Новосибирские ученые определили сексуальную ориентацию слов-гермафродитов: она терпит изменения на фоне борьбы за скрепы и против ЛГБТ.
В то время как Государственную думу накрыла очередная волна борьбы за чистоту русского языка и борьбы с ЛГБТ, новосибирские ученые опубликовали результаты интересного лингвистического исследования о словах общего рода. В политическом контексте они выглядят весьма актуально.
Статья, позволяющая задуматься, как борьба за традиционную нравственность и скрепы сказывается на языке, опубликована в «Сибирском филологическом журнале». Ее авторы – директор Института филологии, массовой информации и психологии НГПУ, кандидат филологических наук Елена Булыгина и профессор кафедры современного русского языка, доктор филологических наук Татьяна Трипольская. Тема — «Гендерно маркированная лексика: лексикографическая традиция и динамические процессы в современном русском языке».
В статье идет речь о существительных общего рода – тех, которые могут менять пол в зависимости от того, кого они обозначают. Вот, например, слово «судья». Если судья – мужчина, то это – он. Если женщина – она.
Таких слов в русском языке около двух сотен, как бы к этому ни относились сторонники создания феминитивов типа «авторка» или «режиссерка». Новосибирские исследователи (-ьницы) обратили внимание не на все из них, а лишь на те, которые несут эмоциональную нагрузку. В статье отмечается, что грамматики русского языка и учебники по морфологии обычно приводят в качестве иллюстраций почти одни и те же примеры, отнесение которых к общему роду не вызывает сомнений даже сегодня: гуляка, зевака, недоучка, зубрила, жадина, плакса, злюка, сластена, неженка. Однако имеется немало случаев, которые представляются не такими бесспорными (душенька, пьяница, прощелыга, глупышка). «Специфику грамматической категории рода этой группы существительных имеет смысл рассматривать в аспекте гендерной семантики слова», — уверены Булыгина и Трипольская.
Предварительный анализ позволил им принять в качестве гипотезы, что в этом разряде эмоционально-оценочной лексики идут активные процессы, в результате которых лексемы утрачивают способность обозначать лиц и мужского, и женского пола и становятся гендерно определенными. Чтобы обосновать выдвинутые предположения, Булыгина и Трипольская выбрали 15 слов, которые, по их мнению, имеют гендерную определенность, несмотря на формальную принадлежность к общему роду. После этого они провели опрос молодежи в соцсети (название которой мы опустим, чтобы не напоминать, что ее признан экстремистской организацией). Опрошенным предлагалось определить, кто – мужчина или женщина – может быть охарактеризован с помощью этих существительных.
Результаты наглядно показаны в таблице:
Экспериментальные данные исследовательницы подтвердили, проанализировав «Национальный корпус русского языка» — представительную коллекцию текстов общим объемом около полутора миллиарда слов. В ходе контекстного анализа рассматривали первые 100 (в ряде случаев 200) контекстов таких слов, как воображала, гулена, пьяница, скотина, глупышка, прощелыга. Оказалось, что и тут наблюдается та же картина. Например, женщин-пьяниц всего две из сотни, женщин-скотин – три. Зато воображалы и гулены – это определенно не мужчины.
Исследовательницы делают вывод, что рассмотренные существительные общего рода утратили или утрачивают способность характеризовать лиц мужского и женского пола и демонстрируют гендерную определенность. «С учетом полученных результатов будут разрабатываться словарные статьи этой группы прагматически маркированной лексики», — заявляют авторы статьи.
Алексей Сальников, «Новая Сибирь»
Ранее в «Новой Сибири»:
