Премьера возобновленного спектакля «Три сестры» прошла на сцене МХАТа Горького 23 ноября 2023 года, а в апреле этого года премьерные показы пройдут в Новосибирске на большой сцене НОВАТа.
Классическая постановка пьесы Чехова, осуществленная Немировичем-Данченко в 1940 году, восстановлена на мхатовской сцене благодаря режиссеру Сергею Десницкому. Артист и режиссер знает спектакль «изнутри»: начиная с 1968 года он сыграл в этой постановке почти все главные мужские роли — от Тузенбаха до Чебутыкина, а в 1984 году в качестве режиссера принял участие в съемках исторической мхатовской постановки «Трех сестер» для телевидения.
Сергей Десницкий: «Чехов – писатель, который писал жизнь. И он вечен и современен всегда, в любую эпоху, в любые времена. По любому поводу вы можете найти у Чехова ответы на многие вопросы, которые волнуют нас в нашей современной жизни. А спектакль Немировича-Данченко – это великий спектакль. Я не знаю более удачной постановки этой пьесы. Хотя видел я девять разных редакций у разных режиссеров, не только в России, но и в мире. Я видел спектакль Петера Штайна, спектакль Милоша Пьетора, но выше, чем у Немировича-Данченко, ни у кого почему-то не получилось. И поэтому, думаю, это замечательная основа для того, чтобы опять поговорить о вечном благодаря замечательной пьесе Антона Павловича Чехова».
Восстанавливая легендарный мхатовский спектакль, постановщики стремились сохранить его дух и атмосферу, но при этом вступить в живой диалог с современным зрителем, переосмыслив вместе с ним вечно актуальные вопросы и глубинные смыслы чеховской драмы.
Для новой редакции исторического спектакля костюмы были воссозданы по оригинальным эскизам, а художник Вячеслав Окунев идеально вписал классическую сценографию в масштаб сцены.
В главных ролях зрители увидели как известных артистов, так открыли для себя имена восходящих звезд московской труппы. Герои этого материала – три актрисы, которые играют в спектакле три ключевые роли, трех сестер: Ирину, Машу и Ольгу. От младшей к старшей.
Сестра Ирина. Тина Стойилкович
— Валентина, вы рванулись из любви к русскому театру из Белграда в Москву — поступать в Щуку без знания языка. Сколько было человек на место?
— Около пяти тысяч или что-то около того. Там большой конкурс.
— А потом вас осталось двадцать человек?
— Тридцать человек. Было сложно, но и забавно, особенно потому, что я тогда вообще очень плохо говорила на русском.
— Сколько вам было тогда лет?
— Девятнадцать.
— Поступая, вы спели песню крокодила Гены и песенку на английском языке. Какую?
— Да, был крокодил Гена. А песенку и не вспомню сейчас. У исполнительницы был низкий голос, как у меня, поэтому и выучила. Хотя в Щукинском училище меня постоянно заставляли петь фальцетом, оказалось, что мне легко доставать такие ноты, хотя голос у меня низкий (демонстрирует голос). Вот такая особенность.
— Ваши родители, наверное, были в шоке?
— Да, папа даже какое-то время со мной не разговаривал. Они вообще не поняли, как это могло произойти так быстро, не успели осознать, что я поступила, а я уже в Москве. Им очень сложно, да и мне непросто. Я всегда стараюсь приезжать в Сербию как можно чаще, даже когда я училась. Если выпадала возможность, хотя бы на три-четыре дня я уезжала. Сейчас, конечно, тяжелее стало. Сербия поддерживает связь с Россией, прямые рейсы есть, но билеты безумно дорогие, а ехать через Стамбул или Таллинн не так просто…
— Вы же связаны с двумя российскими театрами, которые прекрасно освоили европейскую театральную школу.
— Да, и даже не двумя! Мне кажется, одна из прелестей русского театра в том, что есть разные театры — на разного актера, на разного зрителя. Люди даже не понимают порой, насколько это ценно! А что касается школы, я очень люблю именно русскую театральную школу, особенно актерскую, обожаю Щукинское училище! Это большая настоящая семья! Я училась с ребятами из Кабардино-Балкарии, были ребята из Перми, из Уфы. Меня всегда поражали масштабы России, то, как она может соединить все, даже то, что, казалось бы, несоединимо. Эта возможность сочетать несочетаемое меня сразу зацепила. Когда я приехала в Москву, было так много людей, они все разные. И вот они в одном пространстве. И мы на курсе собрались такие разные. И живем, и любим, и бережем друг друга! Удивительно!
