Недавно под Самарой завершился юбилейный, 50-й Фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина. Уфимская группа «Санки», лауреат «Груши-2019», за пять фестивальных дней дала полтора десятка выступлений. С дуэтом музыкантов Тимуром Хабибуллиным и Андреем Хакимовым поговорил наш корреспондент.
— Кто есть кто в «Санках»?
Тимур Хабибуллин. —Я отвечаю за музыку, Андрюша — за тексты. Иногда немного корректирую его слова. А он, в свою очередь, высказывает свои музыкальные пожелания. У нас — соавторская песня! (улыбается).
— Этот жанр — неконфликтный?
Андрей Хакимов. — Выступать вдвоем — это идеальный вариант! Во-первых, тебе никогда не скучно. Во-вторых, что бы ни случилось, всегда можно из сложной ситуации выскочить без особых потерь — если подключать чувство юмора. Когда я приношу Хабе новую песню, ее гармония в процессе работы может измениться до неузнаваемости. И это нормально. Мы с ним — экспериментаторы. То есть не ставим заборов в творчестве.
Сложности начинаются там, где человек стремится к популярности любой ценой. Люди, заточенные на успех, перестают замечать все, не имеющее отношение к достижению этой цели. «Санки» — про другое. Все, что мы делаем — это чистой воды самоирония. Мы развенчиваем человеческие трагедии.
— Для чего?
А.Х. — Чтобы люди не впадали в безрадостное состояние. Суть человека — радость. Человек улыбается, когда ему что-то интересно. Когда ему хочется жить.
Для создания песни нужно особое эмоциональное состояние. Оно накрывает, когда приходит первая фраза — надо только понять, первая она в этой песне или нет. Если фраза достойна повториться несколько раз — 100% это строчка припева (улыбается). Финальную строку надо придумывать, исходя из логики сюжета. Когда песня написана, приходит эйфория. Ходишь и повторяешь знаменитую реплику: «Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!» Но все это длится не больше пяти минут.
— Ваша группа начиналась в 2008-м. Одна из первых песен называлась «Санки». Почему именно эта песня дала название коллективу? Как родилось название группы «Санки»?
Андрей Хакимов. — Мы собрались, сочинили восемь песен, нас позвали выступить. Как назваться, думали недолго: «Санки» всем понравилось. Так называлась одна из наших песен. Когда из группы получился дуэт, Артемий Троицкий сказал: «Оставьте это название, оно прекрасно». Троицкий приезжал в Уфу, мы хорошо посидели после концерта…
Тимур Хабибуллин. — Почему не «Париж», не «Кепочка»? Никогда не думал об этом. Когда мы впервые собрались, сыграли две песни, «Стрелки» и «Санки». Сейчас и не вспомню, кому и когда пришло в голову, что мы — «Санки». Кажется, это был Андрей. Первое наше выступление было в феврале 2009-го в уфимском Дворце культуры общества слепых на фестивале «Дервиш». Там и понадобилось название группы. Кто-то сказал: а давайте будем «Санками». Ну, давайте!..
— Никто не возражал? И в дальнейшем попыток ребрендинга не было?
Т.Х.— Нет, это название будто приклеилось к нам. Видимо, оно очень удачное, подходящее. Слово прикольное: знаю, что были белорусская группа «Санки», рок-фестиваль «Санки»… А сейчас только мы остались (улыбается).
— Много ли ухабов на пути «Санок»?
А.Х. — У «Санок» не может быть ухабов — только трамплины. Я когда-то прыгал с 15-метрового трамплина — и даже на резиновой лодке!
Т.Х. — Путь музыканта тернист, да. После выступления на «Дервише» нас очень хотел взять к себе уфимский продюсер Демидов, у него была студия «Демид продакшн», он уже поработал с Женей Осиным. Джигарханян у него озвучивал фильм «Афон». Звукорежиссер студии Евгений Лисин, послушав нас, заявил: «Эта музыка для народа, надо записываться, все будет супер». Давыдов нам настойчиво предлагал подписать контракты, но мы с Андрюхой так и не пошли на это. Потом много лет вспоминали этот случай — ведь у «Санок» могла бы быть совсем другая жизнь… Играли бы попсу!
— То есть вы решили набить себе шишек самостоятельно?
