха с акцентом на себя». Эта традиция, в которой мы воспитывались, конечно, естественным образом передается и нашим ученикам, которые уже развивают ее в органной области. И в Новосибирске, безусловно, все это тоже присутствует, я знаю о том огромном внимании, которое Наталья Викторовна уделяет творчеству композиторов, писавших для органа, их жизни, окружению, культурному фону эпохи, в которой они жили и творили. Все эти качества, которые есть в Москве и Санкт— Петербурге, Новосибирске и Нижнем Новгороде, и в других городах, где преподают в основном воспитанники Московской консерватории, ученики Леонида Исааковича Ройзмана или его внучатые ученики, как Наталья Викторовна.
Что касается западной школы органной, она находится в состоянии декаданса, об этом говорила сегодня Малкина. Сами органы в запустении находятся, и интерес к органу падает, и меньше молодых людей стремятся к тому, чтобы научиться играть на этом инструменте. Поэтому здесь у нас орган переживает бурный рост, расцвет, а в западных странах он деградирует. Это, конечно, всем нам обидно, жалко, потому что это огромная традиция, обилие потрясающих инструментов, которые установлены в культовых учреждениях, в концертных залах, и в общем на них некому играть, и часто даже эти инструменты готовы отдать просто в хорошие руки совершенно бесплатно, чтобы они не были утрачены. Так мы, например, получили фактически в дар этот орган, находящийся в Российской академии музыки им. Гнесиных, работы английского мастера Генри Джоунса, старейший орган в России — 1871 года, который был сюда перевезен, здесь верой и правдой служит, и мы наслаждаемся его потрясающим звучанием.
— Особенность вашего конкурса в исполнении русской органной музыке, не часто звучащей в концертах. Александр исполнял ее в Новосибирске — пьесы Одоевского, Хомилиуса. Что можно сказать об этом?
— Русская музыка не часто звучит, но она отличается большим своеобразием. Это музыка, которая была написана под влиянием главным образом немецкой органной традиции. Большинство русских композиторов, писавших для органа, жили в Санкт— Петербурге и Москве, и в этих наших двух столицах установлено много инструментов прославленных немецких органостроителей, таких как Э.Р. Валькер, Ладегаст, Штайнмайер. Звучание этих инструментов вдохновляло на создание органных опусов. Это целая серия композиций, написанных в первой трети ХХ столетия видными русскими композиторами, включая Танеева, Глазунова, Ляпунова, это действительно, золотой фонд нашей органной литературы. И в Европе эти сочинения вызывают все больший и больший интерес. Я, например, издал трехтомник русской органной музыки в крупнейшем музыкальном издательстве Verheyen/Верхайтер, собственно, по этим нотам наши конкурсанты сейчас играют произведения Глазунова, Одоевского и других русских авторов.
Что ж, рождественские и новогодние концерты, традиционно любимые публикой — отличное время, чтобы послушать орган, прикоснуться к великому органному искусству и его замечательным ярким исполнителям.
Марина ЛОГИНОВА, специально для «Новой Сибири»
Ранее в «Новой Сибири»:
Рождественские концерты в консерватории под властью «короля инструментов»
Глеб Никулин: Сказать, что Баха играть комфортно, — никогда в жизни!
В Новосибирской консерватории прошел тестовый органный концерт «Орган. Возрождение»
Новосибирская консерватория открывает новый сезон концертом органной музыки