— Вы окончили Щукинское училище и попали в Театр Вахтангова.
— Я в 2021 году окончила Щукинское училище с красным дипломом у Нины Дворжецкой. В Театре Вахтангова я играю с третьего курса. Это мой театральный дебют в России. Роль Венди в волшебном спектакле «Питер Пэн» режиссера Александра Коручекова.
— Вы играли в Театре Вахтангова, но не остались в нем. Почему?
— Вы знаете, когда я приехала только поступать, у меня была такая мечта – театр. Я думала и мечтала о нем, но за последние два года обучения я поняла, что как бы он ни был прекрасен, театр в классическом понимании не про меня. Меня очень пугали ощущения от труппы. Я видела, как артисты застревают в театре и не могут никак развиваться и разнообразить свою жизнь. И причины на это разные, иногда из-за понятий типажа в театре тебе дают одни и те же роли, иногда тебе дают даже не роль, а массовку, потому что ты должен доказать всем что-то, а иногда не отпускают на съемки из-за репертуара или по другим причинам. И все это в порядке вещей, поэтому, может, и говорят «служить театру». Но у меня было ощущение, что люди из труппы живут только театром, и я знаю, что как бы я ни любила театр, я бы так не смогла. Я не умею и не хочу зацикливаться на одном. Поэтому я отказалась от всех предложений быть в труппе. В конце четвертого курса меня утвердили в два проекта, это были две главные роли в сериале «Оффлайн» и полнометражном фильме «Миттельмарш». У меня было несколько предложений в Театре Ермоловой, я там играла в одном спектакле, второй мы готовили, но не выпустили. Зато выпустили в Театре на Малой Бронной «Комедию двенадцатой ночи». И я как-то думала, что ну вот у меня стало получаться так, как я хочу. Но началась спецоперация, и от меня начали многие отказываться. Хотя я из Сербии, которая не рушит мосты с Россией, но я иностранка, и все начали этого бояться. В какой-то момент я почувствовала, что все отказались от меня. И я решила вернуться в Сербию. Потому что мне показалось, что уже нет смысла продолжать, если я никому не нужна.
— А как получилось так, что вдруг все перевернулось?
— Я уже купила билет в Сербию. Думала: «Ну и уеду насовсем». Я смотрела фильм на ММКФ, и тут друг звонит: ему нужна помощь, он пришел показываться в МХАТ. Галине Полищук нужен был мальчик на роль в «Женщинах Есенина», а я пришла помочь. И вот Галина меня заметила, попросила, чтобы я оставила свой номер. Мы с ней связались. Я ей все объяснила. Она мне говорит: «Подожди, идем». И ведет меня напрямую к Владимиру Абрамовичу Кехману. Он меня спросил, почему я не в других театрах, я рассказала все то, что рассказала вам. И вот Владимир Абрамович тогда сказал, что он уважает мою позицию, что я его заинтересовала и что он будет стараться мне всячески помогать. Он очень внимательный и трепетный к моим вопросам. И он не просто директор театра, для меня он как товарищ. У нас есть союз. Мне кажется, это очень важно. Потому что очень часто в театре нет договоренностей, диалога, сотрудничества. Есть – «я царь, а ты раб». И это мне совсем не близко. Мне кажется, что диалог очень важен в любых отношениях. Важно, чтобы был компромисс, иначе ничего не построить.
— И вам предложили «Три сестры». Как вам эта постановка?
— Да, мне предложили «Три сестры». Мы очень много трудились над постановкой. Много было сложностей. Тем не менее, все случилось. Сергей Глебович (Десницкий, режиссер восстановленного спектакля) – невероятный человек. Это человек, с которым можно познавать, познавать и познавать. Уникальный человек, его слова – пища для актеров. Это крайне редко и потрясающе! Я безумно радуюсь, что получила такую роль и такую работу! Я помню, как я вышла из театра после разговора с Кехманом и Полищук. Говорю: «Не знаю. Как же согласиться? Я благодарна, что мне такое предлагают, но я же изменяю себе. Я же решила без репертуарного театра. Как же так?» Потом вдруг звонок от режиссера Олега Долина, он говорит: «Тина, ты представляешь, мы будем делать спектакль “Двенадцатая ночь” в Театре на Малой Бронной». На следующий же день мне звонят: «Тина, утвердили в проект». Был какой-то прыжок! Опять кругом все ко мне расположилось, и я подумала, что это знак и надо пробовать! Владимир Абрамович и Галина Александровна меня приняли, поддержали, и все наладилось. Я за это их уважаю и благодарю.
