Иван Гынгазов — сибирский тенор, покоривший оперный мир. Он уроженец Новосибирска, выпускник Новосибирской консерватории, начинавший здесь свой творческий путь в театре оперы и балета, а сегодня — солист московского музыкального театра «Геликон-опера», приглашенный солист Мариинского театра, лауреат Национальной оперной премии «Онегин», широко известный и востребованный на мировой сцене певец.
Иван успешно выступал в венской, дрезденской, греческой, ташкентской и других операх мира. В его репертуаре — величайшие теноровые партии, а среди недавних ангажементов — заглавные роли в «Садко» Римского-Корсакова и «Лоэнгрине» Вагнера на сцене Большого театра России, исполнение партий Андрея Морозова («Опричник») в Михайловском театре и Манрико («Трубадур») на сцене Руанского Нормандского оперного театра, дебюты в Парижской национальной опере и в Сиднейской опере.
Теперь же новосибирцам представится счастливая возможность услышать две блестящие работы Ивана Гынгазова — партию Хозе в опере «Кармен» и партию Радамеса в «Аиде».
Накануне своих сентябрьских выступлений Иван Гынгазов рассказал о сегодняшнем этапе своей карьеры.
— Иван, с какими чувствами вы возвращаетесь на сцену своего первого театра? Это будет триумфальное возвращение?
— Давайте я сначала спою, а потом будет видно, триумфальное ли оно. Безусловно, волнение есть, ведь меня в новосибирском театре наверняка помнят как Ваню Гынгазова, начинающего певца, которого, вероятно, не совсем всерьез воспринимали тогда. Поэтому, безусловно, хотелось бы выступить достойно, есть волнение, ответственность перед публикой. Я понимаю, что абсолютно всем понравиться невозможно, но хочется, чтобы в театре не были мной разочарованы, а зрители получили настоящее удовольствие от спектакля и ушли с положительными эмоциями. Волнение бывает почти всегда, но обычно в гостиничном номере, в гримерке. А когда выходишь на сцену, начинаешь петь, волнение исчезает и появляется кураж.
— Ваш творческий путь начинался в Новосибирском театре оперы и балета, сначала в оркестре, затем — в оперной труппе. Поделитесь воспоминаниями о том периоде вашей жизни.
— Я в новосибирском театре знаю, наверное, каждый уголок. Я начал посещать театр примерно с 2000 года, сначала просто как зритель. Я посмотрел много оперных спектаклей, среди которых «Князь Игорь», «Борис Годунов» в постановке Иркина Габитова, с которым позже довелось лично познакомиться и поработать. Это были замечательные спектакли, в которых пели прекрасные артисты, и это сыграло немаловажную роль в моей жизни.
— Традиционный вопрос, который часто задают артистам, музыкантам: что привело вас в профессию? С чего начиналось ваше увлечение музыкой?
— У меня вся семья была музыкальной — начиная с прадеда, деда, которые слушали по радио концерты, музыкальные спектакли. Прадед, надо сказать, был глуховат, располагался максимально близко к радиоприемнику и слушал Шостаковича, Чайковского — всю классику, которую транслировали тогда. Дед очень любил зарубежную эстраду своего времени, тоже много слушал, а наша соседка преподавала фортепиано, и я немного играл у нее. Собственно, в нашем доме всегда звучала музыка. Но настоящий интерес к опере проснулся у меня лет в двенадцать, в музыкальной школе, благодаря нашей учительнице. Мы изучали «Бориса Годунова» — ходили на эту оперу в театр, изучали «Евгения Онегина». Меня это по-настоящему захватило, и все свободные вечера я старался проводить в театре.
— Кто из певцов нашего театра тогда был вам особенно интересен, у кого хотелось учиться? Или кому, может быть, хотелось подражать?
— У нас в театре тогда была плеяда талантов: Галина Бибичева, Татьяна Горбунова, Ольга Бабкина, Татьяна Ворожцова, Светлана Савина — потрясающая певица, Прудники — Владимир и Александр, Владимир Урбанович, Олег Видеман, который тогда начинал в театре, — это только те, кого я сразу вспомнил. Вдобавок я слушал много записей. К примеру, пластинка со знаменитой «Кармен» с Марио дель Монако и Ириной Архиповой была затерта мной, что называется, «до дыр». Я очень любил слушать Зураба Анджапаридзе, Владимира Атлантова, многих других хороших певцов, и да — пытался подражать. Что, пожалуй, в дальнейшем мне и помогло.
— А желания уйти в эстрадный вокал не было?
