Татьяна Албаут: Счастье — в реализованности

0
1880

Сегодня на вопросы «Новой Сибири» отвечает один из самых молодых журналистов, сотрудничавших с газетой в конце 90-х годов прошлого века

Половину своей трудовой жизни Татьяна Албаут посвятила журналистике, успев помимо РИА «Новости» и «Новой Сибири», поработать на радио «Свобода», и запустить глянцевый журнал Cosmopolitan-Сибирь. А затем построила карьеру в пиаре, начав с проектов в сфере культуры, бизнеса и экстремального спорта в Сибири. Сегодня Татьяна руководит пиаром в российско-американской фармкомпании «НоваМедика», которая является стратегическим партнером Pfizer в России. В 2018 году она вошла в рейтинг ТОП-1000 менеджеров России, заняв первую строчку среди PR-директоров в фармбизнесе.

Таня всегда поражала окружающих своей открытостью, коммуникабельностью, работоспособностью, упорством и каким-то несокрушимым стремлением к счастью. Именно поэтому многое успела и кое-чего добилась. Именно поэтому разговаривать с ней интересно.

— Таня, ты в начале ноября специально прилетала в Новосибирск из Москвы, чтобы поучаствовать в фотосессии американца Натана Фарба, который сорок лет назад снял всю вашу семью во время выставки «Фотография в США». Как ты думаешь, ведь не каждый человек на твоем месте поддался бы такому эмоциональному порыву?

— Для меня было важно, что эта встреча станет продолжением легендарного проекта, который наделал немало шуму на Западе и вошел в историю мировой фотографии. Это же настоящий детектив — вывезти диппочтой негативы, чтобы показать сибиряков всему миру!.. Я восхищаюсь некоторыми фотопортретами из альбома «Русские», но все же этот проект не столько художественный. Он, скорее, исторический. Натан запечатлел целый срез разных поколений жителей Новосибирска.

— Добрый дедушка Натан сам чуть не плакал от умиления, узнавая лица людей из своего фотоальбома Russians 1977 года. Ну и все вокруг тоже, конечно. Но ведь дело тут не только в ностальгии, но и в чувстве причастности к какому-то очень важному процессу. Вот и ты всю жизнь любила общаться с людьми — и по работе, и просто так. Для тебя это тоже очень важно?

— Я как раз и прилетела на эту встречу, чтобы приблизиться к этой живой легенде — обнять его, познакомить с младшей дочерью, рассказать ему о родителях, и о том, как сложилась наша жизнь. Конечно, совсем не ради фотосессии...

— В жизни не бывает случайностей, как утверждал психиатр Карл Юнг. Поэтому вполне закономерно, что я тут нашел старинное интервью, которое брал у тебя, когда ты работала редактором сибирского приложения к журналу Cosmopolitan. Интересно, как ты сегодня ответишь на те же вопросы, что тебе задавали пятнадцать лет назад?

— Наверное, иначе. Все меняется, и я тоже. Но есть какие-то ценности, принципы, которые стали моим стержнем — тут все по-прежнему.

— Когда ты руководила Cosmo, то на вопрос, какой журнал ты бы стала издавать, будь твоя воля, ты ответила: «Левофеминистский экстрашовинистический антигламурный. Совершенно свободная ниша, а идея восстребованная и острая». Что сегодня скажешь?

— Вот я сейчас улыбаюсь. Шутка же это была! На рынке сейчас немало интересных медиа. Мне очень нравится проект Arzamas — я часто слушаю лекции через приложение в смартфоне. И детский раздел у них замечательный — очень рекомендую. Вот это мне близко.

— Ты по-прежнему эксплуататорша, эксплуатирующая и свой труд, и труд других?

— В основном, свой. После Новосибирска, где моим последним проектом был журнал Cosmopolitan-Сибирь, в котором я управляла двумя десятками фрилансеров, проживающих в семи городах Сибири: авторами, фотографами, стилистами, — я работала в крупных PR-командах: в МТС и Pfizer, где и отточила опыт системного пиара. И в результате пришла к уровню профессионала-одиночки. Сейчас в моей команде только один человек — это известная в Новосибирске фотограф, журналист и медиа-менеджер Лена Почеснева. Физически она находится далеко — еще недавно жила в Новосибирске Академгородке, а теперь и вовсе в Австралии. В таком удаленном режиме мы плодотворно работаем уже пятый год. Без ее поддержки я бы столько подвигов не совершила — это точно. Все задачи я привыкла решать с минимумом затрат. А теперь вот и вовсе стала гуру малобюджетного пиара. Хотя для бизнеса это и хорошо, гордиться тут нечем. Для карьеры это плохо. Но в корпорации, где нужно осваивать бюджеты, я и не рвусь.