— Скажите, как «Три сестры» прошли?
— Мне очень сложно оценивать работы, в которых я участвую. Но я вижу, что зритель с нами, это очень важно.
— Не устарел спектакль?
— Мне кажется, нет. Спектакль же без режиссера умирает, особенно если он сделан сто лет назад. Как-то Сергей Глебович наполнил его невероятными новыми смыслами. Все стало конкретно. Десницкий очень хорошо нас напитал. Он действительно очень много нам дал. Каждая мизансцена, каждый поворот – все должно быть оправданно. Ничего не должно быть просто так.
— А ваш темперамент не мешал?
— Были сложности, но мы с Сергеем Глебовичем их преодолели. Он и его прекрасная жена Елена Юрьевна заставляли быть собранной на сцене. Да, у меня природа активная. Кому-то, наверное, мешает, мне – нет. Каждому свое! Когда я была еще девчонкой, я заставляла свою сестру играть со мной в театр. Я строила декорации из домашней мебели, использовала наряды мамы. Я буквально изводила сестренку, выплескивая на нее свою энергию. Родители посмотрели на все это и отдали меня в актерскую школу.
— Роль Ирины в «Трех сестрах» – ваша роль?
— Это очень интересный вопрос, он очень сложный. Потому что у меня недостаточно опыта. Я еще не до конца прощупала свой аппарат, как он работает, но я думаю, что я такая актриса, которая все может сделать своим. Объясню! Кино и театр – совершенно разные вещи. Но нас так учили, что ты должен пропустить каждого персонажа через себя. Близок он тебе или не близок. Ты должен выстроить к нему какое-то свое отношение. Я не могу сказать, что я – она, что у нас много схожестей. Но я могу ее понять, я могу ее почувствовать, я ей сочувствую, я ее уважаю. Я с трепетом, с какой-то наивностью на нее смотрю, потому что понимаю, чем все кончится.
Сестра Маша. Наталия Медведева
— Наталия, наша публика познакомилась с вами благодаря спектаклю Галины Полищук «Женщины Есенина». Сегодня это, наверное, не только самый востребованный спектакль в репертуаре театра, но и самый нашумевший в российском театральном сообществе. Как бы вы оценили постановку «Женщины Есенина»?
— Это безумно интересно, поскольку сейчас изменился сам жизненный ритм, люди быстрее воспринимают информацию, не терпят каких-то длинных пауз. Все должно быть быстро, стремительно, очень технично. И в то же время через эту динамику мы должны до каждого зрителя донести главную мысль режиссера. Чтобы они восприняли то, что мы хотим им сказать. Интересно работать с Галиной Полищук, с ее приходом жизнь в театре очень изменилась. Вся труппа интенсивно работает. Репетиции, выпуски новых спектаклей, гастроли. Одним словом, очень насыщенный график.
— Когда вы узнали, что будете играть в «Трех сестрах», какие у вас были чувства?
— Честно скажу, для меня это было счастьем. Хотя я в своей биографии уже играла Машу. Но начались репетиции, и все стало совершенно по-другому, с новым дыханием, с новыми задачами. И, повторюсь, — это счастье, потому что ты работаешь с режиссером С.Г. Десницким, истинным мхатовцем. С этим спектаклем его многое связывало, он переиграл почти все мужские роли. Но все еще продолжает искать нюансы, хочет понять, что же что же имел в виду Чехов.
— Новое прочтение «Трех сестер» делает спектакль живым. Очень хорошо все отзываются о сценографии Окунева.
— Это правда, она потрясающая. Такой воздух появился на сцене. Особенная атмосфера!
— Как вы считаете, выражаясь молодежным сленгом, «зайдет» ли этот спектакль молодому поколению? Это все-таки классика.
— Я уверена, что этот спектакль не оставит равнодушным никого, потому что «Три сестры» – пьеса вечная и очень современная. Во-первых, это красиво; во-вторых, это живое слово, красивое, правильное слово. Люди настолько сейчас истосковались по красоте и простоте, не по какой-то непонятной выворотной концепции, а именно по красоте, по тому самому чеховскому «кружеву».
— А как вы считаете, как будет смотреться спектакль на сцене НОВАТа?
— Этот спектакль создан для большой сцены. Масштабный, красивый и очень реалистичный! Уверена, что зрители будут в полном восторге.
— Как воспринимали спектакль зрители на премьере?
— У Чехова очень острый юмор. Было приятно слышать отклики в зале. Зритель действительно реагировал. Особенно живо — на шутки, связанные с Москвой. Удивительно. А когда играешь какую-то драматическую сцену, ты слышишь тишину, звенящую тишину. И ты понимаешь, что зритель сейчас с тобой.
— Какие у вас дальнейшие творческие планы?
Хочется интересно работать! Тем более что у генерального директора В.А. Кехмана и главного режиссера Г.А. Полищук много грандиозных идей. Хочется экспериментировать и открывать в себе новые грани таланта.
Сестра Ольга. Вера Десницкая
— Возрождение исторической для МХАТа Горького постановки «Трех сестер» осуществил ваш отец. Вы задействованы в одной из главных ролей. Вы помогали отцу или это нечто большое?
— Конечно, нечто большее. Когда-то в этом спектакле играли мои родители. Елена Кондратова, моя мама, исполняла роль Ирины, а отец вообще переиграл все мужские роли в этой постановке. И в телевизионной версии этого спектакля 1984 года их можно увидеть. Папа играл тогда Тузенбаха. А теперь мне посчастливилось войти в дом Прозоровых в роли Ольги. Вот так по-семейному. И к Чехову у нас в семье всегда было какое-то особое отношение, родственное что ли. Было время, когда мы тесно общались с чеховедами. Я даже могу сказать, что дружила с Е.М. Сахаровой, которая была одной из ведущих чеховедов, и дома у меня хранится ее подарок – маленькая бумажная шляпка, сделанная руками Евгении Михайловны Чеховой (дочкой Михаила Чехова), а на шляпке написано: «От вашей “внештатной” племянницы». Музейный экспонат храню. Видите, сколько поводов воспринимать эту работу как нечто большее. Что же касается нынешнего спектакля, то было очень волнительно работать с папой, приходилось абстрагироваться, внушать себе, что работаешь не с отцом, а с режиссером. Весь репетиционный период называла его только Сергеем Глебовичем. И мне так было легче, потому что это нас как-то немножко дистанцировало. Что и нужно было. Однако и он называл меня порой Верой Сергеевной. Наверное, это забавно выглядело со стороны.
— А когда вообще вы узнали, что отцу решили поручить восстановить спектакль, какое у вас было ощущение?
— Было ощущение, что он единственный, кто может это сделать, честно. Я не знаю, кто бы еще мог так подробно знать именно эту постановку, знать так саму пьесу. Он же ни разу не заглядывал в текст во время репетиций, сам подсказывал нам реплики, когда мы их забывали. Он помнит даже ремарки. Что уж говорить, про его удивительно живой и глубокий разбор. Даже не живой, а жизненный сегодняшний разбор. А еще была радость, что папа занимается любимым делом, которое, несомненно, продлевает ему жизнь. Потому что он себя без работы не представляет.
— Не было соблазна выбрать себе ту роль из трех сестер, которую вам бы хотелось?
— Нет, даже в мыслях не было. Я бы и не посмела. К тому же мне Ольга ближе всего. Мне досталась роль, которую я и хотела.
— Почему именно Ольга?
— Отец всегда говорил, что я очень подхожу на эту роль. В жизни у меня есть старший брат и младшая сестра. С братом большая разница, и мы никогда не жили вместе, а вот воспитание младшей сестры частично легло на мои плечи. А когда родители актеры и допоздна пропадают на работе, то рано становишься самостоятельной. Приходилось следить за сестрой, быть ответственной и серьезной. Но у меня была одна сестра, а Ольга была старшая для троих и с семнадцати лет без матери. Но, видимо, этот образ самостоятельной и ответственной девочки и решил его выбор. Сергей Глебович всегда подчеркивал, что в образе Ольги есть стержень, который он видел и во мне. Так что это мой персонаж.
— То есть вы легко в него вошли? Или он пришелся по фигуре?
— Скорее, второе. Если сравнивать с платьем, то мне подошло.
— Как выходить из образа, когда живешь чужую жизнь?