— Признаюсь, было. Я изначально хотел стать именно таким певцом, представлял себя на эстраде, когда в детстве смотрел передачу, которую, наверное, помнят все — «Песня года».
— У кого вы учились в консерватории?
— Я начинал у замечательного педагога — Нины Ивановны Лубяновской, среди тех, кто у нее учился — Максим Аксенов, Ольга Колобова, мировые звезды Галина Горчакова и Этери Гвазава. Когда Нина Ивановна ушла из жизни, я оканчивал консерваторию уже с Мариной Гамидовной Ахмедовой — солисткой музыкального театра, тоже прекрасным педагогом, которая верила в меня.
— В оперную труппу театра вас пригласили сразу по окончании консерватории?
— Нет, меня никто не приглашал. Я довольно успешно заканчивал учебу, и на пятом курсе сам подошел к Айнарсу Рубикису, который тогда был главным дирижером, попросил меня прослушать. Но в театре у меня как-то не складывалось, поэтому я решил прослушиваться дальше. И, признаюсь, мало где мне отказали.
— Сейчас вы будете петь в двух спектаклях вместе с Полиной Шамаевой и ведущими солистами нашего театра — Гурием Гурьевым, Алексеем Зеленковым, Ксенией Дудниковой. В работе или во время учебы вы пересекались с ними?
— С Гурием Гурьевым мы знакомы еще со времен музыкальной школы, с Алексеем Зеленковым учились вместе, общались. А с Полиной Шамаевой мы только что вместе пели концерт в Нижнем Новгороде — она прекрасная певица, настоящий профессионал. С Ксенией Дудниковой мы пели премьеру «Садко» в Большом театре, пели «Кармен» памяти Елены Васильевны Образцовой в зале «Зарядье». И вообще, мы дружим, Ксения — просто невероятная певица.
— Ваш карьерный взлет — по-другому не назовешь — начался с «Трубадура» Верди, в «Геликон-опере», а сейчас вы будете петь в «Аиде» на нашей сцене, в знакомой вам постановке Вячеслава Стародубцева. Вердиевский репертуар приносит вам удачу?
— Безусловно, «Трубадур» — знаковое для меня название. А постановка Вячеслава Васильевича мне знакома, я даже в ней репетировал, но не спел. Впервые я исполнил Радамеса в 2019 году в Концертном зале имени Чайковского, после — в «Геликон-опере», в Мариинском театре, а вскоре буду петь в Бангкоке, на Фестивале музыки и танца, в котором Новосибирский театр оперы и балета не раз участвовал. Я очень люблю роль Радамеса и чувствую себя вполне комфортно в этом материале. Здесь самое трудное — первая ария, когда ты еще не разогрет, но, если режиссер поставил эту сцену без каких-то сложных и неудобных для артиста перемещений, когда нужно задействовать весь технический арсенал, никаких сложностей у меня не возникает.
— Вам также предстоит исполнить партию Хозе в «Кармен» — спектакле, легендарном для нашего театра. Расскажите об этой своей работе.
— Вы не поверите — я был на премьере этого спектакля 15 декабря 2001 года. Пели тогда Татьяна Горбунова, Олег Видеман, Татьяна Зорина. Это, конечно, было событие! Я был под сильнейшим впечатлением! Мне тогда даже сказали: «У тебя будто какая-то эйфория!» Это действительно было настолько ново, ярко, интересно... Спектакль поставили Алексей Степанюк, с которым я встречаюсь в работе в Мариинском театре, и действительно легендарный театральный художник Игорь Гриневич. Его спектакли просто незабываемы: «Щелкунчик», «Спящая красавица», «Князь Игорь». Его имя может стоять в одном ряду с выдающимися современными мастерами сценографии. Поэтому для меня это тоже будет особенный спектакль.
— Ваши пожелания новосибирским зрителям.
— Я в первую очередь хотел бы пожелать радоваться жизни, наслаждаться каждым мгновением. Для меня в этом пример — мой педагог, она умеет радоваться мелочам: разгадывает кроссворд или занята компьютерной игрой — получает удовольствие, играет на фортепиано или поет — получает удовольствие. И я желаю зрителям иметь вкус к жизни, а также получать удовольствие от всего — и, конечно, быть здоровыми.
Марина ИВАНОВА и Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»
Фото предоставлено пресс-службой НОВАТа
Ранее в «Новой Сибири»:
Легендарную постановку «Щелкунчика» представят на сцене НОВАТа
Премьера оперы «Алеко»: образ табуна лошадей — это не цыганщина
