«Новая Сибирь» публикует интервью с народным артистом Анатолием Узденским, записанное на прошлой неделе
ВО ВТОРНИК,14 августа, Новосибирск простился с народным артистом России Анатолием Узденским. Более двух десятилетий актер блистал на сцене «Старого дома», став не только любимцем публики, но и голосом театрального поколения. Его имя было известно далеко за пределами города. Анатолия Ефимовича обожали зрители и ценили коллеги. На него «ходили» и «ставили». Однако 15 лет назад артист переехал в Москву. Играл на сцене театра «Современник», снимался в кино и телесериалах, работал в антрепризе, писал прозу. Скончался Анатолий Узденский в Новосибирске — городе, где, по словам артиста, произошло все самое хорошее и значимое в его жизни. Последняя картина, в которой актер принял участие, находится в производстве. А последние интервью с Анатолием Ефимовичем продолжают свой путь к поклонникам его таланта.
— Ну что за странный вопрос? Я уехал пятнадцать лет назад, но возвращаюсь сюда по пять раз в год. До сих пор считаю, что в Москве я просто в творческой командировке. Стараюсь по мере возможностей следить за театральной жизнью столицы Сибири. Очень понравились новые спектакли «Вишневый сад» и «Социопат» в родном «Старом доме». Вообще, нельзя не признать: за последние годы театр хорошо поднялся. Как говорится, обновились и интерьер, и фокстерьер. Труппа достаточно сильная. Лариса Решетько (сейчас Чернобаева) — просто умница, Наташа Пивнева — очень хорошая артистка, интересные ребята: Толя Григорьев, Тимофей Мамлин, Ян Латышев. Далеко не в каждом столичном театре можно встретить столь мощное молодое актерское трио! А с Сережей Безродных мы играли в «Кине IV». Был неплохой дуэт: он играл короля Георга, а я — Кина. До сих пор вспоминаем, с каким удовольствием работали вместе в этом спектакле. Вообще, практически про каждого стародомовского артиста можно было сказать: достойный партнер. И все мы всякий раз стремились к общей цели — сделать интересный спектакль, такой, чтобы публика три часа сидела, подавшись вперед, и боялась пропустить хотя бы слово. Если продолжить разговор о «Социопате», мне понравилась пьеса, которую создал нынешний главреж театра Андрей Прикотенко, переписав шекспировского «Гамлета». Между прочим, первую пьесу, которую Андрей привез в Новосибирск в середине 90-х, переписывал я! Надо было добавить живости, юмору в изначально не самый удачный текст. И роль в спектакле «Саня, Санька, Александр» стала одной из любимейших. К сожалению, играли мы эту вещь не очень долго: сразу несколько участников спектакля покинули театр. Вводить других артистов было очень сложно — когда материал застроен на определенные индивидуальности, лучше ничего не трогать.
— Выходит, незаменимые-то — есть!
— Ну, это только в политике есть незаменимые люди, а в искусстве не так. Хотя вот ушел из жизни Михаил Ульянов — и я до сих пор не вижу, кто мог бы его заменить! Нет у нас сейчас артистов такого масштаба. Взять хотя бы его роль в картине «Ворошиловский стрелок» — ну, ни грамма фальши, веришь каждому слову и движению! А вот другие сильные артисты с возрастом теряют свое мастерство и обаяние, начинают походить на чиновников — особенно когда становятся худруками и директорами театров. В глазах зажигается огонек хитрости и хищности — из зала это прекрасно видно. И если этот артист играет человека бескорыстного, с открытой душой — хочется повторить за Станиславским: «Не верю!»
— Вы служите в театре «Современник», живете в столице. Бытовые условия устраивают?
— Несколько лет снимал жилье на «Площади Ильича». Теперь живу в служебной квартире на Покровке. Очень удобно — до театра буквально 200 метров. И дом хороший — построен в конце XIX века, кирпичные стены в метр толщиной. Со мной живут несколько молодых артистов. У каждого по комнате — такое актерское общежитие получается. Ребята хорошие, никто не шумит. Я доволен. В то же время нельзя не отметить: приехав в Москву в моем возрасте, купить там квартиру — мало реально. Если ты занимаешься актерским делом, а не всякими махинациями.
— Главное открытие в театральной Москве?