— В 1996 году ты пришла работать в РИА «Новости». А потом сразу попала в «Новую Сибирь»? На этот вопрос ты вряд ли ответишь по-другому, но все-таки?

— Не помню я, что отвечала про РИА «Новости»15 лет назад... Зато с теплом вспоминаю и наш корпункт, и моих учителей: Юрия Васильевича Тюрина и Юрия Степановича Белова… В общем, дело было так. На втором году работы в РИА «Новостях» у меня пробился нюх, и я стала приносить эксклюзивы — один за другим. Людям хотелось рассказывать мне, что за скандалы потрясают их рынки. И мне стали то и дело звонить из газет, которые получали нашу ленту, с предложением написать подробнее о моих темах к ним на первую полосу. А я тогда думала, что не умею писать статьи вообще! И вот, однажды, я принесла крутую новость, но начальник ее не понял — не захотел услышать, и я позвонила знакомым редакторам, и все сказали мне: «Пиши!». А я же не умею... И тогда я собрала пресс-конференцию. Союз журналистов заломил цену за площадку. А Алексей Казаринов только спросил: «Денег нет — это понятно. А скандал будет?». Так мы и договорились на проведение моей первой пресс-конференции в галерее «Черная вдова». Она была первой в тех стенах. Наутро — первые полосы центральных газет, международные и российские информагентства, сюжет в «Новостях» на НТВ... Это, конечно, настоящий драйв — когда твоя новость так выстреливает. После этого Костя Кантеров пригласил меня внештатником в «Новую Сибирь», а через две недели, после эксклюзива на первую полосу, — Вячеслав Михайлович Досычев предложил войти в штат. Причем, его не отвратил то, что накануне я до хрипоты спорила с ним и с Костей о заголовке к теме номера. Я безмерно ценю школу «Новой Сибири» того образца.

На Форуме «Открытые инновации» с землячкой — журналистом РБК Полиной Звездиной

— Газету «Новая Сибирь» ты тогда определила, как острый красивый формат с элементом провокации. Расскажи чуть поподробнее о своей работе в той, «старой» любимой газете.

— «Новая Сибирь», несмотря на свою известность в регионе, стала моим самым небрендовым местом работы. Все остальные мои работодатели — это известнейшие на медиа-рынке СМИ и лидеры в телекомах и фарме. Но именно в «Новой Сибири» я сформировалась, как профессионал и во многом как личность. Здесь меня учили думать, как журналист, делать выводы и поддержали инстинкт охоты за эксклюзивами — это был мой конек! В то время, когда я пришла в «Новую Сибирь», у нее появился новый инвестор — Михаил Камха, который обеспечивал финансирование, и не ставил при этом каких-либо условий, во всяком случае, до поры до времени. И, о боже, как мы жгли!.. У нас была лучшая команда.

В редакции не было внутренней конкуренции, и все действительно были готовы друг другу помочь. Я обожала приходить в гости в ПАН-клуб — мужики там были все таланты и поэты — возвышенно предлагали выпить водки, учили держать удар на провокационные мужские разводки. Мне потом сам черт был не страшен — научилась бойким ответам.

У многих людей, про которых сейчас бы сказали «лица, принимающие решения», утро пятницы начиналось с газеты «Новая Сибирь». Кто-то листал страницы с замиранием сердца или даже в ужасе от того, что там про них пишут, а кто-то — с ликованием. Меня

тогда звали работать в по-настоящему массовые, народные СМИ, например — предлагали быть ведущей новостей на ГТРК, но популярность и узнаваемость в народе меня совсем не прельщала. Хотелось серьезного отношения в среде бизнеса и политической и культурной элиты. Мне кажется, это удалось. Но масс-медиа я все равно не избежала.

— Это ты Cosmo имеешь в виду?

— Да. Предложение принять участие в конкурсе на должность главреда поступило, когда я валялась с переломами после автомобильной аварии — неудачная поездка в Шерегеш. Радио «Свобода» к тому времени свою корсеть развалила вконец. Так что надо было что-то решать. Переезжать в Москву в таком непонятном с точки зрения здоровья состоянии было страшновато. Поэтому я лихо сказала на собеседовании с издателем и главой региональных проектов: «Считайте, что у вас уже есть главный редактор».

