Артисты театра «Старый дом» прочитали дебютную пьесу своего коллеги.
ЧИТКА пьесы Тимофея Мамлина «Могильщики» прошла 14 февраля на сцене «Старого дома». Режиссером сценического действа выступила Мария Куриленко, а исполнителями — артисты Новосибирского драматического театра. На неожиданное предложение в День всех влюбленных откликнулись около 200 зрителей, что своего рода рекорд для публичного знакомства с текстами современных новосибирских драматургов. «Могильщики» — дебютная пьеса ведущего актера театра «Старый дом», поэта, а теперь и драматурга Тимофея Мамлина. Если коротко о сюжете, то в интерпретации драматурга это «история о том, как один человек исповедует других за деньги». Буквально: едва не погребенный по собственному желанию заживо молодой человек возвращается к жизни, чтобы реализовать один не совсем обычный проект. Имея в активе за версту чующего правду могильщика и энное количество серебряных монет, он предлагает жителям города признаваться денежке без обиняков в своих грехах. От желающих таким образом подзаработать, конечно же, нет отбоя, однако очень быстро выясняется, что странная исповедь открывает врата ада. Мир сходит с ума. Множится беззаконие. Соблазны окончательно побеждают пищу духовную. Выбор между церковью и борделем становится очевидным. И даже руки невинных оказываются по локоть в крови.
Брутальное название пьесы не только реверанс в сторону ключевых героев, но и центральный символ текста. «Каждый из нас, как мне кажется, немного сам себе могильщик», — утверждает автор, и с этим как-то не хочется спорить. По крайней мере, персонажи пьесы к финалу понимают, что избыточное богатство слова способно ослепить — буквально и метафорически. Да что там ослепить. У драматурга Мамлина словоблудие и до цугундера доведет, и до могилы.
Тринадцать действующих лиц, два действия, могущественные «очередь» и «толпа» и несколько лет работы. Идея «Могильщиков» возникла два года назад. В полноценную пьесу заметки и наброски превратились за пару месяцев. Стимулом послужила творческая стипендия СТД РФ. Читка на сцене «Старого дома», в рамках которой был представлен первый, стартовый, вариант текста, стала важным этапом работы над пьесой. «Мне, как и любому автору, хотелось бы, чтобы эта пьеса была востребована, поэтому я стараюсь сделать так, чтобы и артистам было что играть, и режиссеру было что ставить, — рассказывает Тимофей Мамлин. — Читка — это уникальная возможность для автора проверить свою пьесу на зрителях, увидеть, как работают текст, смыслы, диалоги. Исходя из итогов и впечатлений, я смогу потом доделать текст до какого-то финального варианта».
Кстати, на призыв драматурга озвучить свои впечатления и тем самым, возможно, повлиять на вторую редакцию «Могильщиков» зрители отреагировали, что называется, с энтузиазмом. Публика не только расточала комплименты — прежде всего художественной манере автора и глубине конфликта, но и подробно разбирала философско-этические проблемы, поднятые в тексте. Разобравшись в смысловых категориях правды, лжи и веры, потенциальные соавторы Тимофея Мамлина переходили к практическим соображениям: где урезать, где обострить, где натянуть узду и струны.
Если накануне первой встречи со зрителем драматург в жанровой идентификации своего текста выбирал «комедию жизни, от которой прежде всего грустно», то к последовавшему после читки обсуждению чаша весов склонилась в пользу «драмы идей». Тимофею Малину и в самом деле удалось превратить сочинение с не самым прямолинейным сюжетом в форум, где обсуждаются серьезные социально-философские проблемы, решение которых возможно лишь усилиями всего общества и не в рамках художественного произведения. Есть в «Могильщиках» и своя вполне законченная вселенная, и иллюзия, уравненная в правах с реальностью, и напряженные идейные столкновения, и сокрушительная ирония, и многоступенчатая дискуссия, и высокое интеллектуальное напряжение полемики, и конфликт разума с действительностью, и «гигантская очистительная работа», и неожиданные прозрения, и самая рефлектирующая мысль, и драма со своей тайной и выяснением моральной сути, и парадоксальная художественная логика, и залежи подтекстов, и открытый финал.
«Смотреть на то, как твоя пьеса оживает на сцене, порой невыносимо, — признается драматург. — В этот момент сидишь, как на раскаленных углях. Я не участвовал в репетициях, не принимал участие в распределении ролей и подготовке к читке. Я не держал в голове образы каких-то конкретных артистов, когда писал текст, не представлял, как внешне выглядят мои персонажи. Я отталкивался от того, что каждый человек здесь идея. Мое представление о том, как должен звучать со сцены текст, диаметрально противоположно тому, что было в итоге представлено. Но это вопрос интерпретации, и это как раз нормально».
Юлия ЩЕТКОВА, «Новая Сибирь»
Фото Виктора ДМИТРИЕВА