— С изумлением столкнулся с тем, что талант актеру не так уж и важен — в отличие от связей и наглости, умения пробиться. А связи иметь проще тем артистам, кто в Москве учился и стал работать по специальности. Я же в столице — варяг. Хотя в театре ко мне неплохо относятся, знают мои возможности, Галина Борисовна Волчек несколько раз лестно отзывалась о моих ролях…
— Где у вас больше любимых мест — в Новосибирске или в Москве?
— Я приехал в столицу отнюдь не молодым человеком, поэтому тщательно изучить ее времени толком не было. Хорошо знаю Москву разве что внутри Садового кольца. У меня есть дружок, артист Саша Берда. Он со студенчества обожает гулять по Москве. Вот и я с ним прохаживаюсь — часа так по четыре, под увлекательные рассказы об архитектуре. Купеческие особняки столицы — великолепны. Немноголюдные вечерние бульвары — потрясающие. Москва зеленая, чистая, ухоженная — красота! Не любить Москву невозможно. Хотя жить там тяжело. В Новосибирске тоже люблю самый центр: Первомайский сквер, Дом актера — «это все мое родное». А еще мне очень дорога улица Восход, где я жил в конце 90-х. Вообще, люблю здесь все, что связано с молодостью, когда окружающие тебя реалии впитывались, а не отторгались.
— Есть ли творческие планы, связанные с Новосибирском?
— Я люблю этот город, меня тянет сюда. Собственно, все, что мог получить в Москве за пятнадцать лет, я получил. Теперь мечтаю создать в Новосибирске новую классную антрепризу — что-то наподобие столичного Театра наций: с приглашением известных режиссеров, артистов, художников, музыкантов. И запустить здесь новую творческую волну — а то народ варится в собственном соку. Понимаю, что есть целый ряд сложностей — с тем же помещением, к примеру. Для начала можно арендовать крыло какого-либо ДК — и стоит это совсем недорого. Думаю, после сентябрьских выборов надо встретиться с губернатором и поднять вопрос.
— Впечатляет число ваших ролей на телевидении и большом экране — более 60. А что самое трудное в кино?
— Самое трудное — роль получить! Все остальное — ерунда. Недавно были пробы в милицейский сериал. Сценарий очень понравился — с юмором, персонажи добрые, порядочные, никаких оборотней в погонах. Мне предложили роль начальника отдела. Его секретарша — дама в возрасте, периодически сердится на него: «Кто тебе принес эту курицу, зачем ты ее ешь — тебе же вредно!» Оказывается, они супруги. Продюсеры сказали, что пробы были блестящими. А вот руководство телеканала решило, что я староват для этой роли. Я, конечно, расстроился — тем более что маячило 50 серий, можно было бы заработать.
— Какие съемки и чем запомнились?
— Сильнее всего запоминается участие в несостоявшихся фильмах. Как-то снимался у Чухрая. Кастинг шел — год! Ну, Павел Григорьевич очень тщательно ко всему подходит. Отстоял меня перед продюсерами, что советовали взять на мою роль Маковецкого или Ефремова. Чухрай тогда им ответил: «Узденский — именно тот, кто мне нужен!» И мы уехали в экспедицию в Казахстан, под Алматы, отработали там два месяца. Картина называлась «Москва 400»: киногруппу «Мосфильма» отправили на Семипалатинский полигон снимать испытательный взрыв водородной бомбы, и никто понятия не имеет, насколько это опасно. У меня была большая роль — одного из двух кинооператоров, а напарника играл Гармаш. Помню, лежим с ним на пляже Капчагайского моря — у нас выходные. Говорю: «Сниматься охота — ведь третий день уже не вызывают на площадку». А Гармаш мне в ответ: «Толя, отдыхай! Люди деньги платят, чтоб так жить. А тебя вот в двухкомнатном люксе поселили, кормежка от пуза — еще и суточные получаешь». И я подумал: а ведь верно, грех жаловаться. И вдруг приезжает продюсер картины и заявляет, что закрывает проект: съемки идут слишком медленно, убытки большие. Сейчас снимаюсь в другой картине на ядерную тему. В Белоруссии идет работа над сериалом «Чернобыль». Своеобразная там, конечно, трактовка известных событий — всякие шпионские дела. Подробностей рассказывать не буду. Играю министра среднего машиностроения. К осени планируем все отснять, потом монтаж, а по телевизору, даст бог, покажут в следующем году.
— С коллегами по театру часто доводится вместе сниматься?
— Бывает. Тут вот в чем главная проблема. Продюсеры не заинтересованы в открытии новых кинозвезд. Они же не понимают, кто хороший артист, кто плохой. Думают: о, вот Вася снимался там-то у того-то. Значит, он хороший — его и позовем. Вот так и путешествуют артисты из сериала в сериал, популярными быстро становятся. Разглядеть потенциал в нераскрученном актере непросто. Кино же не театр, где можно год присматриваться к человеку, полгода репетировать. Пожалуй, только в театре талант актера важнее дружбы с режиссером. А вот в антрепризе тоже первым делом спрашивают: а кто у нас обезьянка? Я не сразу понял, что речь о приглашенной звезде, на которую пойдет публика. Московский зритель приходит смотреть не спектакль, а того артиста, что ему уже знаком по сериалам. Честно говоря, мне не близок такой принцип: не важно, что и как ты играешь — важно, что тебя узнают. Артист только вышел на сцену, а ему уже аплодируют. Но, кстати, нередко бывает так, что на поклонах громче хлопают его менее известному коллеге.
— В столице осело немало новосибирских артистов. С кем-то видитесь?
— Разве что в аэропортах — перед вылетом на съемки. Как-то ехали вместе в аэроэкспрессе с Максом Битюковым. Мы с ним оба павлодарские — было о чем поговорить. А так, по большому счету, у каждого своя жизнь.
— А с павлодарцем Владимиром Хотиненко, бывшим коллегой по театральной студии, не довелось встретиться?
— Это было очень смешно. В прошлом году прошел телесериал «София», его снял ученик Хотиненко. И вот мэтр посмотрел весь сериал от начала до конца и звонит своей ассистентке по актерам: «Ты видела артиста в роли дьяка? Почему мы его не снимаем???» Та отвечает: «Ну, как же — в 1989 году он у нас снимался в фильме «Рой». Хотиненко был изумлен: «Это — Толя Узденский?» Он меня не узнал! Вот так бывает. Мы, конечно, вскоре созвонились, и он позвал меня в сериал про Парвуса. Картина уже была в производстве, мне достался совсем небольшой эпизод. Я ему в шутку говорю: «Ну что, будем исправлять ошибки?» А он мне: «Конечно!» Со Славиком Россом общаемся. Помню, он играл у меня еще студентом в спектакле «Спортивные сцены 1981 года». Когда поступал на режиссуру во ВГИК, приходил ко мне за советом. Я прочел его экспликацию будущего фильма и говорю: «Ну, если уж вот это не устроит твоих мастеров, тогда не знаю, что им вообще надо!» Кстати, набирал курс Хотиненко. И я через Росса передал ему свою книжечку прозы с надписью: «Обрати внимание на паренька, что тебе ее вручит, он очень интересный». Слава богу, не пропустил его в огромном потоке поступающих.
— А что для вас — классный фильм?
— Есть такая байка. Молодой режиссер спрашивает опытного коллегу, как снять хороший фильм. Тот отвечает: «Возьми хороших артистов, они тебе все сами сыграют!» Была громкая история с Романом Балаяном. Его после успеха фильма «Полеты во сне и наяву» с Олегом Янковским пригласили на постановку в «Современник». Застольные репетиции шли под армянский коньяк, все замечательно. И вот артисты вышли на сцену, спрашивают, кому что делать? Тот говорит: «Играйтесь!» А сам смотрит на них сквозь камеру из пальцев. Две недели твердил: играйтесь. А незадолго до премьеры обратился к артистам: «200 долларов дам тому, кто декорации сожжет!» Желающих не оказалось. Тогда он встал и ушел. И больше его в театре не видели. Это я к чему? Режиссер кино и театра — разные профессии.
— На чтение хватает ли времени и сил?
— Мне многие советовали прочесть Водолазкина. Я открыл его раннюю повесть «Соловьев и Ларионов» и получил огромное наслаждение — как в свое время от Набокова. Я также люблю прозу Захара Прилепина и Алексея Иванова. Но Водолазкин, как мне кажется, — писатель другого порядка. Его «Авиатор» — роскошный текст. Вообще, стараюсь следить за новинками отечественной литературы. А вот телевизор мне неинтересен. Смотрю его без звука и только когда ложусь спать, звук включаю, чтобы поскорее уснуть.
Юрий ТАТАРЕНКО, специально для «Новой Сибири»