Моя самоуверенность и тестовое задание понравились, и я получила работу. Инвестиций в проект от Москвы было ноль. Технологии взаимодействия не было даже на словах. Все было сплошным сюрпризом. Как я, никогда не читавшая глянец, вообще взялась за такой проект?! Меня, кстати, московские начальники не раз ловили и журили за то, что я не читаю федеральный выпуск. Зато наши материалы иной раз перепечатывали в уральском и питерском региональных выпусках. Своим детищем я гордилась. Жаль было его оставлять, но меня грело то, что передавала я его с большим запасом тем и готовых материалов, а также с прекрасной командой — прекрасно замотивированной, досконально понимающей формат издания. Собрала я ее тогда без единой командировки, через сарафанное радио.

— Так почему же ты ушла оттуда, Танечка?

— Глянец — это не мое. Каждый день я получала десятки писем от читательниц с вопросами, типа, где мне купить блузку, в которой вы сняты на письмо редактора в июньском номере? Ну, не моя это аудитория. К тому же, появился какой-то круг обожателей, желавших со мной подружиться только потому, что я главред Cosmo. Ну, мне это было не интересно. Я же была заточена на деловую журналистику, на эксклюзивы, расследования. А тут — я, конечно, получала кайф от придумывания тем и общения с авторами, но это же совсем другой мир. Мир, в котором моя личность стремилась закрыться от всего наносного. А я не хотела терять себя. Меня ужас брал от мысли, что я достигла пика карьеры в медиа — вот она крыша... Но это совсем не то, о чем я мечтала. Я грезила деловой журналистикой. Потому и ушла, но прежде помогла найти преемницу и передала ей команду и дела.

— Но почему мы не видели твою фамилию в «Ведомостях» и «Коммерсанте»?

— Не сложилось. С одной стороны, мое резюме «резали» за глянец — он был красной тряпкой — не та тема, да и куда она лезет в корреспонденты из главных редакторов? А с другой — я, такая известная в Новосибирске тусовщица, переехав в Москву неожиданно закрылась в своей раковине. Не могла тусоваться совершенно, хотя, понятное дело, в неформальной атмосфере всегда проще завязать разговор и представиться. Сама себе я это объясняю тем, что после глянца, где меня окружало много вторичного, мне было нужно время на проработку смирения. Поэтому я и презентовать себя толком не могла. За меня должны были говорить мои ружья — в смысле публикации. Если б я тогда понимала, что никто их не читает... И информацию никто толком не верифицирует. Как-то одна моя знакомая по линии Cosmo родом из сибирского городка нашла меня в Москве и позвала на поэтический вечер. Или это была лекция по современному искусству... Неважно. В неформальном общении она, не стесняясь, представлялась редактором «Cosmo-Сибирь». При мне. И ей все верили! А ведь я помню, как она пыталась написать статью в Cosmo, хотя ей даже новости не удавались. Не стала ее разоблачать. Но свою карьеру я построила без вранья.

С мужем — Олегом Уткиным

— В 1977 году, во время той знаменательной фотосессии, тебе было два года и восемь месяцев, а сейчас у тебя целых две взрослых дочери — младшая, которой шесть с половиной, тоже взрослая: уже может внятно объяснить, что такое «фигуральное выражение» и привести примеры. Ты тоже с малых лет была такой умной?

— Мама мама как-то сказала: «Прогресс — это не новые технологии. Прогресс — это когда дети лучше родителей». Моя старшая дочь Рита уже несколько лет живет в Голландии, у нее семья: муж Джефри и малышка Хлоя. А Машеньке зимой исполнится семь лет. Она с младенчества любит нырять, плавать, отлично катается на беговых лыжах, немного на горных, осваивает коньки, может стоять на руках и делает планку на одной руке. Поет. А еще меня в восторг приводят ее рисунки. Так что, видимо, прогресс есть.

— Раньше ты очень любила дарить своим друзьям настоящие подарки. По твоей формулирвке, «чтобы подарок произвел впечатление вещи необычайно редкой, даже в определенном смысле бесценной». По-прежнему испытываешь «нереальный кайф»?

— Теперь я просто дарю цветы. А в подарок на юбилей Леониду Меламеду, например, купила себе новое красное платье. Так и пришла его в нем поздравлять. Он был очень доволен, хохотал. Потом велел всем девушкам идти покупать ему в подарок себе платья. Ну а что можно подарить человеку, у которого и так все есть? Леонид сыграл большую роль в моей профессиональной судьбе — он поверил в меня и без лишних раздумий, едва зная меня по работе в МТС, взял пиарщиком на все свои проекты. Дело было после декрета. И, когда на собеседовании я было заикнулась, что у меня, наверное, мозг еще не восстановился после грудного вскармливания, он стал махать на меня руками и орать: «Ничего подобного! Наоборот!». У него четверо детей, он знает. Мне было очень непросто осваивать новые отрасли: телемедицина, фарма, R&D, глобальные венчурные инвестиции... Но, несмотря на нечеловеческую нагрузку, это было большое счастье — иметь такой мощный рычаг для приложения своих профессиональных сил. Сегодня я почти полностью сосредоточилась на фармкомпании «НоваМедика». Мне нравится этот рынок, люди. Нравится творить на грани невозможного.