Т.Х. — Ага! Наверное, отказываться молодой команде от услуг продюсера — глупо. Но вот не срослось. Потом нам неоднократно предлагали помощь по раскрутке — и Андрей Тарасов, что привез нас в культовый московский клуба «Билингва», и Петр Немой из «Лицедеев»… Все дело в том, что рок-н-ролл, который мы тогда и играли, существовал в целом как-то вяло. И выстрелить впятером не получалось. И мы однажды сели вдвоем с Андрюхой и решили, что надо что-то менять. Тем более, что мы в дуэте уже выступали в уфимском клубе авторской песни «Белый ворон», у Эльшада Теляшева. Именно после того концерта начался полный…
— Переформат?
Т.Х. — Да! За год мы сделали полностью другое звучание песен — под фортепиано. И стали выступать в «Белом вороне» — уже как эксцентрик-дуэт «Санки». Но и рок продолжали играть, с группой «Санки» — по-моему, все музыканты города Уфы переиграли у нас. Если надо — и сейчас соберем состав!
Дуэт «Санки» полюбили за уникальность, — такого в Башкирии точно раньше не было. На фестивале «Агидель» в 2014 году Юлий Черсанович Ким сказал, что запомнил только эксцентрик-дуэт докторов, нащупавших новый жанр. Было приятно, конечно.
— А летом 2019-го была просто волна успеха: вы стали лауреатами фестивалей авторской песни «Соловьиная трель» в Курске, «Гринландия» в Кирове и даже на самой «Груше» под Самарой. Всероссийское признание, получается…
Т.Х.— Нас поддерживал Теляшев, говорил, что пора ездить с концертами, светиться, где только можно. Поскольку на местных фестивалях «Агидель» нас отмечали все почетные гости: Иващенко, Ким, Сергеев, Суханов, Егоров… И мы рискнули заявиться в конкурс «Соловьиной трели», председателем жюри был как раз Вадим Егоров. Стали там лауреатами — поехали на «Грушу». Выступили тоже хорошо, а уже на «Гринландии» нам дали Гран-при. После этого успели дважды съездить в гастрольные туры. Но грянула пандемия, наш последний, один из двух концертов в Туле пришлось отменить.
— Как возник в вашей жизни первый музыкальный инструмент?
А.Х. — Я вырос на реке Уфимке и нас, пацанов, называли лесными людьми. Все наши развлечения были связаны с лесом и речкой. До сих помню дуэли на снежках из-за одноклассниц (улыбается). Летом шили себе боксерские перчатки и снова выходили один на один.
Т.Х. — В первом классе родители отправили меня в музыкальную школу — осваивать фортепиано. Помню, один раз зимой по дороге домой сильно замерз — чуть пальцы не отморозил, забегал в подъезды погреться…
У отца было много друзей-музыкантов. В начале 80-х у нас в Петропавловске — Камчатском при филармонии открылся джаз-клуб — наверное, один из первых в СССР. И в 8 лет я играл там в джем-сейшнах. «Сент-Луис блюз» — как сейчас помню!
— Увеличивать число поклонников — серьезный труд?
Т.Х. — Нисколечко. Когда чувствуем, что получается — радуемся, как дети. Каждая песня, конечно, шлифуется очень долго. Недавно Андрюха принес новый текст, спел его под гитарку — так мы месяц ковырялись, как оформить слова и музыку в песню...
А.Х. — «Санки» не являются чьими-то последователями. И вряд ли кто-то продолжит наш путь в музыке. Мы стремимся к оригинальности, непохожести. Продавать новые и необычные пирожные сложнее, чем хлеб. Но мы идем своим путем — шаг за шагом.
«Санки» выступают не только в родной Уфе. Я еду на гастроли, чтобы встретить интересных людей. Заработок — дело второе. Расширять свою аудиторию тоже важно, но не до бесконечности. Для стадионов нужно писать другую музыку, прокачивающую толпу. Переделывать музыкальную фактуру «Санок» — значит менять в нашем дуэте все от и до. Обнулиться? А какова цель — разбогатеть?
Т.Х. — Для того, чтобы выйти на серьезный коммерческий уровень, надо вбухать в промоушн серьезные деньги. Сразу! А наше кредо — step by step, шаг за шагом. Сборные концерты, сольнички, фестивали. В нас никто никогда не вкладывался. Как-то очень давно была идея пригласить режиссера, чтобы профессионально выстроить программу, купить сценические костюмы. Эти затраты оказались нам не по карману. Профессионального артиста необходимо профессионально упаковать, проплатить теле— и радиоэфиры, засветить на Первом канале — это реально очень дорого.
