Интересно, пройдет ли проверку на ориентацию искусствовед, заметивший в детской постановке «Первого театра» небритую принцессу?
В театральном Новосибирске явно завелся искусствовед с признаками отклонений от нормы, причем пока известными становятся его рецензии в соответствующие инстанции только о творчестве «Первого театра». Еще свеж резонанс от неожиданного увольнения директора этого учреждения культуры, как грянул скандал об однополых отношениях в одной из постановок.
В спектакле «Принцесса и Людоед», вдохновленном одноименным стихотворением Генриха Сапгира, речь о дружбе двух мужчин. Но внимательный рецензент заметил в ней определенное непотребство, на что обратил внимание регионального Минкульта. С учетом того, что спектакль детский, это стало причиной скандала.
Постановку с маркировкой 6+ на сюжет, хорошо знакомый по озвученному Александром Градским одноименному короткометражному мультфильму 1977 года, заподозрили в ЛГБТ-пропаганде среди несовершеннолетних, потому что среди прочих персонажей там появляется мужчина в женском платье, да еще и с усами. Реагируя на сигнал, министерство уже собирает этическую комиссию, чтобы та сходила на ближайший показ спектакля.
В «Первом театре» уже оправдываются, объясняя, что линия с пропагандой нетрадиционного секса среди детей не входила в режиссерский замысел. Главный режиссер Павел Южаков поясняет: это такой художественный прием. В спектакле играют четыре актера, и концепция постановки в том, что два героя-друга придумывают разных персонажей. Как в детстве, когда малыши играют во что угодно, даже в принцессу и людоеда.
«У Генриха Сапгира по сюжету маленькая принцесса довела людоеда до того, что он убежал из своего обиталища. Это должно донести до публики мысль о том, что дети могут быть ужасными, как принцесса в спектакле, могут быть непослушными — и это плохо. Дети мужчину в роли принцессы воспринимают нормально, они видят, что принцесса разбаловалась. Художественный прием как раз позволяет показать, что это не настоящая девочка, она превратилась в нечто отталкивающее даже для людоеда. Наша публика понимает это лучше взрослых — дети смеются. Для них не возникает вопроса, почему принцесса с усами, — да потому что она вот такая вредина», — объясняет Южаков.
В истеричной защите традиционных ценностей мы и правда начинаем забывать, что переодевания, в том числе и в одежду противоположного пола, — это как раз традиция театра и кино. Примеров великих актерских «кроссгендерных» работ мировая культура знает миллионы. Защитники постановки, например, вспомнили греческий театр и шекспировские поставки, где все женские роли исполняют мужчины, а также Александра Калягина в роли донны Розы д’Альвадорец и Георгия Милляра в роли Бабы-яги. Оба эти примера, впрочем, не совсем релевантны: комедия «Здравствуйте, я ваша тетя!», хотя и разошлась на номера, считается следствием «бархатной революции» в советском кино, а в адрес Георгия Францевича Милляра обвинения в гомосексуальности посмертно молва все же пыталась выдвигать.
Противники постановки — исключительно в соцсетях и не сказать, что массово, — заявляют: не нужен нам мужик в роли женщины, особенно усатый. Вот наиболее характерный комментарий: «Нет нужды совершенно мужикам переодеваться в бабу. Я не понимаю, кому это может быть смешно и приятно, как волосатые мужики рядятся в платье и что они хотят нам донести».
Есть, конечно, соблазн посоветовать театральным деятелям хотя бы сбрить принцессе усы — чтобы не дразнить особо нервных гусей. Но такие мысли по-хорошему надо гнать. Всего лишь какой-то год назад никому бы и в голову не пришло увидеть в подобной постановке ЛГБТ-пропаганду. Может быть, потому что мы помнили про еще одну важную традицию любого культурного общества: она в признании права художника творить — в том числе создавать и систему образов для своего произведения, и даже язык.
Но теперь Минкульт будет с этим правом разбираться. Хотя, наверное, не менее важно было бы хорошенько покопаться в мотивах проницательных рецензентов.
Алексей САЛЬНИКОВ, «Новая Сибирь»