В свободном падении с 4 тысяч метров в тандеме с инструктором — новосибирцем Олегом Соболевым

— У тебя появился, наконец, свой «правильный» дом, о котором ты мечтала? «Место, которое можно украшать, вкладывая в это всю душу»?

— Мне хорошо там, где я есть. Нет, серьезно. Я разделяю принцип улитки. А таким домом, где я вкладываю душу, для меня стала дача в Ореховой бухте на Пироговском водохранилище. Мы бываем там так часто, как только получается.

— Когда-то ньюсмейкеры тебя встречали словами «О! «Пионерская правда» пришла!». Теперь ты взрослая женщина, но имидж, как мне кажется, у тебя принципиально не изменился. Ты всегда очень коротко стриглась. До сих пор не хочется отрастить волосы подлиннее?

— Моя короткая прическа — это декларация открытости миру. В этом вопросе я ни капельки не изменилась. Седые волосы стали встречаться. Но что это меняет!

— Все так же гордишься своей красивой фамилией, доставшейся от папы? И стараешься жить честно и бескомпромиссно, дабы ее не посрамить?

— А как же.

— Экстремальными видами спорта, «в которых нет никакого практического смысла», больше не занимаешься? Ты ведь в свое время успела и виндсерфингом позаниматься, и на воздушных шарах над Великими Луками летала, и в Сибирской регате участвовала.

— Младшая дочь этим летом начала осваивать парусный спорт. Пока на «Оптимисте», потом — как пойдет. Яхтинг меня по-прежнему увлекает. А еще мне очень нравятся прогулки в лесу на беговых лыжах.

Ныряльщица — младшая дочь Маша

— Конечно, в свое время я не мог у тебя, незамужней, не спросить, какие мужчины тебе нравятся. Цитирую ответ: «Умные, добрые, харизматичные, с внимательными глазами, щедрые, с чувством юмора». Ты, наконец, нашла такого?

— Нашла.

— На вопрос: «Ты ни о чем в жизни не жалеешь?» — тогда прозвучало: «Я очень жалею о том, что не умею бороться за любовь». А как ответишь теперь?

— Муж заботится обо мне. А я — о нем. Но, чтобы завоевать друг друга, нам пришлось через многое пройти. Я, например, полгода или больше не задавала ему никаких вопросов. Естественно, выяснив перед этим, что он не женат. Сначала это давалось тяжело, потом — вошло в привычку. Ну, просто — зачем мне знать разные подробности о нем, если ничего не выйдет и завтра мы расстанемся — это я так тогда рассуждала. Мы оба были далеко не детьми, когда встретились. Ему тоже пришлось искать ко мне подходы. Если бы мы тогда так сильно и отчаянно не полюбили друг друга, эти испытания бы мы не прошли.

— Милейший фотограф Натан Фарб, с которого мы начали, говорит: «Раньше я верил, что люди одинаковы во всем мире — как в пространстве, так и во времени. Сейчас же мне кажется, что у людей, конечно, есть что-то чрезвычайно общее, но не настолько абсолютное».

— Может быть, он научился видеть людей под другим углом зрения? Или стал внимательнее… Сложный вопрос. Вся жизнь переплетена невидимыми, но такими осязаемыми связями, когда ты чувствуешь близость с людьми, несмотря на то, что вас разъединяют тысячи километров. Или когда этих людей нет уже...

— Ты довольна собой и своей жизнью? Или есть вопросы к той и к другой?

— На меня накатывает иногда: вот здорово было бы, если б жизнь сложилась не так, а вот эдак... Задумываюсь, вздыхаю. А потом понимаю, что именно то, что я проживаю здесь и сейчас — для кого-то такая жизнь, может быть, очень желанная и недосягаемая. А может, нелепая и странная. Но она моя, и смысл ее я вижу в том, чтобы успеть сделать побольше того, чего хочется. Счастье — в реализованности. Умеешь печь пироги — пеки. Способен на большее — стряпай торт. Нехорошо, когда мастерство и жар в печи пропадают…

Александр САМОСЮК (АХАВЬЕВ), «Новая Сибирь»

Whatsapp

Оставить ответ

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.