— Быть собой и быть звездой — две вещи несовместные?
А.Х. — Я как-то спросил у зрителей после концерта: мы в жизни и на сцене это разные люди? Мне ответили: нет. Мне кажется, всегда надо быть собой.
Слава, известность — неоднозначная история. Как-то меня пригласили в жюри конкурса авторской песни. Я про каждого все подробно записывал на листочке. И подходит девочка с вопросом, почему она не стала лауреатом. Я спросил в ответ, сколько у нее песен в репертуаре, наберется ли на сольный концерт. Лауреатство открывает дорогу на профессиональную сцену. К этому нужно быть готовым.
Т.Х. — Видишь ли, быть звездой — значит продавать не музыку, а свой образ жизни. Ты должен занимать определенную позицию и ее очень мощно транслировать. Надо быть интернет-пронырой: вести блоги, Ютьюб-канал. То есть нужно быть очень сильно заряженным на самопиар. И надо уметь себя пиарить. И если ты просто певец, живешь не в столице, татуировок на лице не завел — у тебя мало шансов стать суперизвестным. Но быть просто музыкантом — это тоже немало. И за тобой пойдут люди — только не будет миллионов просмотров.
— Придуманный образ должен быть скандализированный?
Т. Х.— Сейчас можно раскрутить только такой, да.
— Вы 10 лет готовились к поездке на Грушинский фестиваль — и сразу стали лауреатами. Всему свое время? Андрей, расскажи о своих впечатлениях о легендарной «Груше»!
А.Х.— Ездить по фестивалям мы решили после гастролей в Голландии в 2019-м. На Грушинский мы ехали с горячим желанием стать лауреатами. Но не потому, что была так нужна медаль. Хотелось новой публики. А там гала-концерт собирает десятки тысяч.
— Ноги не задрожали при виде такой аудитории?
А.Х. — Сказать по правде, легендарная сцена «Гитара» пока единственная, где меня охватило волнение. Представь только: сцена на воде, перед тобой гора, на ней все с фонариками, над ними звездное небо. Ты как будто в космосе. Мы исполнили песню «Нежность», приняли ее очень хорошо.
— Эта песня лиричная, даже задушевная. А ведь сейчас рулит рэп…
А.Х. — У рэпа своя искренность. Но в отличие от авторской песни эта музыка действует на рефлексы. Молодые невольно пританцовывает под рэп.
— А ваша музыка как действует?
А.Х. — (после паузы) Публика сразу начинает улыбаться. Но в наших песнях нет сатиры. Мы просто подмечаем разные слабости в людях, доводим их до абсурда. Люди узнают себя в героях наших песен и радуются этому. Только ханжи не радуются.
У нас есть и глубоко трагичные песни-истории. На них реакция такая: слезы в глазах. У нас почему в основном камерные выступления — хочется быть как можно ближе к людям, чтобы шел обмен эмоциями.
Мелодия в авторской песне очень важна. Все хиты Визбора шикарны с точки зрения не только слов, но и мелодий. Однажды на фестивале в Альметьевске Алексей Хомчик исполнил песню Визбора «Фанские горы». Она прозвучала лучше всех — потому что очень красивая.
Короче говоря, быть бардом — круто.
— Я не ослышался? Петь бородатым мужикам про лесное солнышко всю ночь у палатки — Андрей, прости, это несерьезно!
А.Х. — А танцевать от заката до рассвета в клубе, если завтра на работу — это серьезно? (улыбается). Песни в лесу — это прекрасно. Авторская песня — отдельная субкультура. В ней нет агрессии, абсолютно. Нравится тебе петь под гитару — пой, никто не запрещает. Бард — человек, познавший самого себя. Он также прекрасно осознает, что все люди разные.