— На самом деле выход происходит сразу. Безусловно, за день, даже за два дня до спектакля могу уже сидеть думать о том, что предстоит. И после потом дня два думаешь, анализируешь, как отыграла, как все прошло.
— А есть особенности игры в пьесе, поставленной отцом?
— Безусловно. Это более трепетное отношение к его видению. Я старалась на протяжении всей работы четко понимать, чего именно он хочет, хотя иногда бывала не согласна и даже доказывала какие-то вещи. Например, он хотел, чтобы прощание с Вершининым в финале было как прощание с возлюбленным навсегда. Мы изначально выстраивали рисунок так, что Ольга влюблена в Вершинина, я даже допускаю, что влюблена сильнее, чем Маша. И вот отец хотел, чтобы прощание было очень открыто влюбленное. А я, будучи в личной жизни человеком закрытым, сказала, что не может быть такого яркого проявления. Оно должно быть скромнее, тем более что я знаю, что сестра любит Вершинина, а он любит ее. Это должно быть более сдержанно. Мне кажется, что он со мной согласился в итоге.
— Вы увидели новую сценографию Вячеслава Окунева. Как она вам?
— Сценография замечательная. Очень удобная и уютная. Окунев создал нам настоящий дом. И она немного отличается от того, что было. В предыдущих декорациях все было растянуто, особенно четвертое действие. А он сумел очень аккуратно все подсобрать, сделать чуть выше, более концентрированно.
— Свежо смотрится?
— На мой взгляд, да. Даже сохранившиеся элементы декораций, мебель, реквизит отреставрированы. Всё выглядит по-настоящему. В этом хочется жить. Я принесла в реквизит школьные тетрадки своей дочери. Ольга проверяет тетради в начале спектакля, и мне захотелось внести частичку чего-то своего.
— То есть это сейчас современный спектакль по Чехову?
— Нет, я не сказала бы, что современный. Это очень классический спектакль и по сценическому решению, и по режиссуре Немировича-Данченко. Но звучит он по-современному. Казалось бы, в классике, но совсем не по-музейному. Очень боялись музея. Это должно быть живое. Несмотря на всю красоту вокруг, несмотря на замечательные костюмы, все должно звучать по-сегодняшнему.
— А каково это быть чеховской Ольгой?
— Очень трагический персонаж. И, мне кажется, что Ольга всегда воспринималась как одна из таких неярких персонажей этой пьесы. А мы откопали такую судьбу, которая, может быть, сразу на поверхности и не лежит. Меня очень зацепило, что она осталась в семнадцать лет без мамы с четырнадцатилетним братом, одиннадцатилетней и девятилетней сестрами. И мы стали анализировать: отец военный. Понятно, была нянька Анфиса. Но все равно какие-то материнские обязанности легли на ее плечи в семнадцать лет. Она в двадцать восемь лет уже четыре года служит в гимназии. Значит, она с двадцати четырех лет преподает. Это удивительно, какая она работоспособная, ответственная. Мне понравилось то, что она отчасти заменила маму сестрам и брату Андрею Сергеевичу. Они как ее дети. Отдавая себя семье, она в итоге пожертвовала своей собственной жизнью.
— Как вы полагаете, этот спектакль, выражаясь молодежным сленгом, «зайдет» молодому человеку? Есть ли молодежь в зале, как она принимает постановку?
— Я думаю, что зайдет, потому что именно вот такое исполнение, как у нас, редко встретишь. У зрителей произошло уже пресыщение спектаклями, в которых преобладает странное. А тут есть возможность без лишних изощрений услышать живой текст, увидеть живые чувства, живое существование. Мне кажется, это должно обязательно зацепить молодую публику. И пусть они удивятся, что раньше люди испытывали те же эмоции, что и теперь, так же страдали и делали те же глупости. И так же мечтали о несбыточном.
— То есть вы видите у спектакля будущее?
— Вижу. На последних поклонах мне совсем молоденькая девушка протянула гвоздику — одну розовую гвоздику. Девушке было, наверное, лет двадцать, не больше. С совершенно восторженными глазами она благодарила. Раз есть такие реакции у молодой публики, то должно зайти. Я допускаю, что классический театр не всем может понравиться. Но все-таки очень надеюсь, что это должно тронуть. Оставить след.
16+
Александр САВИН при участии Марины ИВАНОВОЙ, специально для «Новой Сибири»
Фото с сайта театра МХАТ им. Горького