Симфонический оркестр тоже нужен. Для определенных переживаний. Но классика не отменяет эстраду. Комплексный обед лучше, чем одно первое или два вторых. Туристы любят природу, в поход оркестр с собой не возьмешь, а гитару — запросто. Мастерство необходимо в любом деле, и в авторской песне сегодня немало виртуозных музыкантов. На фестивале «Звездное небо» выступала скрипачка из Германии, Тамара Сидорова. У моего друга, барабанщика Сережи Косых, слезы наворачивались, когда он слушал ее игру. Гениально играла! Про таких можно сказать: забирает тебя всего, сразу и без остатка, когда ты будто и не принадлежишь сам себе… Мы иногда выступаем вместе с саксофонистом Игорем Тимофеевым из «Аквариума», с трубачом Юрой Сабитовым, солистом оркестра Гараняна — это тоже гении.
Т.Х. — Жанр живет своей жизнью. Число фестивалей не сокращается. Народ туда ездит, выступает, слушает. Барды — это не мейнстрим. Это образ жизни. То есть авторская песня — массовое явление. Я помню, в 90-е на Груше собиралось 350 тысяч человек. В этом году — 50 тысяч. Но и это — вполне себе серьезные цифры. Да, барды перестали быть диссидентами с гитарами наперевес. В конце 90-х фестивали были лабораториями сочинителей авторской песни, все ходили с кассетными диктофончиками, записывали друг друга. Теперь песни у костра — это просто кайфовое времяпрепровождение. Море непрофессиональных авторов-исполнителей — и небольшое количество звезд: Ким, Никитин, Митяев, Городницкий, Егоров, Козловский, Киреев, Иващенко и Васильев… Рядом с ними — крутые ребята чуть помладше: Чикина, Полтева, необарды Пиковский, Уриевский, Фахртдинов, Ромарио, сюда же и «Санки» запишем (улыбается). Но — следом идут талантливые дети, толпы детей — я видел их практически на каждом фестивале.
На наш концерт в Туле пришла министр культуры Татьяна Вячеславовна Рыбкина. И сказала интересную вещь. В современной отечественной музыке есть большая форма (оркестры, ансамбли), малая форма (топ-солисты) и третье искусство, к которым относятся, к примеру, барды. Я же думаю, что третье искусство — это музыканты-непрофессионалы, которые любят петь. Выйти за пределы этого круга крайне сложно. Но возможно. Тот же Митяев — смог. Его песни знает вся страна.
— Как думаете, будут ли лет через 30 петь «Солнышко лесное»?
Т.Х. — Сто процентов. Пока существует авторская песня, хиты Визбора будут звучать. Есть «Солнышко», митяевский хит «Как здорово», возведенные в ранг джинглов. Если песня хорошая, она будет жить. Долго и счастливо. И плевать, что это считается третьим искусством.
А.Х. — Вспоминать будут точно. Как и другую легендарную песню, «В лесу родилась елочка». А ей уже больше ста лет! Это произведения, которые ты услышал раз — и они остались в голове навсегда. И авторская песня тоже на все времена. Потому что у нее есть корни. Девиз авторской песни: мы поем стихи. Барды — хранители истории, традиций. На фестивале «Куликово поле» 95% исполнителей — молодежь. Ну разве это не прекрасно? Да, ребята играют песни с другой гармонией, но смысл их прежний — человечность.
— А где черта, за которой пошлость?
А.Х. — Видишь ли, мой дед был историком. Потом ловил немецких шпионов в Польше. Потом учил трудных подростков. Все его дети стали инженерами. Аналитический ум двух поколений нашей семьи позволяет мне сразу отличить хорошее от плохого.
Однажды я попал в жюри конкурса спортсменов-водников, а им по уставу полагалось соревноваться в номинации «Бардовская песня». И вот пара ребят вышли на сцену и ужасно проорали песню «Катюша». Все члены жюри демонстративно вышли из зала, один я поставил парням высший балл — за искренность. В итоге на следующий год водники состязались сугубо в спортивных дисциплинах.
— Мне кажется, цель любого творческого коллектива — раскрутиться. Почему у «Санок» нет тура на 50 концертов по миллиону рублей за каждый? Большое бабло — большое зло? На большие гонорары можно купить пару коттеджей, пару яхт, купить собственную студию и записать альбом… В конце концов, любую сумму можно пропить-прогулять!
А.Х. — Уговорил, до Новосибирска непременно доедем и выступим! Не так давно у нас был тур по европейской части России, мы объехали 17 городов. Пора и за Сибирь взяться (улыбается).
Юрий ТАТАРЕНКО, специально для «Новой Сибири»
Фото из архива Тимура Хабибуллина и Андрея Хакимова
Ранее в «Новой Сибири»:
